https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/120x80cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Внезапно Прижляк пришел в ярость, и остальные сразу перестали ухмыляться. Все неистово заорали.
Бишоп почувствовал, что поднимается на поверхность. Его вдруг охватило беспокойство оттого, что давление меняется слишком быстро и пузырьки азота свяжутся в тканях его организма, вызвав то, чего страшатся все глубоководные ныряльщики, — декомпрессию, кессонную болезнь.
Он вынырнул и начал сплевывать, с хрипом хватая воздух и давясь нечистой водой, попадающей при этом в глотку. Чьи-то сильные руки держали его за лацканы. Сквозь гул в ушах он услышал чей-то далекий голос: «Тут под ним еще один человек!»
Его вытащили из ванны и положили на мокрый кафельный пол. Ничего не соображая, он только заглатывал воздух. Перед ним появилось лицо Краучли, безжизненное тело которого свесилось над краем ванны; вода хлынула у него изо рта, как из дренажной трубы.
— Этот мертв, — произнес далекий голос.
Бишопа постукали по спине, и он отрыгнул остатки воды. Затем его подняли на ноги.
— Обопрись на меня, но постарайся не упасть, приятель. Мы тебя отсюда выведем.
Бишоп пытался рассмотреть своих спасителей, но комната с головокружительной скоростью вертелась перед глазами. Его тошнило.
— Назад! — Прогремели выстрелы, и он увидел, как от дверного косяка отлетели щепки. Фигуры в белом поспешно скрылись в темноте.
— Давай, Бишоп, старайся. Не могу же я тебя тащить.
Голос приблизился, и слова прозвучали отчетливей. Человек подсунул плечо под руку Бишопа и поддерживал его. Бишоп попытался вырваться, подумав, что это тоже маньяк, но тот не отпустил.
— Держись, приятель, мы на твоей стороне. Постарайся идти, ладно? Двигай ногами.
Они поплелись вперед, и Бишоп почувствовал, что силы возвращаются к нему.
— Молодчина! — произнес голос. — Отлично, Майк, я думаю, с ним все будет в порядке. Разгони эту проклятую свору.
Они свернули в темный коридор и начали медленно продвигаться к лестнице. Что-то мелькнуло в темноте, и они оба выстрелили наугад — и тот, который шел впереди, и тот, который поддерживал Бишопа. Коридор на мгновение осветился вспышкой, и он увидел притаившихся сумасшедших — испуганных, но все же готовых в любую минуту наброситься.
Бишоп и его провожатые уже дошли до поворота лестницы, когда толпа решительно двинулась вперед.
Завывая, как привидения, она вылетела откуда-то из темноты и покатилась вниз по ступенькам неразделимой единой массой.
Лишившись опоры, Бишоп упал в угол и увидел, что его провожатые подняли пистолеты и стреляют.
Огромное здание огласилось воплями боли и ужаса. Было слышно, как многие падают. Напиравшие сзади спотыкались и валились на раненых. Кто-то примял вытянутую ногу Бишопа и забился в судорогах. Бишоп отпихнул его ногой.
Его подергали за рукав, и он вскочил, готовый драться.
— Идем, Бишоп, нам нельзя задерживаться здесь. — Он с облегчением понял, что это его спаситель.
— Кто вы такие, черт возьми? — спросил он, когда они спустились в следующий пролет. Внизу было немного светлее, но идущий впереди увидел выключатель и врубил свет. Коридор и лестницу залило сияние ламп.
— Сейчас это не важно, — ответил человек, на которого опирался Бишоп. — Давайте сначала выберемся отсюда.
Стук за спиной заставил их обернуться. Санитар, пытавшийся ранее напасть на Бишопа, стоял на лестнице чуть повыше. В руках он по-прежнему держал прут.
Один залп — и его белая форма превратилась выше колен в кровавое месиво. Ноги подкосились, и он рухнул, выронив прут, загрохотавший по лестнице. Санитар схватился за ноги и невнятно забормотал. Остальные столпились у поворота лестницы, выпучив от ужаса глаза.
Бишоп и его союзники спустились в пролет, ведущий на первый этаж. Одежда Бишопа отяжелела от воды, но в крови снова циркулировал адреналин, придавая ему столь необходимые сейчас силы.
Внизу их ждали. Низкорослая женщина расплескивала у подножия лестницы какую-то жидкость из жестянки. Затем отошла назад, поставила жестянку на пол и улыбнулась своей сообщнице. Высокая зажгла спичку и швырнула на ступеньки.
Воздух загудел от ослепительной вспышки бензина, и три человека на верхней ступеньке вскинули руки, защищаясь от нестерпимого жара. Пламя жадно пожирало деревянные ступени, подбираясь к ним, а за стеной огня, довольно улыбаясь, пятились к выходу обе женщины.
— Вниз нельзя, — крикнул один из спасителей Бишопа. — Но где-то должен быть другой выход. У них должна быть пожарная лестница.
