В каком году это началось?
- В 1963 году, - ответил Барри. - Когда возникли разногласия между
Россией и Китаем, Румыния резко изменила свою позицию, чтобы показать свою
независимость в международных делах.
- Что можно сказать о нынешних взаимоотношениях Румынии с другими
странами Варшавского пакта, в особенности с Советским Союзом? - спросила
Мэри Эшли.
- Я бы сказал, что они стали крепче.
- А я не согласен, - заявил другой студент. - Румыния подвергла
критике СССР за его вторжение в Афганистан, за подписание договора с ЕЭС.
К тому же...
Прозвенел звонок. Занятие закончилось.
Мэри сказала:
- В понедельник мы поговорим об основных факторах, влияющих на
отношения Советского Союза со странами Восточной Европы. Мы также обсудим
возможные последствия плана президента Эллисона разрушить "железный
занавес". Желаю хорошо провести выходные.
- И вам тоже, профессор.
Мэри смотрела, как студенты направлялись к выходу. Ей нравилась
непринужденная атмосфера, царившая на семинаре. История и география
оживали в жарких спорах студентов. Иностранные имена и города становились
реальными, а исторические события, казалось, происходят прямо здесь. Она
преподавала в Канзасском университете уже пятый год, и ей до сих пор это
приносило удовлетворение. В год она вела пять групп по изучению
политических наук, не считая семинаров со студентами выпускных курсов, где
речь шла всегда о Советском Союзе и других социалистических странах.
Иногда она чувствовала себя обманщицей. "Я никогда не была в странах, про
которые я рассказываю", - думала она. - "И вообще никогда не покидала
Соединенных Штатов".
Мэри Эшли, как и ее родители, родилась в Джанкшн-Сити. Единственный
член их семьи, который видел Европу, был ее дед, родившийся в маленькой
румынской деревне Воронет.

Мэри планировала отправиться в путешествие за границу после получения
ученой степени, но в то лето она познакомилась с Эдвардом, и европейское
путешествие превратилось в трехдневный медовый месяц в Уотервилле, в
пятидесяти милях от Джанкшн-Сити, где Эдвард занимался больным в
критическом состоянии.
- В следующем году поедем обязательно, - сказала Мэри Эдварду вскоре
после свадьбы. - Мне так хочется посмотреть Париж, Рим, побывать в
Румынии.
- Мне тоже. Поедем обязательно. Следующим летом.

Но следующим летом родилась Бет, а Эдвард был занят работой в
больнице графства Джери. Через два года родился Тим, Мэри получила звание
доктора философии, снова стала преподавать в Канзасском университете, и
годы незаметно пролетели. Если не считать коротких поездок в Чикаго,
Атланту и Денвер, Мэри ни разу не выезжала на пределы штата Канзас.
"Как-нибудь в другой раз", - обещала она сама себе.

Мэри собрала свои записи и посмотрела в окно. За стеклом с морозными
узорами снова пошел снег. Надев пальто и красный шерстяной шарф, она
направилась на Ваттиер-стрит, где припарковала свою машину.
Университетский городок был огромным: 315 акров, где среди деревьев и
клумб расположились восемьдесят семь корпусов, включая лаборатории,
театры, церковь. Издалека университетские здания, построенные из
коричневого известняка с башенками наверху, напоминали старинные замки,
готовые сдержать нашествия вражеских орд. Когда Мэри проходила мимо
Денисон-холла, навстречу ей попался мужчина с фотоаппаратом "Никон". Он
направил его на здание и щелкнул затвором. Мэри попала в кадр. "Мне надо
было отойти в сторону", - подумала она. - "Я испортила ему снимок".
Через час эта фотография отправилась на самолете в Вашингтон.

У каждого города есть свой неповторимый ритм, жизненный пульс,
свойственный местности и живущим здесь людям. Джанкшн-Сити в графстве
Джери с населением 20.381 человек в 130 милях от Канзас-Сити гордился тем,
что он является географическим центром Соединенных Штатов. Здесь выходила
газета "Дейли Юнион", была радиостанция и телецентр. В деловой части
города находились несколько магазинов и две заправочные станции - одна на
6-й улице, другая на Вашингтон-стрит. Здесь располагались супермаркет,
Первый Национальный банк, "Домино Пицца", закусочные, автобусная станция,
магазин готовой одежды и питейные заведения - все точно такое же, как и в
сотнях других маленьких городков США. Но жители Джанкшн-Сити любили свой
город за его деревенскую тишину и спокойствие. По крайней мере в рабочие
дни. По субботам и воскресеньям Джанкшн-Сити превращался в место отдыха
солдат из расположенного неподалеку Форт-Райли.

