https://wodolei.ru/catalog/unitazy/s-gorizontalnym-vypuskom/
После этого он вернул мне кружку, чтобы я снова наполнил ее.
– Все собираете жуков? – спросил я. Он утвердительно кивнул головой.
– Жуков и цветы. Кроме того, делаю наблюдения над человеческой натурой и чудесными творениями Природы.
– Откуда вы теперь? – спросил я.
– С холмов, что миль note 5 Note5
Миля – английская мера длины, около 1609 м
за двадцать отсюда. Покинул их вчера вечером. Шел всю ночь.
– Зачем? – спросил я, посмотрев на него.
– Мне казалось, что кто-то зовет меня. Признаться, мне казалось, что это были вы, Аллан.
– Значит, вы слышали, что я здесь и что со мной раненый товарищ?
– Нет, я ничего не слышал. Я собирался отправиться к побережью сегодня утром. Но вчера вечером передумал и направился сюда. Вот и все.
Я снова посмотрел на брата Джона, но ничего не сказал. Все это было очень странно, если только он говорил правду. Но он никогда не лгал. Это был в высшей степени правдивый человек.
– Что с вашим товарищем? – спросил он.
– Изранен леопардом. Раны не заживают, кроме того, у него лихорадка. Я думаю, что он не долго протянет.
– Ну, об этом вы ничего не можете сказать. Покажите мне его. Он внимательно осмотрел Скрупа и сделал много чудесного. Его жестяной ящик был наполнен разнообразными лекарствами и хирургическими инструментами, которые он хорошо прокипятил, прежде чем начать ими пользоваться. Потом он настолько тщательно вымыл руки, что едва не стер с них кожу, употребив на это очень много мыла. Бедный Чарли прежде всего получил дозу какого-то лекарства, которое, казалось, убило его. Брат Джон сказал, что это кафрское снадобье. Потом он вскрыл раны на бедре у Скрупа, очистил их, приложил к ним какие-то травы и перевязал их. Когда Скруп очнулся, он дал ему какого-то питья, вызвавшего сильную испарину и прекратившего лихорадку.
Через два дня пациент брата Джона попросил поесть и уже мог сидеть в постели, а через неделю он настолько оправился, что его можно было нести к побережью.
– Ваш призыв спас жизнь брату Скрупу, – сказал мне старый Джон на пути к побережью.
Я ничего не ответил. Этот «призыв», как называл его брат Джон, может быть объяснен телепатией note 6 Note6
Телепатия – явление передачи мыслей и чувств на расстояние без посредства органов чувств
, внушением, инстинктом или просто совпадением. Пусть читатель сам выведет о нем свое заключение.
За время нашей совместной жизни в лагере, последовавшего потом путешествия в бухту Делагоа и переезда оттуда в Дурбан, мы с братом Джоном постепенно сделались большими друзьями. О своем прошлом (о котором я узнал впоследствии) и о цели своих скитаний он, как я уже упоминал, ничего не говорил. Но зато он много говорил о своих естественно-научных и этнографических занятиях. Я тоже интересовался этими вопросами и из своей личной практики знал •многое об африканских племенах, их нравах и обычаях.
Среди других вещей, которые он мне показывал, у него было много разнообразных предметов, собранных во время недавнего путешествия, жуков и бабочек, аккуратно приколотых к донышку специальных ящиков, и большое количество сухих цветов, разложенных между листами папиросной бумаги. Среди последних, по словам брата Джона, было много орхидей.
Заметив, что они привлекают мое внимание, он спросил, не желаю ли я посмотреть на самую замечательную орхидею в мире. Я, конечно, ответил, что желаю, после чего он достал из одного из ящиков плоский пакет размером около двух с половиной квадратных футов note 7 Note7
Фут – английская мера длины, около 30, 5 см
и начал развязывать его. Сверху была тонкая травяная рогожка, какую плетут недалеко от Занзибара note 8 Note8
Занзибар – остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки, с одноименным портом
, потом крышка упаковочного ящика, потом снова рогожка и несколько старых номеров «The Cape Journal» note 9 Note9
»Капский журнал» (англ.)