У Бишопа все еще кружилась голова, но он услышал, как второй сказал:
— Ты выдержишь, Бишоп? Мы собираемся идти назад.
Он кивнул, и все трое повернули обратно. Одетые в белое люди преградили им путь.
Пациенты в ночных рубахах, на которых алели отсветы пламени, выступили вперед, и Бишоп увидел среди них Линн.
— Линн! Это я, Крис! — крикнул он. — Идем с нами, Линн, пока весь дом не сгорел.
На какой-то краткий миг Бишопу показалось, что Линн его узнала. Но это только разожгло ее ненависть. Она вырвалась из толпы и бросилась на него, размахивая руками и растопырив пальцы с острыми ногтями. Бишоп был слишком слаб, чтобы остановить ее; он упал, и Линн, перелетев через него, цепляясь за ступеньки, скатилась вниз, в пламя, и Бишоп отчаянно пытался схватить ее за щиколотку. Но лишь дотронулся до пятки, не в состоянии удержать. Ночную рубашку и волосы Линн охватило пламя, ее пронзительные вопли перекрыли все остальные звуки. Ее кувыркающееся тело исчезло в огне, и крики оборвались. Что-то на мгновение выпало из пламени — что-то почерневшее, обуглившееся, не имеющее ничего общего с человеческим телом. И тут же скрылось в наступающем огне.
— Нет! Нет... — Крик Бишопа перешел в глухой стон.
Спасители оттащили его от бушующего в нескольких шагах пламени. Бишоп совершенно обессилел и оцепенел от шока. Присмиревшие пациенты отползали назад — страшная смерть сообщницы вселила ужас в их помутившийся рассудок. Какое бы крайнее безумие ни подтолкнуло их к преступлению, животный страх оказался сильнее. Пациенты жалобно хныкали, страдая от нестерпимого жара и дыма, заполнившего лестницу.
— Надо сматывать, пока не поздно, — крикнул один из спасителей Бишопа.
— Верно, — отозвался его товарищ, чувствуя спиной жар.
Поддерживая Бишопа с обеих сторон и направляя свои «уэбли» 38-го калибра на фигуры в переполненном коридоре, все трое осторожно продвигались вперед.
— Сюда, Тед, — сказал Майк, показывая револьвером направо. — В конце коридора есть окно. Тьфу, проклятие!
Свет в коридоре внезапно погас. Пожар повредил проводку? Или кто-то выключил рубильник? Оба подумали о тех женщинах, которые устроили этот пожар.
На стенах коридора, озаренного изменчивыми багровыми всполохами, плясали черные тени. Скулившие от страха пациенты не сводили глаз с троих мужчин, отступавших по коридору и осторожно перешагивающих через распростертые на полу тела. Фигуры в белом снова медленно приближались, двери по обеим сторонам коридора начали открываться.
Тед нервно поглядывал направо и налево. Все стихло, слышался только гул и треск пожара.
— Похоже, они собираются снова на нас наброситься, — сказал он.
Больные выходили из палат и окружали их, молчаливо приглядываясь, но пока еще бездействуя.
Напряжение нарастало, истерия готова была вот-вот возобновиться, и все трое понимали, что если это произойдет, то теперь их легко одолеть. Отступая в черноту коридора, каждый из них ощущал, как что-то еще стучалось в их сознание, желая получить в него доступ.
Сигнал к новой атаке подала какая-то старуха, стоявшая возле пылающей лестницы. Она широко расставила костлявые ноги и прижала к бокам сжатые кулаки; пламя уже лизало над ней потолок. Утробный крик зародился где-то в самом низу ее живота, нарастая, достиг грудной клетки и вырвался из глотки пронзительным душераздирающим воплем. Остальные одержимые взвыли вместе с ней и, сорвавшись с мест, бросились на троих отступавших.
Потолок и верхний пролет над горящей лестницей раскалились; языки пламени вздымались вверх, и старое дерево охотно предавало себя огню. Громадный огненный шар ворвался в коридор, поглотив фигуры в белом, стоявшие на его пути, и опалив тех, кто находился слишком близко.
В сторону отступавших потянуло дымом, и они начали задыхаться.
Тед и Майк подтащили Бишопа, содрогающегося в попытках извергнуть попавший в легкие дым, к окну, и бросились открывать этот единственный путь к своему спасению. Огонь быстро распространялся, и пациенты, одежда на которых начала загораться, вбегали в открытые комнаты.
— Проклятие, оно заперто! — услышал Бишоп крик одного из своих спасителей.
— Так вышиби его к чертовой матери! — отозвался другой.
Они оба отошли на шаг и, заслонив глаза, выпустили в стекло заряды своих револьверов. Окно разлетелось вдребезги, и по охваченному огнем коридору шквалом пронесся холодный ветер.
Рывком подняв Бишопа на ноги, они подтолкнули его к окну. Высунув голову в ночную тьму, он глубоко вздохнул и почему-то отпрянул от окна.
— Здесь... здесь нет пожарной лестницы! — задыхаясь, крикнул он.
