Лестница показалась ему бесконечной, и подъем по ней стоил ему больших усилий.
Когда он пробирался мимо братьев, Роберт все так же улыбался, а Саймон посмеивался, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Чтобы удержаться на ногах, Эш крепко держался за перила. Но постепенно к нему возвращалась способность соображать, он сознавал, что необходимо бежать, и чувство самосохранения брало верх над страхом, с каждым шагом прибавляя ему сил. Почти у самого верха он все же упал, но не остановился и на четвереньках дополз до последней ступеньки, потом поднялся на ноги и шатаясь побежал по коридору к той комнате, которая была отведена ему хозяевами.
Дверь была открыта, он влетел внутрь и с грохотом захлопнул ее за собой, а потом закрыл на ключ. Прислонившись влажным лбом к прохладному крашеному дереву, он попытался взять себя в руки и, отдышаться. Он прислушался к доносившимся из-за двери звукам, и ему показалось, что слышны чьи-то приближающиеся шаги.
Эш закрыл глаза, словно собираясь молиться.
Но вдруг он бросился к стоявшему неподалеку комоду. Крепко вцепившись в него, Эш начал подтаскивать его к двери, дергая то в одну, то в другую сторону, чтобы легче было двигать, и наконец вплотную приставил комод к двери, надеясь, что такую баррикаду преодолеть не удастся никому. Он стукнул ладонью по выключателю, и лампа под потолком, несколько раз мигнув, слабо осветила комнату тусклым светом.
Ни на секунду не сводя взгляда с двери, он попятился в другой конец комнаты, стараясь оказаться как можно дальше от воздвигнутой баррикады.
Вскоре послышался уже знакомый ему тихий стук.
Кто-то прошептал его имя.
– Оставьте меня в покое! – взвизгнул Эш, доведенный едва ли не до истерики. – Оставьте меня в покое!
Крик его превратился в стон, и он бессильно рухнул в стоявшее напротив двери кресло.
– Оставьте же меня в покое...
Шепот прекратился.

28

В Эдбруке все было тихо и неподвижно.
В темных коридорах и холлах не слышно было шагов, ничто не шевелилось в пыльных комнатах, слышалось только шуршание разного рода паразитов, поселившихся под обивкой продавленных диванов, или легкий шелест паучьих лапок. Даже слабый ветерок не тревожил шторы на окнах. Каменные стены охраняли покой этого дома. В окна заглядывал лишенный красок рассвет.
В комнате наверху, сидя в кресле лицом к забаррикадированной двери, беспокойно спал человек.
На Дэвиде Эше по-прежнему было помятое пальто, поднятый воротник которого закрывал шею. Небритый, заросший щетиной подбородок покоился на груди. В тусклом утреннем свете лицо его казалось отекшим и усталым, по нему пробегали тени, лоб время от времени хмурился. Он видел сон...

* * *

...Мальчик просыпается и прислушивается. Кто-то зовет его шепотом.
– Дэвид...
Он выходит из спальни и, следуя зову этого нежного голоса, спускается вниз, в комнату, освещенную множеством свечей. В дальнем конце длинной комнаты стоит гроб.
С расширенными от страха глазами мальчик подходит ближе, заглядывает в обитый шелком ящик.
Лежащая в нем девочка вовсе не его сестра.
Она намного старше и даже в смерти очень красива.
Глаза ее открываются.
На лице появляется улыбка.
Эта улыбка превращается в гримасу.
Кристина протягивает руки, словно собираясь обнять его.
Она шепчет:
– Дэвид...

