И тут же в кабинет вошла Настя.
-- Что ты ей сказала? Она обозвала тебя идиоткой и пошла к Будильнику.
На пульте загорелась лампочка над второй клавишей. Это был Заместитель. Я нажала клавишу и услышала его голос.
-- Вера Ивановна, мне надо с вами срочно переговорить!
Настя замахала руками.
-- Извините, чуть позже, сейчас я уезжаю в правительство.
Не знаю, почему я сказала "правительство".
-- У тебя есть знакомые в правительстве? -- спросила Настя.
-- Откуда? Я их только по телевизору вижу, -- вынуждена была я признаться.
На переговорном устройстве зажглась лампочка, я отжала клавишу и услышала раскатистый баритон.
-- Вера Ивановна, машина у подъезда.
-- Кто это?
-- Викулов, начальник службы безопасности, -- пояснила Настя. -- Я так и знала: они будут проверять, куда ты поедешь. Викулов из чекистов. Они умеют раскапывать. Сиди и молчи. Я сейчас позвоню приятельнице в Белый Дом, она тебе выпишет пропуск, -- Настя написала на бумажке название главка Министерства экономики. -- Викулов туда не пройдет.
-- А что я буду делать в правительстве?
-- Покатайся на лифтах, пообедай. Протяни время. Я сейчас с Малым Иваном выеду в санаторий, и оттуда отец тебя срочно вызовет к себе. Но ни с кем не заговаривай больше, опять чего-нибудь ляпнешь.
-- А что я, собственно, ляпнула? Вчера меня попытались разыграть. Я сделала замечание. Это нормально. Если юрист не считает возможным проконсультировать своего руководителя, значит, меня будет консультировать другой юрист.
-- Ты это серьезно? -- спросила Настя.
-- Конечно.
-- Но мы же договорились, что ты только будешь делать вид, что президент.
-- Тогда я не поняла. Я считаю, что могу с вами советоваться, но решения буду принимать я.
-- Ладно, мы это обсудим в санатории. А пока поезжай в правительство. Но, если хочешь что-то решать сама, то и сама выпутывайся.
-- Естественно, -- ответила я.
Возле подъезда стоял "Мерседес 190Е". Я разбиралась в марках автомобилей, потому что Анюта не увлекалась куклами Барби, а собирала игрушечные автомобильчики. "Мерседес 190Е" я ей купила три года назад.
К машине подошел крупный загорелый мужчина в сером легком костюме, синем галстуке и ослепительно сияющих черных ботинках. Он улыбнулся мне и представился.
-- Викулов Юрий Иванович, начальник службы безопасности компании, -- и открыл переднюю дверцу.
Я сама открыла заднюю. В зеркале заднего обзора я все время, пока мы ехали, видела внимательные глаза Викулова.
-- Как вам понравились наши директора? -- спросил он.
Я промолчала.
-- Наша компания вам понравится, -- сделал еще одну попытку заговорить Викулов.
Мне хотелось ему ответить: "Это не ваша компания, потому что на восемьдесят процентов принадлежит отцу, это -- частная компания, а вы ее наемный работник", но, помня предупреждения Насти, промолчала. И вообще сегодня в разговоре с отцом надо все расставить по своим местам, хотя, если рассматривать сложившуюся ситуацию объективно, то мне место в школьном классе или за овощным прилавком.
Раздался зуммер сотового телефона. Викулов взял трубку, выслушал и спросил меня:
-- Вы сколько времени будете в Белом Доме?
-- Сколько мне будет необходимо. Кто интересуется моим времяпрепровождением?
-- Первый заместитель.
-- Передайте ему, что это в высшей степени некорректный вопрос и элементарное нарушение субординации. Я могу задать вопрос своему подчиненному, сколько времени и где он будет находиться, а он мне таких вопросов задавать не может.
Викулов положил сотовый телефон.
-- Почему вы ему об этом не сказали?
-- Он слышал.
Остальную часть пути мы ехали молча. Я вышла у Дома Правительства. Пропуск мне уже был заказан. Я не стала кататься на лифтах, а походила по коридорам, обнаружила холл с кофеваркой и удобными креслами, купила журнал "Космополитен", выпила чашечку кофе с пирожным, прочла статью о сексе после тридцати. Правда, с моим минимальным опытом мне надо было читать о сексе до тридцати, но эта статья была опубликована в предыдущем номере. Я забыла, что нахожусь в правительственном здании, скинула туфли и уснула. А если я засыпала, то спала обычно не меньше двух часов. Так и получилось. Я выпила еще чашку кофе и вышла из Дома Правительства.
-- На Малую Бронную, -- сказала я Викулову. На этой улице была частная нотариальная контора моей школьной подруги Алевтины.
Я вошла в нотариальную контору, посмотрела с площадки второго этажа на припаркованный "Мерседес". Викулов разговаривал по сотовому телефону, вероятно, докладывал о моем передвижении.