— Прыгай! Тут всего два этажа!
Он залез на подоконник и ступил в пустоту. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он коснулся земли.
Глава 20
Пек смотрел вниз на медленно движущийся транспорт и методично наполнял свои легкие дымом, прикуривая одну сигарету за другой. Представляют ли эти люди, снующие внизу на своих игрушечных автомобильчиках, что творится в городе? Наложить полный запрет на освещение странных событий последних недель было невозможно; средства массовой информации попытались связать трагедию на стадионе с происшествиями на Уиллоу-роуд, весьма неохотно согласившись приостановить изложение всех подробностей до тех пор, пока власти не найдут какое-нибудь разумное объяснение для успокоения широкой публики. Это соглашение между властями и средствами массовой информации было довольно искусственным, и, если бы произошло очередное крупное событие, оно бы неизбежно лопнуло. Журналистов нелегко заставить скрывать правду.
Он вынул изо рта наполовину выкуренную сигарету указательным и большим пальцами. Джанис постоянно твердила, что, если он не откажется от этой своей манеры, ему никогда не стать комиссаром. Иногда Пеку казалось, что жена говорит это вполне серьезно.
Пек отвернулся от окна и тяжело опустился в кресло у своего рабочего стола. Сигарету он затушил о стенку корзины для бумаг и бросил туда окурок. Манера? Ей потребовалось десять лет, чтобы отучить его от привычки скручивать сигареты вручную. Узел его галстука болтался где-то на груди, рукава рубашки были закатаны до локтей. Изучая последнюю страницу только что законченного отчета, он провел рукой по лицу и услышал привычный скрежет щетины на подбородке. «Надо бы побриться, перед тем как показывать это заместителю Олдермана, — подумал он. — Арестуй я самого Джека Потрошителя, этому надутому болвану куда важней, чтобы я сначала побрился».
Перечитывая последние строчки своего отчета, он бессознательно водил рукой по затылку, и пальцы безжалостно поведали, что никаких новых волос за ночь чудом не прибавилось. "Наоборот, — подумал он, полностью переключившись на тактильные ощущения, — еще несколько сказали свое последнее «прости». Он быстро отдернул руку, чтобы кто-нибудь случайно не увидел его сквозь стеклянные стены кабинета. Пек предпочел бы, чтобы его застигли за каким угодно занятием, но только не за ощупыванием лысины. Старея и чувствуя, что стареет, он тайно роптал. Говорят, что лысина свидетельствует о высокой потенции. Что-то он в последнее время не замечал.
Пек захлопнул отчет, откинулся в кресле и достал из пачки очередную сигарету.
Что, черт возьми, происходит?
Происшествие во время футбола на стадионе пока было самым крупным, но произошли и другие, не менее тревожные события. Во-первых, пожар, уничтоживший фэрфилдский «Дом отдыха». Во-вторых, бунт в колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Эти маленькие ублюдки сначала набросились на надзирателей, а затем стали кончать с собой. Шестнадцать человек погибли, двадцать четыре тяжело ранены. А остальные? Где они? Обитатели другой психиатрической лечебницы, принадлежащей государственной службе здравоохранения и потому более известной под названием «сумасшедший дом», накинулись на персонал, а потом принялись кончать с собой, как и мальчишки из колонии. К счастью, тревогу подняли вовремя, но до того, как прибыл усиленный наряд полиции, погибло пятеро — две медсестры и трое пациентов. Самое непостижимое, что несколько человек из числа персонала присоединились к мятежу.
Кроме того, произошло немало мелких происшествий, которые, если разобраться, внушают даже больше опасений, чем крупные. Из-за того, вероятно, что в них замешаны совершенно нормальные люди — во всяком случае, считавшиеся нормальными, пока каждый из них не совершил какую-нибудь безумную выходку. Некий торговец умертвил всех животных в своем зоомагазине, после чего лег в постель с той единственной тварью, которой он сохранил жизнь, гордостью своей коллекции — десятифутовым южноамериканским удавом. Его нашли мертвым — удав обвился вокруг его шеи, как кашне. В женском монастыре три монахини лишились рассудка, и ночью, прокравшись по коридорам, пытались задушить подушками спящих сестер. Когда их застигли за этим занятием, они уже успели задушить двоих. Врач одной из больниц во время ночного дежурства (следствие установило, что он работал два дня и две ночи без перерыва) обошел почти все палаты и ввел каждому больному смертельную дозу инсулина. Только внезапное появление дежурной сестры предотвратило более дюжины смертей — бросившись на этого врача, она сама получила укол и была убита. Какой-то строительный рабочий, заканчивая поздним вечером срочную работу в ремонтируемом офисе, оглушил своего бригадира и пригвоздил его к стене монтажным «пистолетом». Этот «пистолет» выстреливает шестидюймовые гвозди с силой, достаточной, чтобы пробить бетон, и к тому времени, когда остальные рабочие подбежали к своему несчастному бригадиру, его руки и ноги были намертво прибиты к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49


А-П

П-Я