Но он не мог постичь человеческую логику, а пуще того – движения души. Его господин в этом помочь не мог, потому что светлая сторона духа, которая неизменно присутствует у любого живого существа, приводила Мелькарта, равно как и его слуг, в полное замешательство.
Можно было предвидеть, как поведет себя подлец и предатель и что ему предложить, чтобы он повел себя именно так, а не иначе. Можно было высчитать, какую сумму предложить скупцу, чтобы свет померк в его глазах, что сказать ревнивцу и чем испугать того же понтифика. А вот угадать, что способна совершить мать, спасая свое дитя; предположить, на что пойдет жена ради любимого мужа, и просто понять, как поведет себя порядочный, честный и добрый человек, – это было недоступно порождению Мелькарта. И поэтому он ломал голову над следующим ходом Каэтаны. Но судьба бывает благосклонна абсолютно ко всем – она ценит равноправие. И потому онгона осенило:
– Она должна просить кого-нибудь провести ее галеру через протоки к морю. Конечно, контрабандисты!
И в дополнение к приказу всем таможенным службам, всем портам и всем воинским отрядам искать принцессу Коттравей, тот, кто называл себя Корс Торуном, повелел вызвать к нему главу контрабандистов Хадрамаута.
Странная это была организация. Официально в Хадрамауте контрабанды не существовало – с ней было покончено давно и навсегда. Неофициально – нуждающиеся могли всегда добиться встречи с главным действующим лицом, неким господином Цоцихой, который был известен всем как порядочный гражданин Хадрамаута, нотариус и владелец двух или трех добротных кораблей, прекрасный семьянин и любитель рыбной ловли.
Господин Цоциха был также обладателем такой необычной физиономии, что уже она одна могла считаться особой приметой. Огненно-рыжий, с оттопыренными ушами, маленькими глазками-бусинками и пышными рыжими усами, он был похож на хитрющего жука, чем очень сильно гордился. Он вообще умел гордиться собой основательно и со вкусом. Дело свое (имеется в виду контрабанда) он любил и проворачивал свои операции с таким виртуозным мастерством, что многие официальные лица восхищались им и не сильно старались ущучить. Им от его деятельности жить было не хуже, а лучше.
В Хадрамауте практически все искренне считали, что если заморские товары покупать у тех, кто не платит пошлину за ввоз, то от понтифика не убудет, а горожанам прибудет. Так что господина Цоциху скорее почитали спасителем отечества, а не злобным разбойником. Именно к нему и обратился по старой памяти капитан Лоой. Именно ему предстояло говорить с верховным магом Корс Торуном о требовании властей немедленно выдать им принцессу Коттравей, буде таковая попросит помощи у братства контрабандистов.
Господин Цоциха Корс Торуна не переваривал, как иные не могут переварить неспелые груши или тухлое мясо. Однако с человеком такого могущества и такой репутации не спорят даже вяло-вяло. И не сопротивляются. А только кивают, соглашаются и кланяются. Низко. Очень низко. Что, впрочем, не означает ни смирения, ни готовности предать.
Не в первый раз господин Цоциха приносил клятву верности понтифику и обещал за здорово живешь продать беглых преступников, как только те попадутся на глаза ему или его людям. И не в первый раз он эту клятву нет, не нарушал, а обходил десятой дорогой, оставляя ее стоять в стороне столбом. Получив от Корс Торуна мешок угроз и мешочек с золотыми монетами, господин Цоциха со всех ног помчался на встречу с капитаном Лооем. Он едва-едва успевал оторваться от слежки. Благо что слуги мага были хоть и чародеями, но законченными дураками. Им ли догнать и обхитрить того, кто вырос на этих улицах!.. Стоит упомянуть о том, что контрабандист получил, кроме денег, еще одну вещь, простенькую и никчемную. Осколок камешка на простой бечевке. Но господин Цоциха хорошо знал цену этим кажущимся безделицам и отнесся к просьбе вручить ее принцессе Коттравей очень серьезно. Поскольку за это была назначена отдельная награда, превосходящая все границы допустимого, он дал себе слово никому не портить жизнь.
– Капитан! – молвил контрабандист, как только Лоой появился в его кабинете. – Вынужден вам сообщить, что за голову некой принцессы Коттравей назначена внушительная награда. А за ослушание на предмет добывания этой самой головы – такая серьезная кара, что поневоле начинаешь склоняться к мысли, что убийство – это детская забава по сравнению с сомнительной честью родиться принцессой Коттравей. Вы меня слушаете, капитан?