Офис Алевтины оказался обыкновенной двухкомнатной квартирой, но перестроенной. Из большой комнаты, кухни и прихожей получился небольшой зал, в котором за стеклянными перегородками сидели девушки за компьютерами, для посетителей поставили удобные кресла, столик с журналами.
Алевтина за чуть затемненной, тоже стеклянной стеной разговаривала с посетителем, полная изоляция не пропускала ни единого слова, но Алевтина заметила, когда я вошла, кивнув мне. Как только ее клиент вышел, она пригласила меня, сказав ожидающим:
-- Извините, госпожа Бурцева по предварительной записи.
Алевтина закрыла дверь, достала сигареты. Я взяла предложенную сигарету, подумав, что если не буду себя сдерживать, то начну курить, как все, не меньше пачки в день.
-- Какие проблемы? -- спросила Алевтина. Располневшая, с хорошо уложенной прической, с дорогими кольцами и браслетами, она выглядела лет на пять старше меня, а мы были ровесницами.
Я ей сжато изложила, как стала президентом компании и какая ситуация у меня с юристом компании.
-- Короче, тебе нужен юрисконсульт по морскому праву?
-- Да.
-- Сколько будешь платить?
Алевтина задала мне еще несколько вопросов, на которые я не могла ответить с определенностью, пообещав дать ответ через сутки: эту и другие проблемы мне предстояло обсудить с отцом.
-- Есть одна девица, которая в аспирантуре, как раз по морскому праву, ей нужны деньги. Договоры с тобою?
-- Конечно.
Алевтина набрала номер по диктофону и сказала:
-- Офелия, когда сможешь подъехать ко мне в контору? Надо посмотреть договора и поговорить с президентом компании. Не ему, а ей -- тридцать два года. Жду. Она будет у меня через полтора часа, -- сообщила Алевтина. -- Полчаса ей надо на договоры, так что приезжай часа через два.
-- Она армянка?
-- А как ты угадала?
-- Армяне часто называют своих детей именами из классической мифологии, литературы. У меня учились армянские Гамлет, Рамзес.
-- Она армянка московского разлива. Но Офелия настоящая.
Мне предстояло перебиться где-то два часа. Конечно, я могла выйти в центре и походить по магазинам, но, вспомнив, что днем Марина обычно дома, позвонила и договорилась, что заеду к ней.
-- На Поварскую, -- сказала я.
Я вышла на Поварской, бывшей улице Воровского. Я выросла при советской власти и еще с трудом привыкала к старинным названиям московских улиц, о которых я читала только в старых романах.
Марина, тоже моя школьная подруга, закончила режиссерское отделение театрально института, но ни одного спектакля в настоящем московском театре ей пока поставить не удалось. Она ставила экспериментальные спектакли в театрах-студиях, которые обычно располагались в повалах. Последний ее спектакль я смотрела в бывшем бомбоубежище. Спектакль эротический, с голыми девушками и парнями. Прошло всего несколько спектаклей, жители ближайших домов возмущались, и домоуправление расторгло договор на аренду бомбоубежища. Марина уже несколько месяцев сидела без работы, но не бедствовала. Одна комната ее двухкомнатной квартиры, почему-то постоянно закрытая, обеспечивала ее. Я не знаю, что хранилось в этой комнате, а храниться могло все... Я только один раз видела, как днем зашли к ней парни в кожаных куртках и вышли с большими сумками, в которых могли поместиться даже автоматы Калашникова.
Марина, еще в халате, предложила мне позавтракать, хотя для служащих людей уже наступило время обеда.
В микроволновой печи она поджарила ломти ветчина, сварила кофе и только после этого сказала:
-- Рассказывай.
Я начала рассказывать коротко, как рассказывала в нотариальной конторе, но Марина меня перебила:
-- С подробностями. В любой ситуации важны подробности. И не так даже важно, что происходило, а как.
Я рассказала об отце, об оперативке с моим розыгрышем, о Ржавичеве и юристке.
-- Теперь ты все знаешь. Представь, что я -- героиня твоей пьесы.
-- Спектакля, -- поправила Мерина.
-- Хорошо, спектакля, -- согласилась я. -- И вот героиня попадает в нелепую, дурацкую, абсурдную ситуацию. Была никем, школьной учительницей, а стала главой компании. И все над ней смеются, она же ничего не понимает. Что делать героине? Ты -режиссерша, подскажи.
-- Во-первых, пьеса дурацкая, -- начала Марина.
-- Дурацкая, но реальная, -- возразила я.
[$52-53]
-- Как ничего? -- не поняла я.
-- Если по системе Станиславского, да и по любой другой, тебя отстранить от должности, или как сейчас модно, объявить тебе импичмент, ничего не стоит. Собственно, процедура импичмента уже началась. Тебя надо объявить недееспособной, для этого тебе достаточно наделать ошибок, которые ты начала ляпать в первый же день.
-- Во второй, -- поправила я ее.
-- К моменту отрешения от власти соберут все твои просчеты скопом.
-- Но компания практически частная, -- возразила я. -Уволить они меня не могут. Уволить меня может только отец.