, потом несколько листов папиросной бумаги и, наконец, между двумя листами картона – цветок и лист одного и того же растения.
Даже в засушенном виде это был удивительный цветок ярко золотистого цвета. Чашечка его была белая с черными линиями. В самом центре цветка было единственное темное пятно, имевшее вид обезьяньей головы. Здесь было все: нависшие брови, глубоко поставленные глаза, злобный рот и огромные челюсти. До того времени я видел горилл только на раскрашенных иллюстрациях. Мне казалось, что это изображение на цветке является точной копией такой иллюстрации.
– Что это? – удивленно спросил я.
– Сэр, – сказал брат Джон (он употреблял это формальное обращение, когда бывал в приподнятом настроении), – это самая замечательная Cypripedium note 10 Note10
Башмачок, род растений семейства орхидных
на всем земном шаре, и открыл этот цветок я! Здоровый отросток такого растения стоит по меньшей мере двадцать тысяч фунтов note 11 Note11
Фунт стерлингов – английская денежная единица. 1 фунт стерлингов – 20 шиллингов – 240 пенсов
!
– Это получше золотоискательства, – заметил я. – Что же, удалось вам достать такой отросток?
– Нет, не посчастливилось, – ответил брат Джон, печально покачав головой.
– Откуда же у вас такой цветок?
– Я расскажу вам об этом, Аллан. Год с небольшим тому назад я занимался пополнением своих коллекций в местности, лежащей за Килвой note 12 Note12
Килва – остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки, с некогда имевшим большое торговое значение портом Килва-Кисивани
, и нашел там несколько чрезвычайно интересных вещей. Наконец, милях в трехстах за Килвой, я встретил одно племя, вернее, народ, который до сих пор не посещал ни один белый человек. Это многочисленное и воинственное племя смешанной зулусской крови называло себя мазиту.
– Я слышал о нем, – прервал я брата Джона, – полтора столетия тому назад, незадолго до времен Сензангаконы note 13 Note13
Сензангакона – вождь племени зулу, отец Чаки, правивший в конце XVIII – начале XIX вв
, оно поселилось на севере.
– Я легко понимал их язык, – продолжал брат Джон, – так как они говорят на немного испорченном зулусском языке, как и другие племена, живущие в тех местах. Сперва они хотели убить меня, но потом раздумали, так как решили, что я безумец. Все считают меня безумным, Аллан, но это глубокое заблуждение. Скорее, безумно большинство других людей.
– Ну, а что же дальше стали делать мазиту? – поспешно спросил я, не желая продолжать разговор о безумии брата Джона.
– Потом они узнали, что я обладаю медицинскими познаниями. Ко мне явился их король Бауси с чрезвычайно большой опухолью. Я рискнул сделать ему операцию и вылечил его. Это было очень рискованное предприятие, потому что если бы он умер, мне тоже пришлось бы умереть. Но это не очень беспокоило меня, – прибавил он со вздохом. – С этого момента меня, конечно, стали считать великим чародеем. А Бауси сделался моим кровным братом, перелив немного своей крови в мои жилы и немного моей в свои. Я опасался, как бы он не заразил меня своей болезнью. Итак, я стал Бауси, и Бауси стал мною. Другими словами, я такой же, как и он, вождь мазиту и всю свою жизнь останусь таковым.
– Это может пригодиться, – задумчиво сказал я, – но продолжайте дальше.
– Потом я узнал, что на западной границе земли мазиту находятся большие болота, что за этими болотами есть озеро, называемое Кируа, и что за ним лежит большая плодородная земля с горой посредине. Эту землю считают островом. Называют ее Понго – так же, как и народ, который ее населяет.
– Ведь это, кажется туземное название гориллы? – спросил я. – По крайней мере, так говорил мне один человек, бывавший на восточном побережье.
– Как вы дальше увидите, это в самом деле очень странно. Говорят, что понго – великие маги, поклоняющиеся богу-горилле, или, вернее, двум богам. Другой богу них цветок. Кто из них главный бог, цветок ли с обезьяньей головой или горилла – я не знаю. Вообще я знаю о них только то, что слышал от мазиту и от человека, называвшего себя вождем понго.
– Что же они говорили?