– Да-да, – рассеянно отвечал Лоой.
– Вас это не касается, но интересно, правда? Та вот, меня заставили принести клятву с какими-то магическими штучками в придачу, и не кто-нибудь, а сам Корс Торун, – заметьте, какая честь, чтобы я не смог клятву не сдержать. То есть он уверен, что мои глупые ноги сами поведут мою умную голову выдавать властям несчастную принцессу, как только я узнаю, где она. Представляете, какие глупцы?
– А что же вы можете сделать? – спросил капитан, надежды которого таяли, как снег.
– Вы знаете меня, Лоой, вот уж лет пятнадцать. И я вас знаю лет двадцать (господин Цоциха не ошибался. Он пять лет приглядывался к Лоою, прежде чем завязать знакомство. Время было своеобразным вступительным взносом в этом братстве). Вы можете представить, чтобы я нарушил слово (слово, а не клятву!) и выдал своего друга? Или друга моего друга?
– Нет, – честно ответил Лоой. Он уже понимал, к чему клонит контрабандист.
– Вот вы пришли ко мне. И вы пришли ко мне со сходной проблемой. Заметьте, ко мне с другими не ходят, – развел руками рыжий человечек. – Допустим, это не кто-нибудь, но именно, вы просите за принцессу Коттравей. Что же нам делать? Мы в замешательстве. Мы оба прекрасно знаем, что без помощи братства мышь, простите, рыба не проскользнет мимо таможни и войск. Мы также знаем, что я должен выдать бедняжку. Но мы не симпатизируем правительству, и Корс Торуну в частности. И тогда мы договариваемся, как два старых друга: почему бы принцессе Коттравей не путешествовать дальше под другим именем? Хотя бы на то время, пока она будет находиться в моем обществе. Ведь это так романтично...
– Гениальная идея, – сказал оживившийся капитан. – На что нам принцесса Коттравей? У нас свои дела. Мне действительно нужно провести свой новый корабль мимо таможни. И у меня там целая куча народу, а корабль очень приметный. Когда я покупал его, то не знал, что будет объявлен розыск... – Он замялся.
– Таких нестандартных и заметных кораблей. Да еще с пассажирами на борту, – выручил его господин Цоциха.
– Вот именно.
– Дело поправимо. Мы встретимся завтра, на рассвете, у третьего моста от второго острова Сна.
– Хорошо, – кивнул капитан.

– И вот, – сказал Лоой, – мы вынуждены довериться ему. Или придется уходить с боем, а нам это совершенно не нужно.
– Ты уверен, что это надежно? – спросил Куланн.
– Слово Цоцихи стоит большего, чем бумага понтифика, скрепленная двумя-тремя печатями.
– Но бумага понтифика вообще ничего не стоит, – вставил слово Морской эльф. – Нетрудно стоить больше.
– Это тоже правда, – согласился Лоой. – Так что же делать? Без него мы не справимся.
– Я могу кое-что предложить, – сказала Каэ. – Это действенно и просто, если вы только не станете меня отговаривать. Пусть Мердок поведет меня к этому вашему Цоцихе. А я посмотрю на него. Я смогу определить, врет он или говорит правду. Если он лжет, его придется убить, но тут я бессильна. Мы не можем оставлять такого свидетеля. А если он говорит правду и действительно готов помогать нам, а не Корс Торуну, доверим ему и корабль, и собственные жизни.
– Справедливо, – неожиданно согласился Куланн. – Только сангасои должны находиться поблизости, в укрытии.
– Согласна, – сказала она.
Через полчаса оживленных дебатов постановили, что на свидание к контрабандисту пойдут Каэ, Лоой и Мердок ап-Фейдли. Остальные же будут рассредоточены на этой улице на случай внезапного столкновения с членами братства. Это было опасно, но другого выхода никто не видел.
– Есть еще одна новость, до невозможности неприятная, – заметил капитан, когда первая проблема была решена. – Говорят, что Йа Тайбрайя разбушевался. Порт Уатах разрушен до основания, если верить последним городским сплетням. Утверждают, что зверь то и дело появляется в прибрежных водах, будто кого-то ждет.
– Ничего не понимаю, – заметил Номмо. – Я-то всегда был уверен, что Йа Тайбрайя спит себе глубоким сном и, вообще, он наполовину легенда.
