https://wodolei.ru/catalog/installation/Grohe/rapid-sl/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Таков обычный способ казни еретиков, сообщил
Нельсон, потому что эта процедура включает в себя также нечто вроде суда и
дает возможность высшей небесной власти вмешаться, если осужден невинный.
В соответствии с доктриной невинный не долетит до цистерны, его спасет бог
талоидов. Пока, по-видимому, никто не был спасен таким образом, и жрецы
талоидов заявляли, что это доказательство справедливости их суда.
Кларисса запросила снимки окрестностей Падуи в компьютерной памяти
"Ориона" и быстро нашла на них этот утес. Он представлял собой край
холмистой местности, которая уходила к горам. Интересно, что местность,
по-видимому, обладает собственным микроклиматом. На всех снимках и во всех
метеорологических сводках отмечалась низкая полоса метановых облаков -
всего в тысяче футов над вершиной утеса. Это значительно изменило
представление Клариссы о вероятности успеха.
- Мы можем незаметно подойти к утесу со стороны гор и войти в эти
облака над самым утесом, и ни один талоид нас не увидит, - сказала она. -
У них ведь нет радаров. Да, возможно, мы успеем схватить и исчезнут,
прежде чем они опомнятся. Ладно, ты меня убедил, Карл, я согласна
попытаться.
- Но никаких фокусов и чудес, - сказал Абакян. - Прямо вниз и сразу
вверх.
- Правильно, - согласилась Кларисса. Тон ее не допускал споров. -
Только хватаем - никаких трюков, никакой клоунады.
- Согласен, согласен, - ответил Замбендорф, кивая. - Мне нужно только
спасти Моисея. Больше ничего изменить нельзя. Операция наша провалилась,
корабль возвращается на базу в Женеву с экипажем и друидами, как мы и
условились... просто мы в это время слетаем в Падую. Ладно? - Он
беспокойно обвел глазами окружающих.
- Ладно, босс, согласен, - решительно сказал Феллбург.
- Я с самого начала был за это, - напомнил Дрю Вест.
Абакян тоже кивнул.
- Какого дьявола... До сих пор мы продержались. Согласен, давайте
сделаем это.
- Да, давайте сделаем это, - повторил Вернон Прайс.
Замбендорф несколько секунд неуверенно смотрел на Вернона.
- Вы знаете, вам можно не ввязываться в это дело. В корабле, летящем
в Геную, достаточно места.
- Я дал Моисею его табличку, так что моя вина не меньше вашей, -
покачал головой Вернон. - Нет, если есть шанс спасти его, я с вами.
Замбендорф, очевидно, ожидавший этого, коротко кивнул и сменил тему.
- Прекрасно. Перенесем свои вещи во флаер, и пусть Энди занимается
подготовкой корабля. Через час отправимся, бросим взгляд на этот утес.
Конечно, настоящей репетиции не будет, придется рассчитывать на
воображение зрителей.

36
В длинном плаще с капюшоном, который он выменял у крестьянина на свой
шлем и доспехи, бывший рядовой Саллакар со своей ручной тележкой вышел на
центральную площадь и занял место поудобнее, между киоском продавца плит и
лавкой торговца колесной шкурой. Однако для такого времени яркости площадь
казалась необычно пустой, и большинство купцов уже позакрывали свои лавки.
Неважно, подумал Саллакар, тем больше возможностей для таких, как он,
уличных торговцев. К тому же он не зря так торопился, чтобы опередить
армию. Хотел воспользоваться несколькими часами монополии, пока не
появится конкуренция и не собьет цены. Он снял покров с тележки, обнаружив
груду осколков скал и льда, куски парашютного шелка, обгоревшие
пиротехнические канистры и другие сувениры. Потом развернул надпись:
ПОДЛИННЫЕ МЕРАКАСИНСКИЕ СВЯЩЕННЫЕ РЕЛИКВИИ. ЗДЕСЬ МОЖНО КУПИТЬ
СУВЕНИРЫ ЧУДОТВОРЦА ПРОСВЕТИТЕЛЯ
- Подлинные реликвии, непосредственно с места чуда в Меракасине! -
закричал он. - Вот обломок скалы, растопленной молниями Просветителя, -
всего пять дуодеков. У вас будет собственная чудесная скала! Чудом
сохраненные обрывки сброшенных ангельских крыльев, гарантировано не
позволят демонам пробраться в ваш дом, - семь дуодеков. Горшки ангельского
света, вместе со священными надписями; куски священной веревки; куски
небесных одеяний; камни с холма проповеди и многое другое. Все подлинное,
все непосредственно с места явления святого Просветителя.
Перед тележкой собралась небольшая толпа грязных оборванных зрителей,
все они с любопытством смотрели на Саллакара. За ними несколько прилично
одетых прохожих торопились пройти, отворачивая взгляд. Саллакар
нахмурился. Не такого приема он ожидал.
