Ни за что на свете не выдавайте, сколько нас. Даже Манаури не должен этого знать.— А если спросят?— Скажите, что я запретил вам говорить, — и конец! Не рассказывайте и сколько у нас оружия!.. Убедите Манаури и великана негра, что я надежный человек, хорошо отношусь и к индейцам и к неграм и с радостью им помогу, если они нуждаются в моей помощи.— Так и скажем, Ян! — заверил меня Арнак. — Все это чистая правда. А если негр надумает нас убить?— Это маловероятно, все-таки там Манаури. Но если он станет угрожать, скажите, что я нахожусь поблизости в засаде, и прежде чем он успеет причинить вам зло, я всажу ему пулю в лоб. Стоит вам только крикнуть…— Ладно, Ян! Мы будем держаться возле костра, чтобы тебе лучше было нас видно.— Отлично!.. Если что-нибудь случится, я буду защищать вас как самого себя. Я уже говорил вам, что никогда не оставлю вас в беде.— Мы помним об этом, Ян!Они пошли. Тьма густела, и я смог прокрасться вслед за ними почти до самого берега ручья, где и залег в кустах. Бивак находился от меня в нескольких десятках шагов, и я не только слышал громкую речь, но и видел все там происходящее, несмотря на ночь, так как в центре лагеря горели два костра.Вскоре до меня донеслись громкие отрывистые голоса. Это в лагере появились юноши. Я видел, как они шли к костру и как вокруг них собиралась толпа.Из-за сутолоки трудно было рассмотреть, что с ними происходит: толпа загораживала их от меня. Я осмотрелся. В нескольких шагах от меня наклонно росла кокосовая пальма. Босиком я легко на нее взобрался и сверху отлично видел весь лагерь. Юноши стояли у костра, как мы и условились. Нас разделяло шагов восемьдесят — расстояние порядочное для стрельбы ночью. Одно ружье я взял с собой наверх, а второе положил на землю возле ствола.Я видел Манаури, понял, что он узнал юношей и радостно их приветствовал. Сердечно обнимали их и другие индейцы, очевидно, из их же племени. Стоявшие рядом негры выражали не меньшую радость, и даже на голову возвышавшийся надо всеми великан приветливо встретил юных гостей. У меня отлегло от души, и я с надеждой ожидал дальнейшего развития событий.Арнак предложил окружающим сесть, и те охотно расселись вокруг костра. Стоять остались только он, Вагура, Манаури и негр-великан.«Молодчина», — отдал я должное сообразительности юного индейца, поняв, что он намеренно усадил прибывших, чтобы я лучше мог видеть все происходящее.Разговор у костра, затянувшийся до глубокой ночи, был бурным и, как видно, нелегким.Наконец там о чем-то договорились, наступило заметное оживление, и Арнак направился в мою сторону, по дороге окликая меня.Я отозвался. Подойдя, Арнак кратко обрисовал положение:— Все в порядке, Ян! Индейцы верят тебе. Негры тоже, но…— Что «но»?— Они боятся всех белых. Но мы их убедили.— Ты уверен?— Пожалуй.— А зачем они сюда приплыли? Что говорит Манаури?— На севере действительно остров Маргарита, мы не ошиблись. Там много негров и индейцев живет в страшном рабстве. Недавно были волнения. Рабы восстали против испанцев. Но их разгромили и теперь жестоко карают, убивают, вешают. Нашим удалось похитить три лодки и ночью тайком уплыть. Через два дня они добрались до нашего острова.— И что они собираются делать дальше?— Бежать на материк, а до того немного передохнуть и запастись едой. У них мало пищи…— Значит, они пробудут здесь несколько дней?— Ну да.— И не боятся погони?— Они бежали ночью, никто их не видел. Пока погони нет. Им кажется, что все обойдется и они сумеют добраться до материка.— А что они знают о течении?— Об этом мы не говорили.Закинув ружье за спину, я последовал за Арнаком. Мы перебрались через ручей и направились прямо к костру.— Buena noche! — Добрый вечер! — приветствовал меня Манаури.— Buena noche! — ответил я и, приблизившись, протянул ему руку.Мы обменялись крепким рукопожатием. Манаури было лет сорок, его спокойное, умное лицо невольно вызывало чувство уважения. На его улыбку я ответил такой же открытой улыбкой.Вокруг костра стояло несколько индейцев и негров. Я поочередно подходил к каждому и приветствовал его пожатием руки. Негр-великан, стоявший чуть в стороне, хотел было незаметно отойти, но я протянул ему руку и произнес:— Buena noche, amigo!Все смотрели на нас, и волей-неволей ему пришлось протянуть мне руку в ответ. С удивлением я отметил, что негр довольно молод, самое большее лет двадцати пяти и, значит, чуть моложе меня.— Amigos! — обратился я к присутствующим и перешел на английский язык. — Я попал на остров год назад и сердечно вас приветствую. Я готов оказать вам посильную помощь в обретении полной свободы…Обращение сразу ко всем присутствовавшим оказалось делом непростым: сначала Арнак переводил мой английский на аравакский язык, а потом Манаури с аравакского на испанский.