Принципиально он был не сложнее
рентгеновской установки и работал по методу миноискателя. Однако
миноискатель фиксирует лишь металлические предметы, а луч рентгена -
твердые и светонепроницаемые, а поскольку земля сама по себе - твердый и
светонепроницаемый объект, то обычный рентгеновский аппарат для археологии
бесполезен. Более того, те предметы, что интересуют археологию - камни,
глиняные черепки, останки живых существ, имеют такую же молекулярную
структуру, как и грунт, в котором они покоятся, так что вряд ли
рентгеновская пленка смогла бы что-нибудь зафиксировать.
Райх использовал для своих целей электронный лазер и модифицировал его
настолько, что тот проникал до трех миль в глубину, а его принцип
"нейтронной обратной связи" позволил тут же получать изображения любого
объекта обычной формы, например, каменной плиты. Оставалось только
докопаться до найденного предмета, и тут нам должен помочь специальный
робот под названием "Крот".
Нетрудно представить мое возбуждение в день, когда мы начали работать в
Каратепе. За пятнадцать лет сложнейших раскопок новых фигурок отрыть не
удалось, объяснить происхождение старых мы тоже не могли, да еще оставалась
проблема - куда девать отрытый грунт? Но теперь изобретение Райха с
гениальной простотой решало эту задачу.
Вечером третьего дня к нам в гости пришли турецкие коллеги Фуад и
Дарга, и мы решили отправиться в Кадырли, чтобы поужинать в отеле.
Возникшее у нас поначалу раздражение - показалось, что турки шпионят за
нами по заданию правительства - вскоре исчезло, поскольку оба ученых вели
себя весьма дружелюбно, живо интересуясь, как идут наши дела. А после
превосходного ужина с бутылочкой доброго кларета все неприятности этого дня
показались несущественными. Затем мы отправились в холл отеля, где нас
ожидали турецкий кофе и бренди. И тут доктор Дарга вернулся к теме
самоубийств. На этот раз он явился во всеоружии фактов и цифр. Не буду
вдаваться в подробности нашей беседы - затянулась она далеко за полночь, -
однако мне показалось, что теория Дарги о "биологическом упадке" уже не
выглядела такой дикой.
Мы никогда не сможем понять, говорил Дарга, неслыханный рост числа
самоубийств в мире, если будет отчаянно держаться только за одну гипотезу -
"невроза цивилизации" и ссылаться лишь на то, что мы слишком от многого
защищены, и жизнь наша не имеет истинной цели. А как быть с многочисленными
примерами героизма и самопожертвования? А сколько многообещающих открытий
сделала психология за последние 50 лет? Даже уровень преступности заметно
понизился в последние годы, несмотря на перенаселенность планеты. В первой
половине двадцатого века рост преступности и рост числа самоубийств
увеличивались одновременно. Почему же теперь, когда преступлений становится
меньше, статистика самоубийств так драматически увеличивается? Это весьма
дурной знак: во все времена эти два патологических явления развивались
синхронно. Раньше случаи самоубийств частично зависели от преступлений,
поскольку одна треть убийц кончала с собой. Нет, говорил Дарга, тут мы
имеем дело с каким-то загадочным законом исторического упадка, о котором
догадывался один лишь Шпенглер. Каждый индивидуум представляет собой лишь
маленькую клетку гигантского тела цивилизации, а в этом теле, как и в
человеческом, неуклонно развивается процесс старения...
Должен сознаться, что он почти убедил меня. В половине первого мы
расстались, обменявшись наилучшими пожеланиями, и два наших вертолета
воспарили над Кадырли, залитым лунным светом. В час ночи мы уже были на
раскопках.
А ночь была прекрасна - в воздухе стоял аромат златоцвета - греки
называли его асфоделем, цветком подземного мира, а с холмов доносился
резкий запах каких-то кустарников. Тишину нарушал лишь рокот речки. Своей
холодной мертвой красотой вершины окружавших гор напомнили мне мое первое
путешествие на Луну.
Все еще находившийся под впечатлением речей доктора Дарги, Райх ушел к
себе в палатку. Я же побрел по холму к нижним воротам города, затем
взобрался по ступенькам на крепостную стену, откуда открывался вид долины,
залитой лунным светом. Мне вдруг захотелось задержать это необычное
романтическое настроение, и я стоял чуть дыша, силясь представить себе
давно умерших часовых, стоявших на этом месте, а на другой стороне гор в
это время прятались ассирийские лазутчики.