* * *

Испуганно вскрикнув, Эш проснулся. От его резкого движения валявшаяся возле ног пустая бутылка из-под водки покатилась по полу. Он стал оглядываться вокруг, словно не понимая, где находится. Тусклый утренний свет, проникавший через окно, странным образом смешивался с электрическим, льющимся с потолка, отчего все в комнате казалось необычным – не было ни густых теней в углах, ни ярких красок. Он несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от рези в глазах. Даже не глядя в зеркало, он знал, что они опухли и покраснели. В горле пересохло. Эш несколько раз провел рукой по растрепанным волосам и попытался сглотнуть.
Но тут он вспомнил свой сон, и рука замерла на полпути. Взгляд его упал на тяжелый комод, придвинутый к двери, и Эш застонал, вспомнив, почему он стоит именно там.
Затаив дыхание, крепко вцепившись трясущимися руками в подлокотники, он заставил себя прислушаться. За дверью было абсолютно тихо, у Эша возникло почему-то ощущение, что не только в коридоре, но и во всем доме царит вакуум, абсолютная пустота, словно дом, как и Эш, в ожидании чего-то затаил дыхание.
Он с трудом поднялся с кресла, подошел к воздвигнутой баррикаде и, опершись на комод, снова начал прислушиваться, не раздастся ли тихое шарканье ног или шелест проносящегося по дому сквозняка. Ничего.
Он нетвердой походкой направился к окну, чувствуя, что координация движений полностью отсутствует, что ему пока еще трудно определить собственные ощущения. Дэвид выглянул в парк. Моросил дождь, от земли поднимался сырой туман, отчего стоявшие в саду скульптуры утратили четкость очертаний и были трудноразличимы.
По мере того как отступали вызванные тяжелым сном неприятные ощущения, к Эшу возвращалась решимость.
Достав из шкафа портплед, он принялся швырять в него одежду и прочие свои вещи, ничуть не заботясь об аккуратности и запихивая все как попало, лишь бы хватило места. Движения его стали резкими и постепенно обретали быстроту.
Под конец он бросил в портплед свои записи и диаграммы, вытащив их из бюро, служившего ему письменным столом, потом дернул молнию и выругался, когда машинка прижала торчащую изнутри ткань. Не желая больше тратить ни минуты, он оставил все как есть. Встав на цыпочки, он достал со шкафа чемодан и положил его на кровать. Несколько минут он молча смотрел на него, сознавая, что, для того чтобы заполнить его, ему необходимо пройти по всему дому и собрать оставленное в различных местах оборудование.
Он снова оглянулся на дверь.
Потом осторожно приблизился к ней и, собрав все силы, оттащил комод в сторону. После чего постарался отдышаться, не сводя при этом взгляда с торчавшего в замке ключа. Он не мог найти в себе силы повернуть этот ключ и открыть дверь...
...За дверью стояла няня Тесс.
– Господи Иисусе! – едва слышно вскрикнул Эш.
Она шагнула на свет. Лицо ее казалось еще более постаревшим, глубокие морщины избороздили кожу, а в его смущенном выражении было нечто безумное. Такие серые, совершенно лишенные красок лица бывают у людей после долгой и тяжелой болезни.
Она заговорила с ним очень тихо, словно боясь, что ее могут услышать, однако голос звучал чрезвычайно настойчиво.
– Вам следует уехать немедленно. Бегите отсюда, мистер Эш.
– Где они? – так же тихо спросил он.
– Неважно, – резко, словно упрекая его, ответила она. – Не спрашивайте меня ни о чем и немедленно покиньте этот дом. Это уже перестало быть игрой и превратилось в нечто гораздо большее. Случилось нечто такое, что в корне изменило ситуацию. Они сердятся на вас, мистер Эш. Они ужасно сердиты.
Она чуть отклонилась назад и оглядела коридор, словно желая убедиться в том, что он пуст. Потом снова приблизилась к Эшу и тихо зашептала почти ему в ухо:
– Рано утром на станции останавливается почтовый поезд. Вы еще можете успеть попасть на него, если поторопитесь.
Уговаривать Эша не потребовалось. Он вернулся к кровати за портпледом, и в это время взгляд его упал на раскрытый пустой чемодан. Однако он так и оставил его лежать, отвернулся и пошел прочь. Все приборы и оборудование, неотъемлемая часть его работы, почему-то вдруг перестали представлять для него какой-либо интерес.
Схватив портплед, он бросился к двери и был неприятно удивлен, обнаружив, что пожилая леди исчезла. Он вышел в коридор. И застыл на месте.
В дальнем конце коридора, не сводя с него пристального взгляда, в угрожающей позе стоял Охотник.
Эш начал медленно отходить, ступая очень осторожно, опасаясь, что любое резкое движение, малейший признак охватившего его страха спровоцируют нападение ужасного чудовища. Он усилием воли заставлял себя не торопиться и не делать ничего, что могло бы возбудить собаку.
Охотник крадущейся походкой следовал за ним.
Эш крепче сжал ручку портпледа. Если этот зверь бросится на него, он сунет ему в морду портплед, воспользуется им как щитом. А что потом? Сколько времени сможет он сдерживать собаку? Если он вернется обратно в спальню, то окажется в ловушке. Может быть, ему следует позвать няню Тесс? Она, наверное, сумеет справиться с Охотником. Но почему она не подождала его? Или все это было лишь частью их плана – выманить его из комнаты и оставить на милость этого чудовища? О Господи! Да они что, все в этом доме сумасшедшие?
Охотник все время держался на расстоянии, но упорно следовал за своей жертвой. В темном коридоре Дэвид видел лишь две тускло светящиеся точки его глаз и бесформенную массу туловища с прижатой к нему головой, бесшумно скользившую вперед.
Эш не отрывал взгляда от собаки и не осмеливался смотреть по сторонам, но чувствовал, что находится уже совсем рядом с галереей на верхней площадке лестницы. Если бы он в этот момент оглянулся, то увидел бы поднимавшуюся по лестнице фигуру. Только услышав за своей спиной характерный хрипловатый смех, он осмелился бросить через плечо взгляд.
Саймон был уже на верхней ступеньке. Но это был не совсем Саймон.
Даже в полумраке Эш мог видеть, что брат Кристины смертельно бледен, как будто его лицо и руки густо посыпаны белой пудрой, Полусгнившая, сморщенная, вся в пятнах кожа свисала клочьями. Видневшаяся в открытом воротнике рубашки шея была покрыта багровыми шрамами, резко контрастировавшими с неестественно белой кожей, на теле зияли раны и порезы, а голова уродливо перекосилась на сторону.
Несмотря на столь ужасный вид, Саймон улыбался.
Вне себя от ужаса Эш швырнул портплед в стоявшую на верхней ступеньке фигуру. Резкое движение заставило пса броситься вперед.
Эш слышал, как за его спиной лязгнули челюсти и раздалось грозное рычание. Даже не обернувшись, он, не тратя даром времени, перемахнул через перила и успел ухватиться за перекладину с другой стороны. Он висел, болтая ногами в воздухе, пока над его головой не появилась морда Охотника и он не услышал клацанье его страшных челюстей. Пальцы Эша ослабли, он выпустил перекладину, успел еще ухватиться за выступ балкона, но руки соскользнули. Он тяжело рухнул на пол и задохнулся от ужасной боли в лодыжке.
Эш лежал на спине, хватая ртом воздух и чувствуя, что все тело онемело от сильного удара. Постепенно онемение прошло, уступив место мучительной болезненности, и тогда Эш заметил витавшие в воздухе облачка дыма, услышал треск огня и почувствовал, – хотя, конечно, это могло ему только показаться, – как охватывает жаром его лицо.
Потом до него донесся топот лап по ступеням.
Эш быстро перевернулся, встал на колени, потом с трудом поднялся на ноги, чувствуя ужасную боль в лодыжке. Он увидел, как Охотник обогнул столбик лестницы возле нижней ступеньки, поскользнулся на давно не метеном полу, но быстро обрел равновесие и бросился вперед.
Эш прихрамывая побежал, понимая, что его единственное спасение – преграда между ним и разъяренным зверем. Кухня далеко, в другом конце холла, – ему ни за что не добраться туда. И Эш распахнул ближайшую дверь. Дверь в подвал.
Стена ослепившего его пламени заставила Эша попятиться. Защищаясь от жара, он поднял к лицу руки.
Тем не менее, он успел заметить, что внизу среди моря огня мечется какая-то фигура. Словно не замечая нестерпимого жара, человек стал подниматься по лестнице. Эш опустил слегка руки и, пораженный, не веря своим глазам, снова заглянул в подвал.
Охваченная пламенем фигура почти добралась до верхней ступеньки. Несмотря на то, что она ослепительно пылала, что-то в ней – в ее облике, в превратившемся в кипящую массу лице – показалось Эшу знакомым.
Выбирающийся из подвала живой факел оказался не кем иным, как Робертом Мариэллом.