– Мазиту говорят, что понго – демоны, пробирающиеся секретными путями на лодках через тростники и похищающие у них женщин и детей для принесения в жертву своим богам. Иногда они нападают на мазиту по ночам, завывая при этом как гиены. Мужчин они убивают, женщин и детей забирают в плен. Мазиту тоже хотели бы напасть на них, но не могут. У них нет лодок, и потому они лишены возможности достигнуть острова, где живут понго, если только это остров. Кроме того, они рассказывали мне о чудесном цветке, который растет там, где живет бог-горилла, и которому тоже поклоняются как божеству. Они слышали об этом от некоторых людей своего племени, побывавших в плену у понго и бежавших от них.
– А вы не пробовали добраться до этого острова? – спросил я.
– Пробовал, Аллан. Я подходил к самому краю тростниковых зарослей у конца большой равнины, где начинается озеро. Там я провел некоторое время, занимаясь ловлей бабочек и собиранием растений. Однажды ночью (я был в своем лагере один, так как никто из моих людей не оставался после заката солнца так близко от понго) я проснулся и почувствовал, что вблизи меня кто-то есть. Я выполз из-под своего навеса и при свете заходящей луны (рассвет был уже близок) увидел высокого человека, опершегося на длинное копье с широким наконечником. Этот человек был очень крупных размеров, ростом свыше шести футов. На нем был белый плащ, спускавшийся с плеч почти до самой земли. На голове у него была шапка с завязками, тоже белая, в ушах медные или золотые кольца и на руках – браслеты из такого же металла. Кожа у него была черная, но красивые черты его лица не были вполне негритянскими. Его нос не был приплюснутым, как у всех представителей негритянской расы, губы его были тонки. В целом в нем преобладали черты арабской расы. Лет ему было, вероятно, около пятидесяти. Его левая рука была перевязана, и лицо его выражало большую душевную тревогу. Он стоял столь неподвижно, что я начал думать, не одно ли это из тех привидений, которых понго, по словам мазиту, посылают в их страну.
– Мы долго смотрели молча друг на друга, так как я решил не начинать разговора первым. Наконец он заговорил низким, глубоким голосом на языке мазиту или на похожем на него языке, так как я легко понимал его.
– Не зовут ли тебя Догитой, о белый господин?
– Да, – ответил я. – Но кто ты, осмелившийся пробудить меня от сна?
– Господин! Я – Калуби, вождь племени понго, великий человек в своей стране.
– Зачем же ты, Калуби, вождь понго, пришел сюда в ночное время и один.
– А зачем ты, белый господин, пришел сюда один? – уклончиво ответил он.
– Чего тебе надо? – спросил я.
– О Догита! Я ранен и хочу, чтобы ты излечил меня, – он посмотрел на свою перевязанную руку.
– Отложи в сторону копье и открой свой плащ, чтобы я мог убедиться, что у тебя нет ножа.
Он повиновался, отбросив копье на некоторое расстояние.
– Теперь развяжи руку.
Он развязал. Я зажег спичку – зрелище, которое, казалось, сильно испугало его, хотя он не сказал ни слова – и при свете ее осмотрел руку. Первый сустав второго пальца отсутствовал. Судя по остатку, прижженному и туго обвязанному травинкой, он был откушен.
– Кто сделал это? – спросил я.
– Обезьяна, – ответил он. – Ядовитая обезьяна. Отрежь мне палец, о Догита, иначе завтра я умру.
– Почему же ты, Калуби, вождь понго, не обратился к своим врачам, чтобы они отрезали тебе палец?
– Нет-нет, – отвечал он, покачав головой, – они не могут сделать этого. Это запрещает закон. А мне самому трудно сделать это, ибо если дальше окажется черное мясо, надо будет отрезать кисть руки, если и дальше окажется черное мясо, надо будет отрезать всю руку.
Я сел на свой походный стул и задумался, так как бесполезно было пытаться делать операцию при таком освещении. Калуби, думая, что я отклоняю его просьбу, пришел в сильное волнение.