По дороге домой Мэри Эшли остановилась пообедать в "Диллонз Маркет",
а затем направилась на север, в сторону Олд Милфорд-роуд, жилого района,
расположенного на берегу озера. С левой стороны дорога была усажена дубами
и вязами, а справа тянулись аккуратные дома из камня и кирпича.
Семья Эшли жила в двухэтажном каменном доме, стоящем на небольшом
возвышении. Доктор Эшли купил его тринадцать лет назад. В нем была большая
гостиная, столовая, библиотека, комната для завтрака, кухня, а наверху -
одна большая спальня и две маленькие.
- Это слишком большой дом, - сказала тогда Мэри Эшли. - Для двоих тут
много места.
Эдвард обнял ее и крепко прижал к себе.
- А кто сказал, что нас будет только двое?
Когда Мэри вернулась домой, Тим и Бет уже ждали ее.
- Знаешь что, - сказал Тим, - нашу фотографию опубликуют в газете.
- Может, ты поможешь мне убрать продукты? - сказала Мэри. - А в какой
газете?
- Этот человек не сказал об этом, он только сфотографировал нас и
пообещал сообщить потом.
Мэри остановилась и посмотрела на сына.
- А больше он ничего не сказал?
- Нет, - ответил Тим. - Но у него был классный "Никон".

В воскресенье Мэри праздновала - хотя это и не то слово, которое
возникло у нее в голове, - свое тридцатипятилетие. Эдвард решил устроить
ей сюрприз и организовал вечеринку в загородном клубе. Их соседи - Флоренс
и Дуглас Шаффер и еще четыре пары ждали ее. Эдвард радовался как ребенок
удивленному выражению лица Мэри, когда та зашла и увидела праздничный стол
и плакат с поздравлениями. Ей не хватило духу сказать ему, что она узнала
о готовящейся вечеринке еще две недели назад. Она обожала Эдварда. "А
почему бы и нет? Разве можно не любить такого мужчину?" Он был красивый,
умный, заботливый. Его дед и отец были врачами, поэтому Эдварду никогда не
приходило в голову стать кем-то другим. Это был самый лучший хирург в
Джанкшн-Сити, хороший отец и прекрасный муж.
Задув свечи на праздничном торте, Мэри украдкой посмотрела на него и
подумала: "Что еще надо женщине для счастья?"

