— Дик нетерпеливо провел рукой по лбу, как бы отгоняя мрачные мысли. — Боб, ты видел Гоуп?
— Ее не было дома. Она кому-то назначила встречу и до моего ухода еще не возвращалась. Я был там в первом часу ночи. Ночной портье сказал, что Гоуп не вернулась. Я удивился и бросился наверх в ее квартиру, чтобы убедиться лично. Портье не обманул. Я очень обеспокоился и поехал в Тауэр, подошел к тебе, но тут сам знаешь, что началось… — Боб поперхнулся.
— Все-таки это был Грэгэм, — равнодушно сказал Дик.
— Думаю, что да. Хотя точно утверждать не могу.
Дик посмотрел на часы. Четверть третьего! Он взял наушник и назвал номер телефона.
— К сожалению, сэр, с городом не могу соединить, — ответила телефонистка. — Приказ — этой ночью никаких телефонных разговоров из Тауэра.
Приятели переглянулись. Дик был настолько озабочен судьбой Гоуп, что забыл о своем несчастье.
— Возможно, ее пригласили на танцы, — сказал Дик, — и она задержалась у знакомых…
— Не та одежда, — настаивал Боб. — Горничная сказала, что она оделась очень скромно. Конечно, это вовсе не значит, что ее никуда не приглашали.
— Боб, ты можешь получить отпуск на несколько часов, чтобы выбраться в город? Я, к сожалению, не имею права покидать Тауэр.
Боб неуверенно покачал головой.
— Обожди, я переоденусь, — сказал он и вышел.
Через десять минут Боб появился в мундире.
— Пойду к полковнику и постараюсь найти веский повод, чтобы выбраться из этой ужасной тюрьмы. Потом сразу же направлюсь к Гоуп!
Бобу не пришлось искать «веского повода». Как только он вошел в офицерский вахтгауз, полковник сам подошел к нему и отвел в сторону.
— Военного министра нет в городе, — сказал ему тихо Рислип, — но его помощник по телефону просил меня прислать офицера для полного доклада о краже. Ему нужны факты на случай, если завтра будет внесена интерпретация в парламент. Поезжайте, Лонгфелью! Вот список оглушенных преступниками часовых, точные данные о времени кражи и все детали. Объясните ему режим охраны Тауэра. Ответьте на все его вопросы.
— Где он живет, господин полковник?
— В Девоншир-Хаузе.
Боб обрадовался такому совпадению. Гоуп тоже жила там. Он вышел, подозвал ординарца, написал записку и попросил передать ее Дику.
Через двадцать минут Боб уже стоял у дверей Девоншир-Хауза. Первый вопрос, который он задал ночному портье, касался Гоуп.
— Нет, сэр, молодая дама еще не вернулась. Горничная только что говорила об этом со мной. Она хочет заявить в полицию об исчезновении госпожи.
Боб испугался. Он предчувствовал, что с Гоуп что-то неладное. Он настолько растерялся, что забыл об официальном поручении и вышел на улицу. Когда портье спросил его, не из Тауэра ли он приехал, только тогда вспомнил о рапорте. Он поднялся лифтом до квартиры помощника министра. Битый час сидел там и давал объяснение мало интеллигентному чиновнику о таких вещах, которые были для Боба очевидными.
— Дело очень серьезное, — десятый раз повторял помощник министра. — Я, право, не знаю, как отнесется к этому кабинет министров. Газетам пока ни слова, понятно?
— Хорошо, сэр, — сухо ответил Боб. — Но что делать, если все солдаты и чиновники уже знают об этом. Все ли они промолчат? Репортеры очень нахальный народ!
Помощник министра не понимал иронии.
— Если так, то газеты позже получат разъяснение, когда все затихнет. Только не пускайте, пожалуйста, репортеров в Тауэр, а то солдаты могут разболтать все.