– Будь милосердным, белый господин, – молил он меня, – не дай мне умереть. Я боюсь смерти. Жизнь тяжела, но смерть еще хуже. Если ты откажешь мне, я убью себя здесь, перед тобой, и мой призрак будет посещать тебя до тех пор, пока ты не умрешь от страха и не присоединишься ко мне. Какую плату ты хочешь? Золота, слоновой кости или рабов? Скажи, я дам тебе все.
– Молчи, – сказал я, так как увидел, что если он будет много говорить, его схватит приступ лихорадки, который приведет операцию к роковому исходу. По той же причине я не стал расспрашивать его о многом, что интересовало меня. Я развел огонь и начал кипятить свои хирургические инструменты. Калуби, вероятно, думал, что я занялся магией. Тем временем взошло солнце.
– Ну, – сказал я, – теперь покажи, насколько ты храбрый человек.
И вот, Аллан, я сделал операцию, отрезав ему палец у самого основания, так как думал, что в его рассказе о яде есть доля правды. И действительно, как я нашел впоследствии и теперь могу показать вам, ибо отрезанный сустав пальца до сих пор сохранился у меня в спирту, там был яд. Чернота, о которой говорил Калуби, распространилась почти по всему пальцу.
Вождь понго, без сомнения, был весьма терпеливым человеком. Во время операции он сидел неподвижно, как скала, и даже глазом не моргнул. Увидев, что в оперированном месте здоровая ткань, он издал глубокий вздох облегчения. Потом, когда все было кончено, он впал в легкий обморок. Я дал ему немного коньяка с водой, что подкрепило его.
– О господин Догита, – говорил он, когда я перевязывал ему руку, – на всю жизнь я твой раб. Но окажи мне еще одну услугу. В моей земле есть ужасный дикий зверь, откусивший мне палец. Это – демон. Он убивает нас, и мы боимся его. Я слышал, что у вас, белых людей, есть магическое оружие, которое убивает с шумом. Приди в мою землю и убей того дикого зверя своим магическим оружием. Я молю тебя, приди, приди, ибо я в страхе.
И действительно у него был очень взволнованный вид.
– Нет, – ответил я, – я не проливаю крови. Я никого не убиваю, кроме бабочек, да и тех не так уж много. Но если ты боишься этого зверя, почему ты не отравишь его?
1 2 3 4 5 6
– Все собираете жуков? – спросил я. Он утвердительно кивнул головой.
– Жуков и цветы. Кроме того, делаю наблюдения над человеческой натурой и чудесными творениями Природы.
– Откуда вы теперь? – спросил я.
– С холмов, что миль note 5 Note5
Миля – английская мера длины, около 1609 м
за двадцать отсюда. Покинул их вчера вечером. Шел всю ночь.
– Зачем? – спросил я, посмотрев на него.
– Мне казалось, что кто-то зовет меня. Признаться, мне казалось, что это были вы, Аллан.
– Значит, вы слышали, что я здесь и что со мной раненый товарищ?
– Нет, я ничего не слышал. Я собирался отправиться к побережью сегодня утром. Но вчера вечером передумал и направился сюда. Вот и все.
Я снова посмотрел на брата Джона, но ничего не сказал. Все это было очень странно, если только он говорил правду. Но он никогда не лгал. Это был в высшей степени правдивый человек.
– Что с вашим товарищем? – спросил он.
– Изранен леопардом. Раны не заживают, кроме того, у него лихорадка. Я думаю, что он не долго протянет.
– Ну, об этом вы ничего не можете сказать. Покажите мне его. Он внимательно осмотрел Скрупа и сделал много чудесного. Его жестяной ящик был наполнен разнообразными лекарствами и хирургическими инструментами, которые он хорошо прокипятил, прежде чем начать ими пользоваться. Потом он настолько тщательно вымыл руки, что едва не стер с них кожу, употребив на это очень много мыла. Бедный Чарли прежде всего получил дозу какого-то лекарства, которое, казалось, убило его. Брат Джон сказал, что это кафрское снадобье. Потом он вскрыл раны на бедре у Скрупа, очистил их, приложил к ним какие-то травы и перевязал их. Когда Скруп очнулся, он дал ему какого-то питья, вызвавшего сильную испарину и прекратившего лихорадку.
Через два дня пациент брата Джона попросил поесть и уже мог сидеть в постели, а через неделю он настолько оправился, что его можно было нести к побережью.