-- Он это и сделает. Ему докажут, что ты полная дилетантка, ты ведь дилетантка в этом пароходном хозяйстве? Согласна?
-- Согласна.
-- И вообще в пьесе нет драматургии и точного характера героини. Согласна?
-- Может, и согласна. Пока не понимаю.
-- Драматургия -- это всегда преодоление препятствий. Рассмотрим, какие препятствия перед противниками героини. Да никаких! Им надо доказать только, что ты дилетантка. Они это докажут в течение недели, подставляя и макая тебя ежедневно, докажут это акционерам, те нажмут на отца, и тот уберет тебя. У твоих противников нет препятствий, которые они не могут преодолеть хотя бы некоторое время.
-- Значит, мне нужно время? -- спросила я.
-- В любом случае тебе надо время, чтобы подготовить противодействия на их действия.
-- Поняла.
-- Потом тебе их надо ввести в заблуждение. Сейчас твоя героиня -- строгая, даже злобная и не очень умная учительница.
-- Ну, и не дурочка, -- возразила я. -- Кое-какой умишко у меня есть.
-- А вот этого героине показывать в первый же день совсем не обязательно. Только дурочки в неясной ситуации хотят показаться умными. Умные в таких случаях играют под дурачка или дурочку, если это касается женщины. И все успокаиваются. Дурочки не страшны, дурочек не боятся.
-- Но я все-таки учительница, и что я -- полная идиотка? Не поверят же!
-- Ты не права. Очень много учительниц -- полных идиоток. Не раскрывайся раньше времени. Против тебя умные и беспощадные мужики. А мужики -- как кобели -- если на их территории появляется другой кобель, они дерутся без пощады, до победы.
-- Но кобели никогда не трогают сук.
-- Это в собачьем мире, а в человеческом -- нет этого табу. Тебе сколько положили как президенту в месяц?
-- Как учительнице мне за эти деньги надо работать полтора года.
-- Да за такие деньги самая умная согласится, чтобы над ней смеялись. Да за такие деньги может быть только один принцип: тебе плюют в глаза, а ты говоришь: "Божья роса". Время сейчас такое. Главное -- выжить.
Пока мы говорили, я выпила две чашки кофе и выкурила три сигареты. В разговоре с Мариной я уже скорректировала свое положение на будущее, если, конечно, меня поддержит отец. Марина предложила мне две итальянские блузки, и, хотя я никогда не брала в долг и покупала только, когда у меня появлялись деньги, я не выдержала и взяла блузки. Марина уложила их в фирменный пакет, и я вернулась к "Мерседесу".
-- На Малую Бронную, -- сказала я Викулову.
Офелия оказалась девушкой баскетбольного роста -- под метр девяносто, в мини-юбке и майке. Даже Римма уступала ей в обилие женских достоинств. Я смотрела на нее снизу вверх.
-- Ну, извините, -- Офелия улыбнулась, -- все сначала удивляются, потом привыкают.
-- У нее черный пояс по карате, -- сказала Алевтина. -Она телохранителем работала.
-- Договоры составлены безупречно. -- Офелия протянула мне договоры. -- Я бы поучилась у вашего юриста.
-- Спасибо. Я вам позвоню завтра. Вашу работу компания оплатит.
-- Да ладно, -- махнула Офелия своей огромной рукой. -Это не работа, а услуга Алевтине. Я ее постоянная должница. Если вам потребуется помощь, я готова соответствовать, диссертацию я уже написала, защита осенью, на море я уже была.
Я подумала, что Офелии вряд ли пригодится в жизни ее диссертация. Выйдет замуж за какого-нибудь крутого бизнесмена, это же идеально для не очень сильного мужчины иметь в женах такую роскошную женщину да еще с черным поясом по карате.
Я распрощалась с юристками, в очередной раз пожалев, что после средней школы меня не приняли в высшую школу милиции, скорее всего, из-за моего маленького роста, хотя у меня был первый разряд по стрельбе из пистолета. Я была странной девочкой. Мне нравились женщины в форме, милицейской или прокурорской, я любила читать детективный романы и почти всегда угадывала, кто убийца, еще я хотела стать космонавтом. Я поступала в Высшее техническое училище имени Баумана, ректором которого был космонавт Елисеев, не добрала двух баллов, поступила в Педагогический и стала учительницей математики. В школе я лучше других девчонок понимала в математике, физике и химии и не любила историю и литературу, которые, на мой взгляд, не имели практического применения в жизни и поэтому не могли стать моей профессией.
Викулову, вероятно, надоело сидеть в "Мерседесе", и он прохаживался по тротуару, оглядываясь на молоденьких девушек.
-- Позвоните в приемную офиса, -- попросила я Викулова, -есть ли для меня сообщения.
Викулов молча набрал номер и сказал:
-- Это Викулов. Есть ли сообщения для Веры Ивановны? -- и, выслушав, сказал мне, -- Вас просит срочно приехать в санаторий Иван Кириллович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28