Боб с нетерпением ждал, когда сможет уйти. В душе он проклинал этого чиновника. Наконец, распрощался с ним и вошел в квартиру Гоуп. Горничная плакала. Гоуп еще не вернулась, от нее не было никаких известий. На улице уже светало.
Боб с тяжелыми мыслями вернулся в Тауэр. Он доложил полковнику о визите к помощнику министра и направился к Дику. Товарищ спал, но как только Боб вошел, моментально очнулся и спрыгнул с кровати.
Он мрачно выслушал Боба и сказал:
— Не знаю, что все это значит. Не могу допустить, чтобы она уехала из Лондона. Об этом хотя бы знала горничная.
Дик взволнованно зашагал по комнате. Боб сел в кресло и опустил голову. Он то насвистывал, то зевал. Дик вдруг остановился.
— Можно уже разговаривать по телефону с городом?
— Да. Запрет для офицеров снят.
Чиновники Скотленд-Ярда посоветовались с полковником и решили восстановить телефонное сообщение с городом. Но троих детективов послали на центральную станцию, чтобы контролировать содержание разговоров.
Дик взял телефонную книгу, нашел номер и сказал:
— Позвоню Диане!
— Диане? — Боб не поверил своим ушам. — Ты думаешь, она что-нибудь знает?
— Все может быть!
— А если она заговорит о Грэгэме?
— Я уже заявил детективам, что по моему мнению человек, заменивший меня в роли командира, был Грэгэм. Я им ничего не говорил о Диане, так как ничего не знаю о ее отношениях с братом. Хотя подозреваю, что, возможно… утверждать этого не могу… Возможно, они поженились после нашего разрыва. То, что она его любила, когда была моей невестой, мне известно…
Его соединили. К телефону подошла Диана.
— Алло, это Дик Халовель. Диана, не знаешь ли ты, что случилось с Гоуп Джойнер?
Видимо, этот вопрос был неожиданным, потому что она не ответила сразу. Голос ее дрожал от волнения.
— Гоуп… Джойнер?
— Она ушла из дома вчера в девять вечера, и больше ее не видели, — сказал Дик. — Диана, ты на самом деле ничего не знаешь?
— К сожалению, нет! Я с ней не общаюсь. Почему ты меня об этом спрашиваешь? Гм… Что-нибудь случилось в Тауэре? Ты очень взволнован…
— Где Грэгэм? — спросил Дик.
Она подозрительно быстро ответила:
— Вот уже два дня я его не видела. Почему ты спрашиваешь?.. Что случилось? Почему ты так рано уже на ногах?
— Я не могу об этом говорить. Диана, сделай одолжение. Пойди в Девоншир-Хауз и узнай, куда ушла Гоуп!
Она долго не отвечала.
— Хорошо, Дик, я это сделаю для тебя. Почему ты спросил о Грэгэме? Разве он… с ним что-нибудь случилось?
— Не знаю… Если что-нибудь узнаешь о Гоуп, позвони, пожалуйста.
Не только в утренних, но и в дневных газетах ничего не было о краже в Тауэре. В девять утра в канцелярии полковника при участии Дика состоялось совещание командиров охраны. Из военного министерства приехал специальный чиновник. Он познакомился с делом по докладу помощника министра.
— Нет причины для отстранения сэра Ричарда Халовеля от службы. Он может выходить из Тауэра. Ясно, что он такая же жертва злоумышленников, как и часовые, — сделал вывод чиновник.
Дик узнал, что полиция нашла моторную лодку, на которой преступники приехали в Тауэр. Она пустая плыла по течению. Полиция также установила место высадки. Один из полицейских на рассвете заметил два частных автомобиля и коляску, которые ехали к Гринвичу от побережья Темзы. Кроме того, выяснили, как считала полиция, еще один важный факт. В прошлую ночь на одном аэродроме взяли напрокат аэроплан, который на рассвете должен был лететь в Ирландию. Утром приехала машина, из которой вышел господин с объемистым пакетом. Он назвался Томпсоном. Аэроплан с пассажиром приземлился в Кьюррэе, откуда пассажир уехал на другой машине в неизвестном направлении. Пассажир, видимо, в спешке, нечаянно выронил записную книжку, которую нашла ирландская полиция. В книжке, кроме денежных купюр, был план лондонского Тауэра, помеченный разными знаками, которые полиция не смогла расшифровать.