– Ваш призыв спас жизнь брату Скрупу, – сказал мне старый Джон на пути к побережью.
Я ничего не ответил. Этот «призыв», как называл его брат Джон, может быть объяснен телепатией note 6 Note6
Телепатия – явление передачи мыслей и чувств на расстояние без посредства органов чувств
, внушением, инстинктом или просто совпадением. Пусть читатель сам выведет о нем свое заключение.
За время нашей совместной жизни в лагере, последовавшего потом путешествия в бухту Делагоа и переезда оттуда в Дурбан, мы с братом Джоном постепенно сделались большими друзьями. О своем прошлом (о котором я узнал впоследствии) и о цели своих скитаний он, как я уже упоминал, ничего не говорил. Но зато он много говорил о своих естественно-научных и этнографических занятиях. Я тоже интересовался этими вопросами и из своей личной практики знал •многое об африканских племенах, их нравах и обычаях.
Среди других вещей, которые он мне показывал, у него было много разнообразных предметов, собранных во время недавнего путешествия, жуков и бабочек, аккуратно приколотых к донышку специальных ящиков, и большое количество сухих цветов, разложенных между листами папиросной бумаги. Среди последних, по словам брата Джона, было много орхидей.
Заметив, что они привлекают мое внимание, он спросил, не желаю ли я посмотреть на самую замечательную орхидею в мире. Я, конечно, ответил, что желаю, после чего он достал из одного из ящиков плоский пакет размером около двух с половиной квадратных футов note 7 Note7
Фут – английская мера длины, около 30, 5 см
и начал развязывать его. Сверху была тонкая травяная рогожка, какую плетут недалеко от Занзибара note 8 Note8
Занзибар – остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки, с одноименным портом
, потом крышка упаковочного ящика, потом снова рогожка и несколько старых номеров «The Cape Journal» note 9 Note9
»Капский журнал» (англ.)
, потом несколько листов папиросной бумаги и, наконец, между двумя листами картона – цветок и лист одного и того же растения.
Даже в засушенном виде это был удивительный цветок ярко золотистого цвета. Чашечка его была белая с черными линиями. В самом центре цветка было единственное темное пятно, имевшее вид обезьяньей головы. Здесь было все: нависшие брови, глубоко поставленные глаза, злобный рот и огромные челюсти. До того времени я видел горилл только на раскрашенных иллюстрациях. Мне казалось, что это изображение на цветке является точной копией такой иллюстрации.
– Что это? – удивленно спросил я.
– Сэр, – сказал брат Джон (он употреблял это формальное обращение, когда бывал в приподнятом настроении), – это самая замечательная Cypripedium note 10 Note10
Башмачок, род растений семейства орхидных
на всем земном шаре, и открыл этот цветок я! Здоровый отросток такого растения стоит по меньшей мере двадцать тысяч фунтов note 11 Note11
Фунт стерлингов – английская денежная единица. 1 фунт стерлингов – 20 шиллингов – 240 пенсов
!
– Это получше золотоискательства, – заметил я. – Что же, удалось вам достать такой отросток?
– Нет, не посчастливилось, – ответил брат Джон, печально покачав головой.
– Откуда же у вас такой цветок?
– Я расскажу вам об этом, Аллан. Год с небольшим тому назад я занимался пополнением своих коллекций в местности, лежащей за Килвой note 12 Note12
Килва – остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки, с некогда имевшим большое торговое значение портом Килва-Кисивани
, и нашел там несколько чрезвычайно интересных вещей. Наконец, милях в трехстах за Килвой, я встретил одно племя, вернее, народ, который до сих пор не посещал ни один белый человек. Это многочисленное и воинственное племя смешанной зулусской крови называло себя мазиту.
– Я слышал о нем, – прервал я брата Джона, – полтора столетия тому назад, незадолго до времен Сензангаконы note 13 Note13
Сензангакона – вождь племени зулу, отец Чаки, правивший в конце XVIII – начале XIX вв
, оно поселилось на севере.