- Как насчет тебя, сэр? - спросил он у ближайшего головореза,
уродливого типа, с измятыми покрасневшими лицевыми пластинами, в грязной
изорванной куртке и в морской шапке, лихо сдвинутой назад. - Специально
для тебя - кусок меракасинской скалы за три дуодека. Замечательный
талисман, отвращает все зло, да. Приносит удачу и сохраняет здоровье.
Показать?
- Ты спятил, - презрительно сказал моряк.
- Чего добиваешься? Хочешь, чтобы и тебя расплавили? - спросил
другой.
- Лучше оставь эти разговоры и скажи спасибо, что поблизости нет
стражи, - посоветовал еще один.
Саллакар удивленно взглянул на них.
- Так он что, еще не появился? - спросил он. - Весь город уже должен
быть обращен.
- Кто не появился? - спросил моряк.
- Просветитель. Он должен был прийти сюда и призвать с неба чудеса.
Один из бродяг рассмеялся.
- Он-то показался, а вот чудеса - нет. Еще до конца яркости жрецы
сбросят его с утеса. Куда, ты думаешь, все сейчас идут?
- Он осужден как богохульник, - добавил кто-то.
- И судя по твоему товару, он будет не один, - заметил третий. - Но
не обращай на нас внимания. Продолжай. Двое расплавленных вместо одного
гораздо интересней.
- Да и нам пора, - сказал им моряк. - Или пропустим и первого.
Они ушли со смехом и шутками. Саллакар посмотрел им вслед, потом
торопливо прикрыл тележку и свернул надпись. Постоял немного, задумавшись
и глядя в землю. И тут в глазах его появился неожиданный блеск. Он достал
из-за пазухи кусок писчего стержня, перевернул свою надпись и медленно
написал на обратной стороне большими буквами:
СУВЕНИРЫ И РЕЛИКВИИ БОГОХУЛЬНИКА. ПРИНЕСЕННЫЕ АРМИЕЙ, КОТОРУЮ ОН
ПЫТАЛСЯ СОВРАТИТЬ. ПОКУПАЙТЕ СУВЕНИРЫ НА ПАМЯТЬ
Удовлетворенно кивнув, он снова скатал надпись, сунул ее под покров,
схватил ручки тележки и пошел на окраину города, туда, куда устремлялись
все.

В самой глубокой темнице подземной тюрьмы за дворцом верховного жреца
на жестком матраце из металлических стружек сидел Грурк, уныло глядя на
голый ледяной пол. Приходилось окончательно признать, что это не кошмар, а
реальность. Всю жизнь он посвятил безупречному служению вере в
Жизнетворца, он разоблачал Его врагов, он тщательно следил за тем, чтобы
ни одно его высказывание не противоречило Писанию, церковному учению и его
доктринам, и вот к какому горькому концу это его привело: он осужден на
смерть, как еретик и богохульник.
Несправедливость такого вознаграждения за беспрерывный труд и
истинное старание заставила его впервые усомниться в самих основаниях
своей веры. Он верил, он всегда оставался верным, ни разу не дрогнул. А
теперь Френнелеч, которому он верно служил как подлинному земному
воплощению Жизнетворца, служит инструментом, при помощи которого за службу
его вознаграждают жестокостью и несправедливостью. Как же такой верховный
жрец может олицетворять всеведущего и всемогущего, вообще быть
представителем божества? Грурк не видел теперь такой возможности. И если
он усомнился в этой части своей веры, то как можно верить в остальные
догмы, на которых основана вера? Никак. Однако немыслимо, чтобы избранный
Жизнетворцем метод постижения подлинной истины включал сомнительные или
подозрительные элементы. Отсюда следовало, что истина Жизнетворца не может
содержаться в сомнительных и противоречивых толкованиях священных слов и
откровений самозваных пророков.
Умственный процесс, который привел его к таким выводам, показался
Грурку подозрительно похожим на те методы разума, с помощью которых Тирг
выдвигал вопросы и искал на них ответы, - Грурк считал эту практику
греховной. Но когда он применил вновь обретенный скептицизм к Носящему и
его ангелам, то смог найти только две возможных причины того, что они не
показались в Пергассосе: либо они не смогли этого сделать, либо решили не
делать. Если не смогли, то власть их не безгранична и они не могут быть
подлинными посланниками Жизнетворца; если они сами решили не появляться,
значит они солгали, и это вело к тому же заключению. Грурку казалось, что
первый вариант вероятней, поскольку жизненная философия Носящего
несовместима с обманом, но в любом случае следует вывод, что ангелы не
явились из царства сверхъестественного. И поскольку они явно не
принадлежат известному миру, значит пришли из неизвестного - мира, явно
обладающего знаниями и искусствами, которые по ошибке могут показаться
чудотворными, а такой мир может существовать только над небом. Итак, еще
одно из утверждений Тирга оказывается оправданным. Но если это так, то
разве не должен признать Грурк, что мастерство и искусства, которые
демонстрировали ангелы, не результат их чудесных способностей, а просто
приложение знаний, добытых распространенными незагадочными методами,
которые применял Тирг? Грурк особенно жалел, что больше не увидит Тирга;
он теперь так по-другому видит мир, и им нашлось бы о чем поговорить.