29

Охотник остановился. В глазах его, словно близнецы, отразились две пляшущие огненные фигурки, словно человек горел внутри собачьего черепа. Пес трусливо задрожал и жалобно завыл.
Эш не стал больше ждать. Он бросился прочь от адского пекла, в которое превратился подвал, от объятой сверкающим пламенем фигуры, от которой исходил отвратительный запах горелого мяса.
Заметив, что жертва готова вот-вот улизнуть, пес пришел в себя и встряхнулся. Низко пригнув к полу голову, он осторожно обогнул горящего человека и вновь бросился в погоню.
Эш остановился лишь затем, чтобы швырнуть в своего преследователя один из стоявших в холле стульев, который упал прямо перед носом Охотника, заставив пса на мгновение прервать гонку. Саймон Мариэлл уже успел спуститься вниз. Пламя, сжигавшее его брата, причудливым образом освещало Саймона, делая облик еще более фантастическим. Из горла его вырывался сдавленный и тем не менее ядовитый смех.
Эш буквально ввалился в кухню и обернулся, чтобы захлопнуть за собой дверь. Это ему почти удалось, но в последний момент челюсти Охотника вцепились в рукав его пальто.
Наваливаясь всем телом на дверь, Эш пытался вырвать из собачьей пасти руку, изо всех сил прижимая дверью его морду. Наконец ему это удалось, и пес с зажатым в зубах лоскутом материи отлетел обратно в холл. Эш запер дверь и отступил назад, в то время как Охотник бросался на нее с другой стороны. Деревянные панели стонали, но, к счастью, выдерживали его натиск. Пес в ярости царапал лапами дерево.
Эш устремился к выходу через грязную и захламленную кухню, при каждом шаге морщась от невыносимой боли в лодыжке. Наконец он добрался до задней двери и распахнул ее настежь.
Холодный утренний воздух охватил его с ног до головы, словно поздравляя с обретением долгожданной свободы. Эш, ковыляя, выбрался наружу, радостно подставляя лицо под моросящий дождик и полной грудью вдыхая свежий и чистый воздух, стремясь как можно скорее освободить легкие от затхлости и плесени Эдбрука. Ему удалось вырваться оттуда, и сознание, что он избавился от всех этих ужасов, наполняло его энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28