– Я легко понимал их язык, – продолжал брат Джон, – так как они говорят на немного испорченном зулусском языке, как и другие племена, живущие в тех местах. Сперва они хотели убить меня, но потом раздумали, так как решили, что я безумец. Все считают меня безумным, Аллан, но это глубокое заблуждение. Скорее, безумно большинство других людей.
– Ну, а что же дальше стали делать мазиту? – поспешно спросил я, не желая продолжать разговор о безумии брата Джона.
– Потом они узнали, что я обладаю медицинскими познаниями. Ко мне явился их король Бауси с чрезвычайно большой опухолью. Я рискнул сделать ему операцию и вылечил его. Это было очень рискованное предприятие, потому что если бы он умер, мне тоже пришлось бы умереть. Но это не очень беспокоило меня, – прибавил он со вздохом. – С этого момента меня, конечно, стали считать великим чародеем. А Бауси сделался моим кровным братом, перелив немного своей крови в мои жилы и немного моей в свои. Я опасался, как бы он не заразил меня своей болезнью. Итак, я стал Бауси, и Бауси стал мною. Другими словами, я такой же, как и он, вождь мазиту и всю свою жизнь останусь таковым.
– Это может пригодиться, – задумчиво сказал я, – но продолжайте дальше.
– Потом я узнал, что на западной границе земли мазиту находятся большие болота, что за этими болотами есть озеро, называемое Кируа, и что за ним лежит большая плодородная земля с горой посредине. Эту землю считают островом. Называют ее Понго – так же, как и народ, который ее населяет.
– Ведь это, кажется туземное название гориллы? – спросил я. – По крайней мере, так говорил мне один человек, бывавший на восточном побережье.
– Как вы дальше увидите, это в самом деле очень странно. Говорят, что понго – великие маги, поклоняющиеся богу-горилле, или, вернее, двум богам. Другой богу них цветок. Кто из них главный бог, цветок ли с обезьяньей головой или горилла – я не знаю. Вообще я знаю о них только то, что слышал от мазиту и от человека, называвшего себя вождем понго.
– Что же они говорили?
– Мазиту говорят, что понго – демоны, пробирающиеся секретными путями на лодках через тростники и похищающие у них женщин и детей для принесения в жертву своим богам. Иногда они нападают на мазиту по ночам, завывая при этом как гиены. Мужчин они убивают, женщин и детей забирают в плен. Мазиту тоже хотели бы напасть на них, но не могут. У них нет лодок, и потому они лишены возможности достигнуть острова, где живут понго, если только это остров. Кроме того, они рассказывали мне о чудесном цветке, который растет там, где живет бог-горилла, и которому тоже поклоняются как божеству. Они слышали об этом от некоторых людей своего племени, побывавших в плену у понго и бежавших от них.
– А вы не пробовали добраться до этого острова? – спросил я.
– Пробовал, Аллан. Я подходил к самому краю тростниковых зарослей у конца большой равнины, где начинается озеро. Там я провел некоторое время, занимаясь ловлей бабочек и собиранием растений. Однажды ночью (я был в своем лагере один, так как никто из моих людей не оставался после заката солнца так близко от понго) я проснулся и почувствовал, что вблизи меня кто-то есть. Я выполз из-под своего навеса и при свете заходящей луны (рассвет был уже близок) увидел высокого человека, опершегося на длинное копье с широким наконечником. Этот человек был очень крупных размеров, ростом свыше шести футов. На нем был белый плащ, спускавшийся с плеч почти до самой земли. На голове у него была шапка с завязками, тоже белая, в ушах медные или золотые кольца и на руках – браслеты из такого же металла. Кожа у него была черная, но красивые черты его лица не были вполне негритянскими. Его нос не был приплюснутым, как у всех представителей негритянской расы, губы его были тонки. В целом в нем преобладали черты арабской расы. Лет ему было, вероятно, около пятидесяти. Его левая рука была перевязана, и лицо его выражало большую душевную тревогу. Он стоял столь неподвижно, что я начал думать, не одно ли это из тех привидений, которых понго, по словам мазиту, посылают в их страну.
– Мы долго смотрели молча друг на друга, так как я решил не начинать разговора первым. Наконец он заговорил низким, глубоким голосом на языке мазиту или на похожем на него языке, так как я легко понимал его.