Снаружи послышались приглушенные тяжелые шаги. Они смолкли у дверей
темницы. Грурк чувствовал, как сильнее заработали его охладители,
неожиданное напряжение ощутил он внутри. Встал на ноги, когда тяжелая, из
органических плит, дверь раскрылась и вошел тюремщик, в сопровождении
капитана стражи, двух жрецов, Вормозеля, начальника тюрьмы, и Поскаттина,
юридического советника Френнелеча и Святого дворца. В коридоре остались
солдаты дворцовой стражи.
Поскаттин достал свиток и прочел:
- Грурк, из города Пергассоса, ты был подвергнут суду и признан
виновным по обвинению в ереси, богохульстве и государственной измене; ты
приговорен к смерти по церковному закону. Хочешь ли ты сказать что-нибудь,
прежде чем отправишься к месту казни? - Грурк только молча покачал
головой. - Подготовился ли ты к встрече с Жизнетворцем, да смилостивится
Он над твоей душой? - Грурк и тут не ответил. Поскаттин свернул листок,
отступил и взглянул на Вормозеля. - Действуй, начальник. - Вормозель
кивнул капитану стражи, и Грурка вывели в коридор и поставили между двумя
жрецами, капитан пошел впереди, начальник тюрьмы и советник - сзади, а по
обеим сторонам выстроились ряды солдат с факельщиками впереди и сзади.
Шаги гулко отдавались от голых тусклых стен, процессия медленно
приблизилась к влажным каменным ступеням в конце прохода. Из окошек в
дверях других камер смотрели мрачные лица, но все молчали.
У Грурка сохранились отрывочные смешанные впечатления: тусклые,
освещенные факелами лестницы; открываются массивные двери, поднимаются
решетки; жрецы по обе стороны от него монотонно поют; вот процессия
поднимается на поверхность и выходит во двор тюрьмы. Здесь ждала повозка
на ногах, в нее впряжены два убранных черным колесных трактора; вокруг
солдаты, дальше, у выхода, несколько повозок с сановниками в окружении
эскорта. Процессия выстроилась, ворота открылись, и кавалькаду встретил
рев толпы, ждавшей снаружи.
Процессия миновала здание Верховного Суда, пересекла площадь Кающихся
и по мосту Эскендерома Старшего проследовала в Воровской квартал на южном
краю города, а вокруг собирались толпы. Все двигались следом за
кавалькадой. Грурк ухватился за поручень и смотрел на город, в котором
провел большую часть жизни. Он был ошеломлен и не понимал, что он такого
сделал, отчего знакомые горожане, школьные друзья превратились в
обезумевшую толпу, единственное желание которой - видеть его смерть.
Впервые на собственном опыте он понял, что такое бессмысленность,
которую можно выработать в тех, кто привык верить без сомнений, без
вопросов, принимать без понимания и ненавидеть по приказу. Он вспомнил те
немногие случаи, когда наблюдал спокойное, полное достоинства поведение
жителей Менассима, и в тот момент он понял, что терпимость и мудрость
королевства Клейпурра - это результат философии, которую отстаивал Тирг, в
то время как бессмысленность и жестокость Кроаксии - порождение того, что
он сам так недавно помогал распространять. Поистине прозрение наступило
слишком поздно, печально подумал он.
Городские здания остались позади, и теперь он увидел перед собой Утес
Правосудия, над холмом зрителей, черный и угрожающий на фоне мрачных серых
гор и неспокойных грозовых туч наверху. Угрюмая процессия двигалась по
дороге вокруг холма, все террасы на холме были заполнены, многие зрители
стояли под открытым небом вверху. На каменной платформе у основания утеса
огромная цистерна с кислотой испускала белый ядовитый пар; кислота бурлила
и клокотала в предвкушении. Грурк неожиданно задрожал. Он посмотрел вверх
и увидел алые одеяние старших жрецов, неподвижную линию солдат дворцовой
стражи, а перед всеми, во всем черном и в капюшоне, - палача, стоявшего со
сложенными на груди руками и спокойно смотревшего на приближающуюся
процессию.
Присутствовали и король, и верховный жрец со своими свитами, они
сидели под навесом на помосте у основания амфитеатра. Грурк и
сопровождавшие его спустились с повозки и стояли в ожидании, пока
представитель государства и представитель церкви зачитывали свои
обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50


А-П

П-Я