В понедельник утром Мэри проснулась с головной болью. Вчера вечером
произносили столько тостов, а она совсем не привыкла пить. Мэри с трудом
поднялась с постели. "Это все от шампанского. Никогда больше не буду
пить", - пообещала она себе.
Она спустилась вниз и принялась готовить завтрак детям, стараясь не
обращать внимания на пульсирующую боль в голове.
- Шампанское, - простонала Мэри. - Это французы мстят нам таким
способом.
Бет вошла в комнату с охапкой книг.
- С кем это ты разговариваешь, мама?
- Сама с собой.
- Довольно странно!
- Что правда, то правда. - Мэри поставила на стол коробку с овсянкой.
- Я купила для тебя новый сорт, надеюсь, тебе понравится.
Бет уселась за кухонный стол и принялась изучать надпись на коробке.
- Я не стану этого есть. Ты хочешь погубить меня.
- Без фокусов, - предупредила ее Мэри. - Что ты еще собираешься есть
на завтрак?
Десятилетний Тим ворвался на кухню. Он плюхнулся на стул и сказал:
- Я буду яишницу с беконом.
- А где твое "доброе утро?" - спросила Мэри.
- Доброе утро. Я буду есть яишницу с беконом.
- Пожалуйста.
- Ну ладно, мама, перестань. Я и так опаздываю в школу.
- Хорошо, что ты мне напомнил. Мне звонила миссис Рейнольдс. У тебя
плохие отметки по математике. Что ты на это скажешь?
- Она все преувеличивает.
- Тим, оставь свои шутки.
- Лично я ничего смешного в этом не вижу, - фыркнула Бет.
Тим скорчил ей рожу.
- Хочешь увидеть смешное - посмотри на себя в зеркало.
- Хватит, - сказала Мэри. - Ведите себя нормально.
Головная боль усилилась.
- Мама, можно, после школы я пойду на каток? - спросил Тим.
- Ты и так скользишь по тонкому льду. Придешь домой и будешь делать
уроки. По-твоему, это хорошо, что сын профессора не успевает по
математике?
- А что такого? Ты ведь не математику преподаешь?
"Говорят, что тяжело иметь двух детей", - хмуро подумала Мэри. - "А
что, если их пятеро или шестеро?"
- Тим тебе уже сказал, что получил двойку по письму? - спросила Бет.
Брат уставился на нее.
- Ты когда-нибудь слыхала о Марке Твене?
- А какое отношение имеет к этому Марк Твен? - спросила Мэри.
- Марк Твен сказал, что не уважает людей, которые не могут написать
одно и то же слово по-разному.
"Нам с ними не справиться", - подумала Мэри. - "Они умнее нас".
Она приготовила им бутерброды на обед, не переставая думать о Бет и
ее новой сумасшедшей диете.
- Бет, пожалуйста, съешь все, что я тебе положила.
- Если только там нет искусственных консервантов. Я не хочу рисковать
своим здоровьем из-за алчности компаний, выпускающих продукты.
"Интересно, куда девалась простая еда, что была раньше", - подумала
Мэри.
Тим вытащил из тетради Бет записку.
- Надо же! - завопил он. - "Дорогая Бет, давай сидеть за одной
партой. Вчера я весь день думал о тебе и..."
- Отдай немедленно, - заверещала Бет. - Это мое!
Она попыталась выхватить у него записку, но Тим отскочил в сторону.
Он прочитал имя под запиской.
- Эй, тут написано "Вирджил". А я думал, ты влюблена в Арнольда.
Бет выхватила у него из рук записку.
- Что ты понимаешь в любви? - заявила двенадцатилетняя дочь Мэри. -
Ты еще ребенок.
Головная боль усиливалась с каждой минутой.
- Дети, оставьте меня в покое.
Мэри услышала клаксон школьного автобуса. Тим и Бэт ринулись к двери.
- Подождите. Вы же еще не позавтракали, - крикнула Мэри.
Она пошла за ними по коридору.
- Нет времени, мама. Нам пора.
- Пока, мамочка.
- На улице страшный холод. Наденьте пальто и шарфы.
- А я потерял свой шарф, - сказал Тим.
Когда они ушли, она почувствовала себя опустошенной. "Быть матерью -
это постоянно жить в центре урагана", - подумала Мэри.
Эдвард спускался по лестнице, и она ощутила жар в теле. "Прошло
столько лет", - подумала Мэри, - "а он для меня все равно самый
привлекательный мужчина". При первой встрече ей понравилась его
обходительность. В его светло-серых глазах светился ум, но, когда он
чем-то страстно увлекался, в них загорались язычки пламени.
- Доброе утро, дорогая. - Он поцеловал ее, и они вместе прошли на
кухню.
- Милый, сделай мне одолжение.
- Конечно, дорогая. Все, что ты попросишь.
- Я хочу избавиться от детей.
- От обоих?
- От обоих.
- Когда?
- Сегодня.
- А кому мы их отдадим?
- Кому угодно. У них уже такой возраст, что я просто не могу с ними
справиться. Бет просто помешана на всевозможных диетах, а твой сын
становится двоечником.
- Может, это не наши дети, - глубокомысленно заметил Эдвард.
- Надеюсь, что так оно и есть. Я приготовлю тебе овсянку.
Он посмотрел на часы.
- Прости, дорогая. Нет времени. Я должен оперировать через полчаса.
Хэнк Кэйтс засунул руку в какую-то машину. Он может остаться без пальцев.
- В таком-то возрасте он еще занимается фермерством?
- Не дай Бог, он это услышит.
Мэри знала, что последние три года Хэнк Кэйтс не платил ее мужу ни
цента. Как и большинство фермеров в округе, он еле сводил концы с концами
из-за низких цен на сельскохозяйственную продукцию и невнимания
администрации Фермерского банка. Эдвард никогда не напоминал своим
пациентам о деньгах, и многие из них платили ему натуральным продуктом.
Весь погреб у них в доме был набит мешками с картофелем, кукурузой и
зерном. Один фермер хотел отдать Эдварду корову вместо денег, но когда
Мэри узнала об этом, то сказала:
- Ради Бога, скажи ему, что ты будешь лечить его бесплатно.
Мэри посмотрела на мужа и еще раз подумала: "Какая же я счастливая".
- Ладно, - сказала она. - Может, я передумаю отдавать детей. Слишком
уж мне нравится их отец.
- Сказать по правде, и я в восторге от их матери. - Он обнял ее и
прижал к себе. - Еще раз поздравляю тебя с днем рождения.
- Ты все еще любишь меня, несмотря на то, что я старая женщина?
- Я люблю старых женщин.
- Спасибо. - Мэри внезапно о чем-то вспомнила. - Мне надо пораньше
вернуться домой. Сегодня наша очередь приглашать Шайферов.
Каждый вечер по понедельникам они играли с соседями в бридж. Это
стало уже традицией. То, что Дуглас Шайфер был врачом и работал в той же
больнице, что и Эдвард, сближало их еще больше.

Мэри и Эдвард вышли из дома вместе, пряча лица от порывов ледяного
ветра. Эдвард залез в свой "форд гранада" и смотрел, как Мэри садится за
руль своего пикапа.
- Дорога, наверно, скользкая, - крикнул он ей. - Веди машину
осторожно.
- Ты тоже, дорогой.
Она послала ему воздушный поцелуй, и обе машины тронулись с места.
Эдвард направился в больницу, а Мэри - в городок Манхэттен, в шестнадцати
милях, где располагался университет.
Двое мужчин, сидевших в автомобиле в двух кварталах от дома Эшли,
посмотрели вслед машинам. Они подождали, пока те не скрылись из виду.
- Поехали.
Они остановились у соседнего дома. Рэкс Олдс, сидевший за рулем,
остался в машине, а его напарник подошел к двери и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла привлекательная брюнетка лет тридцати пяти.
1 2 3 4 5 6