— Можно предположить, что пассажир — один из злоумышленников, — сказал инспектор Уиллс, принимавший участие в совещании. — Машина, направившаяся в Кройдон, похожа на одну из трех, которые были на побережье. Мы просили ирландскую полицию доставить нам найденный план аэропланом. Скоро он будет здесь. Конечно, не исключено, что это инсценировка, чтобы сбить нас со следа. Но, с другой стороны, — Ирландия — одна из немногих стран, куда могли бежать преступники. Охрана порядка там желает лучшего.
Больше всего полицию удивляло, что воры не тронули других королевских знаков отличия. Ведь там были бриллианты и скипетры, стоившие громадных денег и удобные для транспортировки. Воры удовлетворились только короной, которая, кроме денежного, представляла большой исторический интерес.
Детективы также нашли маленький стальной цилиндр с газом неизвестного состава. Исследования показали, что именно этим газом отравили и Дика, и часовых.
Когда Дик в одиннадцать закончил запоздалый завтрак, раздался телефонный звонок. Это была Диана. Голос резкий и взволнованный.
— Это ты, Дик?.. Не знаешь ли что-нибудь о Грэгэме?
— Нет!
— О Гоуп я ничего не узнала. Она ушла вечером и не возвращалась… И, Дик, слышишь? Коллэй Веррингтон тоже пропал…
— Коллэй Веррингтон? Не понимаю… Какое он имеет отношение?
— Да… да, да! — нетерпеливо кричала Диана. — Неужели ты не понимаешь? Он в последнее время очень интересовался Гоуп. Я тебе больше ничего не могу сказать, Дик! Я потрясена…
— Но какое отношение имеет Коллэй к Гоуп?
— Он старался не для себя, — Диана чуть не заплакала. — Неужели не понимаешь? Влиятельный господин безумно влюбился в Гоуп…
— Князь Кижластанский? — спросил Дик. Он побледнел, как смерть.
— Не могу тебе сказать, кто… Я еле держусь на ногах…
Она прервала разговор. Дик пытался перезвонить, но безуспешно. Она, видимо, положила наушник на стол. Излюбленный метод Дианы, если она ничего не хотела слышать!
Князь Кижластанский! Мысль о нем не покидала Дика. Он позвонил в отель, где проживал князь. Ему ответил управляющий:
— Князь уехал из Лондона неделю назад. Он сел на пароход «Полтан», который плывет в Индию.

Когда полковник Рислип рассказал супруге, что следствие против Ричарда Халовеля прекращено, она вознегодовала.
— Он, несомненно, замешан. Почему Диана пришла сюда ужинать? Она ведь давняя любовница Дика! Я ее не приглашала. Она каким-то образом узнала…
Леди Синтия замолчала.
— С кем ты ужинала, моя дорогая?
— Ты ей что-нибудь говорил о сокровищнице Тауэра? — Леди удалось уклониться от ответа на последний вопрос мужа. — Подумай, Джон!
— Я… говорил Диане? — Он поморщился. — Нет, ничего не говорил… Подожди!.. Черт возьми, я назвал ей пароль.
Леди Синтия откинулась в кресле. Торжествующая улыбка играла на ее лице.
— Теперь ты понимаешь, что она участница заговора? Разве ты и твои коллеги не понимаете, что она выбрала именно тот вечер, когда Дик командовал караулом?
— Допустим… Но с кем ты вчера ужинала? — спокойно спросил полковник. На сей раз ей было не отвертеться.