И вдруг ход моих мыслей принял мрачный оборот - показалось, что мое
пребывание здесь совершенно ненужно и бессмысленно. Моя жизнь - всего лишь
мельчайшая рябь на поверхности бескрайнего океана времени. Меня окружал
враждебный мир, абсолютно безраличная вселенная. До чего же абсурдно
упорство человечества, страдающего неизлечимой тягой к величию! Господи, да
ведь вся наша жизнь не что иное, как сон! Сон, который никогда не станет
реальностью.
Одиночество становилось непреносимым. Я было собрался наведаться к
Райху, но свет в его палатке уже погас. Сунув руку в карман за платком, я
нащупал подаренную доктором Фуадом сигару, которую взял скорее как знак
уважения - сам-то я не ахти какой страстный курильщик. Но теперь мне
захотелось зажечь ее, чтобы вместе с запахом табака вернуться в
человеческий мир. Я отрезал перочинным ножиком один ее конец и продырявил
другой. Сделав глубокую затяжку, тут же пожалел об этом: вкус оказался
отвратительным. Я положил сигару на стену и продолжал рассматривать долину.
Через пару минут сигарный дым показался мне приятным, и я снова затянулся,
стараясь делать затяжку как можно больше и глубже. Голова немного
закружилась - я откинулся к стене. Не хватало еще срыгнуть отличный ужин.
Потом тошнота прошла, осталось лишь чувство разлада с собственным телом.
В этот момент я снова взглянул на луну, и неожиданно меня охватил
безотчетный ужас, словно я был лунатиком, который внезапно проснулся и
увидел, что он балансирует на оконном карнизе в тысяче футов от земли. Мозг
мой раскалывался от страха. Я попытался взять себя в руки и понять причину
внезапного ужаса - похоже, он исходил от внешнего мира, на который я
смотрел, чувствуя себя лишь ничтожной деталью окружающего ландшафта. Нет,
вразумительно это не объяснить... Вдруг мне показалось, что понимаю
сумасшедших: они видят мир лишь со своей малюсенькой, но личной точки
зрения крошечного земного червя. Огромный мир поражает и пугает, но они
продолжают смотреть на него из-за щита своей личности. Страх заставляет
этих несчастных чувствовать себя песчинкой в этом мире, однако он не сводит
на нет их роль, скорее наоборот - усиливает ощущение своего Я. Вот почему
стоило лишь попытаться отделиться от своей личности, как я тут же увидел
себя лишь частицей общего ландшафта, столь же незначительной, как камень
или муха.
Здесь мои переживания вышли на новый уровень. "Но ведь ты гораздо
больше камня или мухи, - сказал я себе. - Ты же не просто предмет.
Заблуждение это или нет, но твой мозг содержит информацию обо всех
исторических временах. Внутри тебя, занимающего ничтожный клочок земли,
куда больше знаний, чем во всем Британском Музее с тысячами миль его
книжных полок".
Это было уже что-то новенькое. Новые мысли заставили забыть о ландшафте
и обратить взгляд внутрь себя: если пространство бесконечно, то как насчет
внутреннего пространства; человека? Еще Блейк писал о том, что вечность
начинается в центре атома. Мой недавний страх исчез. Нет, пожалуй, я
поспешил записать себя в объекты безжизненного ландшафта. Человек ограничен
лишь пределами своего мозга, но пространство сознания - это совершенно
новое измерение. Наше тело - не более чем стена между двумя
бесконечностями. Одна из них - бесконечность пространства - расходится во
все стороны, а другая - бесконечность сознания - устремляется в
безграничность внутреннюю.
Это был момент откровения, словно зрение мое приобрело неслыханную
зоркость. Но в то же мгновение, едва я забыл о внешнем мире и
сосредоточился на изучении внутреннего пространств, я почувствовал нечто
ужасное. Нет, это невозможно описать - в самом углу взгляда, обращенного
вовнутрь, я уловил движение неведомого мне существа. Это был настоящий шок
- представьте себе. будто вы лежите, расслабившись, в теплой ванне, и вдруг
что-то проскользнуло между вашими ногами.
В долю секунды внутреннее зрение исчезло. Глядя на вершины гор и
проплывавшую над ними луну, я испытал невыразимое удовольствие, словно
только что вернулся домой с другого края вселенной. Голова кружилась, я
чувствовал себя очень усталым. Так я простоял минут пять, а затем
отправился к палатке, где снова попытался взглянуть внутрь себя. На этот
раз получилось почти мгновенно.
Но я ничего не чувствовал.