Индейцы встретили мои слова с нескрываемой радостью, а Матео, так звали негра-великана, лишь сдержанно поблагодарил.— Давайте обсудим план дальнейших действий, — предложил я, присаживаясь к костру. — В восточной части острова у нас есть жилище, и мы приглашаем всех быть нашими гостями. День-два отдохнете, а затем решим, что делать дальше.Я ожидал проявлений радости и благодарности, И действительно, Манаури, прижимая руку к груди, сказал, что араваки охотно принимают мое предложение. Они знают, что я хорошо знаком с островом, и во всем будут следовать моим советам и указаниям. Зато негр-великан Матео явно колебался. В глазах его читались сомнения и неуверенность. Затем он встал и, сказав, что должен посоветоваться со своими людьми, направился к пальмам, где расположилась группа негров.У костра воцарилось молчание. Отсутствовал Матео довольно долго. Из-под пальм доносились возбужденные голоса. Потом они стихли, и в кругу света, отбрасываемого костром, появилась фигура Матео. Теперь он был спокоен и решителен.— Мы благодарим белого человека за гостеприимство, но не можем им воспользоваться. Мы разобьем свой лагерь в западной части острова. Так мы решили.Я понял, что спорить бесполезно.— А ты, Манаури? — повернулся я к индейцу.— Слово аравака — твердое слово. Мы пойдем с тобой.Светало. Четче обозначился горизонт. Я поднялся на ближайшую дюну и осмотрел океан. Кругом, куда ни кинь взгляд, пустынный простор. Погони не было.В большую лодку индейцев уместилось одиннадцать человек — женщины с детьми и шесть гребцов. Остальные вместе с нами пошли пешком. Матео на двух лодках собирался со своей группой обогнуть остров с севера, но я попытался ему отсоветовать: путь с противоположной, восточной и южной, стороны был несколько короче, а главное, безопасней на случай погони, которая может появиться с севера, со стороны острова Маргарита. Но Матео лишь упрямо качал головой и повторял, что все равно поплывет с северной стороны.Когда женщины садились в лодку, мне показали жену Матео. Это была молоденькая и необычайно красивая индианка, державшая на руках годовалого малыша. Матео с удивительной заботливостью, какой я никак не мог в нем предположить, взял у нее из рук ребенка и помог ей сесть в лодку. Взгляд его, когда он смотрел на жену и ребенка, был полон любви и нежности. Я не мог надивиться.Манаури подошел ко мне с вопросом, не следует ли уничтожить следы бивака.— Конечно, — согласился я.С помощью веток все мы за десять минут навели порядок.Когда чуть позже мы шли уже вдоль берега к пещере и я взглянул на море, то увидел, что не только большая лодка индейцев, но и обе лодки с неграми плыли на юг. Значит, Матео прислушался все-таки к моему совету.«Странный человек!» — подумал я. ТЕНЬ С ОСТРОВА МАРГАРИТА Всю предыдущую ночь мы не спали, но отдыхать было некогда. Предстояло немало дел. Накормить двадцать шесть ртов в наших условиях — дело нешуточное.Как только мы совместными усилиями переправили тяжелую лодку вверх по течению ручья во время прилива и надежно укрыли ее в кустах, я поспешил на кукурузное поле, оставшееся со вчерашнего утра без надзора. Со мной был и Манаури, перед которым мне хотелось похвастаться нашим урожаем.Как и следовало ожидать, множество попугаев сидело на дозревающих початках, и проказники с удовольствием склевывали спелые зерна. На земле лакомилась стая черных птиц, похожих на кур. Я собрался было распугать обжор, но Манаури остановил меня.— Устроим охоту, — шепнул он мне по-испански.— Верно, — согласился я.Не выходя из зарослей, мы повернули обратно и побежали к пещере. Каждый вооружился чем попало: кто схватил лук и стрелы, кто палку или дубинку, а кто и нож. Охотники цепочкой расположились по опушке леса, вокруг поля, загонщики пошли со стороны ручья. Нам редкостно повезло. Из попугаев, с криком взмывших в воздух, жертвами наших стрел пали только две птицы. Зато кур, бежавших по земле, мы сумели добыть не меньше десятка. Все это сопровождалось веселыми криками и смехом. Такой успех мы сочли за доброе предзнаменование.