— Скажу правду, Джон, — ответила леди. — Я ни с кем не ужинала. Один господин, который знал моего отца и моего покойного мужа, настойчиво приглашал меня поужинать с ним. Кроме того, он сообщил, что мой визит обязателен, потому что речь идет о спасении человека. Я поверила и по своей глупости пошла, надеясь вернуться через пару часов. Господин, который меня пригласил, не пришел в ресторан, но оставил записку, что задержится. Я ждала его до половины десятого. Вдруг посыльный передал, что господин внезапно заболел и просит навестить его. Я пошла на квартиру, меня проводили в кабинет. Я ждала там полчаса, но никого не было. Хотела уйти, но дверь оказалась закрытой. Когда начала стучать, под дверь просунули бумажку; в ней было написано, чтобы я вела себя спокойно, иначе…
Леди замолчала.
— Он что-то знает о тебе… О твоем прошлом, — предположил полковник.
Она утвердительно кивнула.
— Он угрожал воспользоваться твоей тайной, если…
— Да… это правда! Хочешь, все расскажу тебе…
— Не надо. Я, кажется, знаю. Я не такой наивный, как ты думаешь. До женитьбы много слышал о тебе, но ты мне нравилась. Не будем вспоминать прошлое. Это лучше для нас обоих.
Леди глубоко вздохнула.
— Ты его видела, этого господина? — спросил полковник.
— Нет! — На глазах леди показались слезы. — В час ночи невидимая рука открыла дверь, и я выбежала с лестницы на улицу. В доме никого не было.
Полковник набил трубку и закурил. Он молчал, руки у него дрожали. Наконец, он сказал:
— Ты не скажешь его фамилию?
Она махнула рукой.
— Это ни к чему. Я его знала с детства. Это дикий, странный, но одаренный человек. У него такая воля, что он насмехается над законом и правом. Мой отец говорил, что он преступник. Я думаю, отец был прав. Этот тип был всегда очень богат, жил широко. Он постоянно был героем отчаянных похождений даже тогда, когда учился в Оксфорде. Я…
Полковник положил руку ей на плечо.
— Дорогая ты моя!
Этих слов было достаточно, чтобы тронуть душу суровой, холодной женщины. Она всхлипывала на груди мужа.
Глава 20
Тигр Трайн — режиссер и постановщик ночной драмы в Тауэре — был единственный из ее участников, который не испытывал угрызений совести. Казалось, ничто не могло вывести его из равновесия. В одиннадцать утра он завтракал, одновременно просматривая утренние газеты, и пожаловался слуге, что кофе приготовлен не совсем вкусно, и заодно упрекнул его в том, что брюки отутюжены небрежно. Можно было подумать, что его огорчают лишь маленькие невзгоды жизни. Затем тщательно выбрал хорошую сигару, закурил и удобно расположился на стуле. Он медленно читал биржевые бюллетени. Раздался звонок, и слуга вышел. Через несколько секунд он вернулся:
— Миссис Оллорби! Вы примите ее, сэр?
Трайн отложил газету, снял очки, вытер стекла шелковым платком и сказал:
— Да! Пригласите ее сюда!
Когда толстая женщина вошла в комнату, Тигр стоял у камина и курил сигару. Он насмешливо улыбался.
Судя по внешнему виду, миссис Оллорби ночью спала одетой. Лицо ее было краснее обычного. Большой нос и подбородок, казалось, увеличились в размерах. Тигр впервые видел ее в таком состоянии. Он предположил, что причина кроется в событиях в Тауэре.
— Доброе утро, миссис Оллорби. Польщен вашим вниманием… Как поживает Гектор? — дружески спросил он.
— Только что пошел домой. Бедняга совсем выбился из сил. Он всю ночь провел на веслах, возил меня по реке. Согласитесь, с таким пассажиром, как я, это трудновато. Да еще дождь, возбуждение и прочее… Удивляюсь, что еще держусь на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23