Забравшись в спальный мешок, я понял, что больше не хочу спать. Очень
хотелось поговорить с Райхом или с кем угодно - надо было выразить все, что
я пережил. Человеку свойственно считать свой внутренний мир своей
собственностью. "Могила - славное владенье человека..." - писал
Марвелл[18], и то же самое можно сказать о нашем сознании. В мире реальном
наша свобода ограничена, но в нашем воображении мы можем делать что угодно,
более того - мы можем надежно скрывать свои секреты; мозг - самое укромное
место во вселенной, иногда даже слишком укромное. "Мы все мечтаем о ключе,
когда сидим в своей темнице"[19]. Оттого-то и трудно излечиваются
душевнобольные, что не просто попасть в их темницу.
Я по-прежнему не мог забыть ощущение чего-то чужого внутри себя,
правда, оно уже не казалось столь ужасным. Это все равно как войти в
комнату и, не ожидая там встретить кого-нибудь, обнаружить постороннего
человека; первое, что приходит на ум - это грабитель. Затем эта мысль
уходит прочь. Даже если там и впрямь грабитель, то относиться к нему
начинаешь как к реальности, и первоначальный страх исчезает. Меня больше
беспокоило не это нечто (или некто), а то, что оно находится, так сказать,
в моей голове.
Стоило страху смениться интересом, как меня тут же потянуло в сон.
Последнее, о чем я подумал, была мысль о галлюцинации, вызванной турецким
кофе и сигарой.
Проснувшись в семь утра, я понял, что не был прав по поводу
галлюцинаций: уж больно отчетливо я все помнил. И должен признаться,
происшедшее все больше возбуждало во мне интерес, а не страх. Это нетрудно
понять: повседневная жизнь занимает все наше внимание и удерживает от
"погружения в себя". А моей романтической натуре это претит - я люблю
уходить в себя, хотя из-за повседневных проблем это не просто. И вот теперь
у меня появились тревоги, связанные с чем-то, что внутри меня, и они
напомнили, что мой внутренний мир столь же важен и реален, как и внешний.
За завтраком меня так и подмывало рассказать обо всем Райху, однако
что-то удерживало - должно быть, страх, что тот не поймет меня. Он заметил
мою отстраненность и сказал об этом, я ответил, что сигара Дарги оказалась
для меня слишком крепкой. На этом разговор и закончился.
В то утро я руководил запуском электронного зонда на кургане. Райх ушел
в палатку, где собирался поработать над усовершенствованием двигательной
части зонда - у него была идея установить прибор на воздушную подушку.
Рабочие перетащили зонд к самым нижним воротам, и, когда все было готово, я
уселся, настроил контрольный экран и запустил установку.
В первую же секунду я понял, что напоролся на какой-то предмет. По
экрану пробежала сверху вниз белая полоса: прибор засек какую-то
выпуклость. Я отключил питание - обратная связь усилилась, и по экрану
поползли горизонтальные линии. Отослав техника за Райхом, я продолжал
осторожно прощупывать обнаруженный объект. Теперь было ясно, что он там не
один - и справа и слева от него тоже находились какие-то предметы.
Поскольку это был мой первый опыт работы с зондом, я не совсем
представлял, какого размера моя находка и как глубоко она лежит. Но когда
прибежал Райх и взглянул на индикаторы, он воскликнул:
- Ах, черт возьми, ну ты накрутил!
- Что случилось?
- Должно быть, ты выкрутил ручки управления до отказа и что-то
разъединилось. Получается, что твоя находка лежит на глубине двух миль, а
ее высота - около семидесяти футов![20]
Я с сожалением вылез из кресла. Вечно мне не везет с техникой: новую
машину я разбивал в считанные часы, приборы, не дававшие ни малейшего сбоя,
перегорали, едва я приближался к ним. И теперь, зная, что не сделал ничего
предосудительного, я все же чувствовал вину.
Райх отвинтил кожух и заглянул внутрь. Он сказал, что как будто все в
порядке, но это означает, что придется после обеда проверить всю цепь. Я
начал было извиняться, но он похлопал меня по плечу:
- Не бери в голову. В любом случае мы что-то нашли. Остается только
узнать, далеко ли оно находится.
Мы наскорого съели неплохой обед, правда, без горячего, и Райх бросился
к установке. Я взял надувной матрас и отправился полежать в тени у Львиных
Ворот, чтобы наверстать недоспанные ночью часы. На целых два часа я
безмятежно забылся.
Проснувшись, я увидел перед собой Райха, глядящего в сторону реки. Я
взглянул на часы и поспешно вскочил:
- Что же ты не разбудил меня?
Он задумчиво присел рядом. Я с нетерпением подчиненного спросил:
- Ну что, нашли поломку?
Райх взглянул на меня и не сразу ответил:
- Нет там поломки.
- Уже починили?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5