Женщины тут же занялись приготовлением птицы и вскоре подали нам роскошный завтрак. За едой мы не тратили времени даром и обсуждали, как лучше распределить между всеми предстоящую работу. Решили так: две группы охотников, одна под предводительством Арнака, другая — Вагуры, немедля отправятся к озеру Изобилия, в глубь острова на север, к роще Попугаев; два рыбака, вооруженных копьями, выйдут на плоту в море на рыбную ловлю к скалам, у которых сгорела испанская бригантина; самый старший, пятидесятилетний индеец, останется в лагере и вместе с женщинами займется постройкой шалашей; лучший лучник будет сторожить кукурузное поле; индеец, занимавшийся на острове Маргарита плотничеством, расширит второй плот и сделает к нему новые весла, а я… Меня больше всего волновал вопрос безопасности и защиты от возможного нападения. Пусть даже с Маргариты не будет погони, все равно высадка на Южноамериканский материк, захваченный испанцами, потребует большой осмотрительности. В запасе у нас было восемь исправных ружей. Бесценное это богатство следовало разумно использовать. Восемь ружей в надежных руках, а вместе с нашими одиннадцать — это в тех условиях большая огневая сила. Надо только суметь ее обеспечить — научить людей стрелять. Я обратился к Арнаку:— Спроси у них, кто умеет обращаться с огнестрельным оружием!Не все сразу поняли мой вопрос.— Кто раньше стрелял из ружья? — более понятно поставил я вопрос.Назвались трое.— Вы умеете обращаться с оружием? Заряжать, целиться, чистить?— Умеем.— Мне нужно еще пятерых, которых я научу стрелять. Кто хочет?Вызвались все. Все горели желанием овладеть этой наукой. Стать обладателем ружья было мечтой индейца. Манаури отобрал четверых, сам был пятым.Поскольку я считал важным, не теряя времени, взяться за дело, пришлось изменить состав ранее предложенных групп, главным образом охотничьих. Когда все разошлись, я с восемью учениками остался неподалеку от пещеры.Меня поражал энтузиазм индейцев. Зная беспечную леность некоторых северных племен, немало наслушавшись россказней о сонливых туземцах Южной Америки, я не переставал дивиться усердию моих новых товарищей. Передо мной открывался какой-то совершенно новый, прежде неведомый мне человек.Трудно было предположить, что ужасы рабства, выпавшие на долю этих людей, могли привести к столь разительным переменам их натуры. Рабство у жестокосердых испанцев могло скорее уничтожить в человеке все человеческое, превратить его в ничтожество. Здесь же наблюдалось нечто совершенно противоположное: жажда свободы — непобедимая сила человеческого духа. Эти люди хотели обрести свободу — вот отчего они не знали устали, а глаза их горели неукротимым огнем. Они узрели путь к свободе, им виделось светлое завтра, и это вселяло в них энтузиазм, делало их сильными и смелыми.И как в тот раз, когда я лежал, изодранный когтями ягуара, и думал об Арнаке и Вагуре, так и теперь я вновь вспомнил своих северных соплеменников. И снова меня охватило горькое чувство досады. Сколько же там людей, одержимых ненавистью к индейцам, и притом не только среди яростных пуритан! О, если бы эти слепцы оказались на моем месте и увидели индейцев Манаури, стремящихся к свободе!В ходе учебы особое внимание я уделял умению быстро заряжать ружье, целиться и сохранять на полке порох сухим. Лишь после этого мы приступили к самой стрельбе. Каждому я позволял стрелять два раза, сначала с небольшой порцией пороха, чтобы не пугать стрелка звуком выстрела, а потом с нормальным зарядом. Ученики оказались прилежными и через несколько часов муштры кое-что усвоили. Их нельзя было считать еще отборными стрелками, по под надзором стрелять они уже могли.— Будем ежедневно заниматься хотя бы по часу, но без стрельбы. Надо экономить порох! — пояснил я.До захода солнца оставалось еще несколько часов, и Манаури с двумя своими людьми отправился в лес нарезать веток и лиан для луков и тростника для стрел. Я был этому рад, поскольку луки оставались все-таки основным оружием нашей группы и их не мешало иметь побольше и хорошего качества.Находясь весь день вблизи пещеры, я чуть ли не каждый час поднимался на вершину нашего холма или посылал туда кого-нибудь из оказавшихся под рукой. Море сверкало приветливо и безмятежно: на огромном пространстве ничего тревожного. Я старался соблюдать все меры предосторожности, чувствуя себя ответственным за судьбы этих людей и как старожил острова, и как честный человек, которому они без колебания вверили свои жизни.К вечеру охотники стали возвращаться. Добычу несли самую разную: были здесь и зайцы, и птицы, и ящерицы, и даже змеи. Ягод и фруктов принесли несколько корзин, хотя последних, к сожалению, у нас было маловато. Особым лакомством почитались макушки некоторых пальм, срезанные выше одеревеневшей части ствола; и впрямь, в вареном виде они пришлись мне очень по вкусу.Рыбаки, выходившие в море к Пяти скалам, рыбы наловили, но немного, всего несколько штук. Зато им пришлось пережить волнующие минуты схватки с тюленем или каким-то подобным существом: еще немного — и они принесли бы в лагерь гору мяса. Но в последний момент раненное копьем животное сорвалось и скрылось под водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27