– Не зовут ли тебя Догитой, о белый господин?
– Да, – ответил я. – Но кто ты, осмелившийся пробудить меня от сна?
– Господин! Я – Калуби, вождь племени понго, великий человек в своей стране.
– Зачем же ты, Калуби, вождь понго, пришел сюда в ночное время и один.
– А зачем ты, белый господин, пришел сюда один? – уклончиво ответил он.
– Чего тебе надо? – спросил я.
– О Догита! Я ранен и хочу, чтобы ты излечил меня, – он посмотрел на свою перевязанную руку.
– Отложи в сторону копье и открой свой плащ, чтобы я мог убедиться, что у тебя нет ножа.
Он повиновался, отбросив копье на некоторое расстояние.
– Теперь развяжи руку.
Он развязал. Я зажег спичку – зрелище, которое, казалось, сильно испугало его, хотя он не сказал ни слова – и при свете ее осмотрел руку. Первый сустав второго пальца отсутствовал. Судя по остатку, прижженному и туго обвязанному травинкой, он был откушен.
– Кто сделал это? – спросил я.
– Обезьяна, – ответил он. – Ядовитая обезьяна. Отрежь мне палец, о Догита, иначе завтра я умру.
– Почему же ты, Калуби, вождь понго, не обратился к своим врачам, чтобы они отрезали тебе палец?
– Нет-нет, – отвечал он, покачав головой, – они не могут сделать этого. Это запрещает закон. А мне самому трудно сделать это, ибо если дальше окажется черное мясо, надо будет отрезать кисть руки, если и дальше окажется черное мясо, надо будет отрезать всю руку.
Я сел на свой походный стул и задумался, так как бесполезно было пытаться делать операцию при таком освещении. Калуби, думая, что я отклоняю его просьбу, пришел в сильное волнение.
– Будь милосердным, белый господин, – молил он меня, – не дай мне умереть. Я боюсь смерти. Жизнь тяжела, но смерть еще хуже. Если ты откажешь мне, я убью себя здесь, перед тобой, и мой призрак будет посещать тебя до тех пор, пока ты не умрешь от страха и не присоединишься ко мне. Какую плату ты хочешь? Золота, слоновой кости или рабов? Скажи, я дам тебе все.
– Молчи, – сказал я, так как увидел, что если он будет много говорить, его схватит приступ лихорадки, который приведет операцию к роковому исходу. По той же причине я не стал расспрашивать его о многом, что интересовало меня. Я развел огонь и начал кипятить свои хирургические инструменты. Калуби, вероятно, думал, что я занялся магией. Тем временем взошло солнце.
– Ну, – сказал я, – теперь покажи, насколько ты храбрый человек.
И вот, Аллан, я сделал операцию, отрезав ему палец у самого основания, так как думал, что в его рассказе о яде есть доля правды. И действительно, как я нашел впоследствии и теперь могу показать вам, ибо отрезанный сустав пальца до сих пор сохранился у меня в спирту, там был яд. Чернота, о которой говорил Калуби, распространилась почти по всему пальцу.
Вождь понго, без сомнения, был весьма терпеливым человеком. Во время операции он сидел неподвижно, как скала, и даже глазом не моргнул. Увидев, что в оперированном месте здоровая ткань, он издал глубокий вздох облегчения. Потом, когда все было кончено, он впал в легкий обморок. Я дал ему немного коньяка с водой, что подкрепило его.
– О господин Догита, – говорил он, когда я перевязывал ему руку, – на всю жизнь я твой раб. Но окажи мне еще одну услугу. В моей земле есть ужасный дикий зверь, откусивший мне палец. Это – демон. Он убивает нас, и мы боимся его. Я слышал, что у вас, белых людей, есть магическое оружие, которое убивает с шумом. Приди в мою землю и убей того дикого зверя своим магическим оружием. Я молю тебя, приди, приди, ибо я в страхе.
И действительно у него был очень взволнованный вид.
– Нет, – ответил я, – я не проливаю крови. Я никого не убиваю, кроме бабочек, да и тех не так уж много. Но если ты боишься этого зверя, почему ты не отравишь его?
1 2 3 4 5 6