– Никто ничего не понимает. – Лоой так виновато развел руками, как будто это он растолкал мирно спящего монстра и теперь сокрушается, что все так нехорошо получилось.
– Выходит, нам в море соваться нельзя, – сказал Рогмо. – Если Йа Тайбрайя не уберется восвояси, то как мы пересечем Коралловое море?
– Может, проскочим, – неуверенно предположил Барнаба.
– А я бы так не полагался на случай, – возразил Магнус. – Я уверен в том, что древний зверь проснулся не по своей воле и не по какой-то нелепой случайности, а в строгом соответствии с планами нашего врага. И скорее всего это он нас ждет.
– Это похоже на манию преследования, – попробовала было отшутиться Каэ, но в глубине души она была полностью согласна с чародеем. И не представляла себе, как «Астерион» сможет миновать взбесившегося монстра.
– Йа Тайбрайя я беру на себя, – негромко сказал Мердок ап-Фейдли как о чем-то само собой разумеющемся. – Главное, проскользнуть мимо таможни и выйти в Спящий пролив. А со зверем я договорюсь.
– Как это? – спросила Каэтана тревожно.
– Прекрасная моя богиня, – склонился перед ней Морской эльф. – Не тревожься понапрасну и не нагружай себя лишними проблемами. Это моя работа. Я для нее рожден, если смотреть правде в глаза. А теперь я и вовсе уверен, что мы повстречались не случайно, а для того, чтобы я мог помочь тебе. Ты никогда не замечала, что судьба любит вмешиваться в нашу жизнь и перекраивать ее по-своему, но при этом всем дает равные шансы?

Жизнь контрабандиста иногда зависит от таких мелочей, на которые обычный человек внимания не обращает. То любимый пес вдруг мертвой хваткой вцепится в хозяйскую штанину, не выпуская на улицу. То сорока залетит в окно и похозяйничает в комнате. А иногда и того не случается, но сердце все равно отчаянно ноет, вещуя беду. И вот тут важно не промахнуться.
Потому что, с одной стороны, так можно всю жизнь просидеть, не высовывая носа из своей норы, а с другой – негоже пренебрегать предупреждениями и собственными предчувствиями. Из этого следует, что интуиция – это один из главных инструментов контрабандиста, и чем она более развита, тем более преуспевает ее обладатель. Господин Цоциха, как уже упоминалось выше, был главой братства контрабандистов, а значит, самым преуспевающим из всех. И интуиция у него работала безотказно. Он и сам не понимал, как это происходит, но члены братства любили повторять, что господину Цоцихе следовало стать прорицателем и мир бы от этого выиграл.
Когда Каэтана в сопровождении Лооя и Морского эльфа появилась в его скромной конторе, служившей надежным прикрытием для основных дел, господин Цоциха приподнялся ей навстречу из своего глубокого кресла, что было великой честью, приберегавшейся только для избранных. Но все зашло еще дальше: не узнавая себя, рыжий контрабандист вышел из-за стола и низко склонился перед посетительницей. К Морскому эльфу он относился с гораздо меньшим пиететом. А интуиция господина Цоцихи верещала что-то настолько невразумительное и невозможное, что он просто не мог к ней не прислушаться.
После кратких приветствий Каэ решила приступить к главному вопросу:
– Вы можете нам помочь? Если да, то размеры вознаграждения назначайте сами, исходя из того, что ваша услуга будет рассматриваться как бесценная.
– Это щедрое предложение, – улыбнулся контрабандист. – Настолько щедрое, что я не припоминаю равноценных. Но я рискну отказаться. – Он выставил руки в протестующем жесте, увидев, как вытягивается лицо капитана Лооя. – Я вовсе не имел в виду, что отказываюсь вам помочь. Я был согласен сделать это уже из уважения к капитану, которого знаю много лет. После встречи с вами я тем более готов рисковать и выигрывать у наших неповоротливых властей. Но я хочу просить вас назначить вознаграждение после того, как мы добьемся успеха.
– Хорошо, – кивнула она.
– По рукам? – спросил господин Цоциха, внимательно вглядываясь в лицо своей гостьи.
– По рукам.
– А можно задать вопрос, который меня заведомо не касается? Если вы сочтете его бестактным, то я полностью с вами соглашусь и ответа ожидать не стану. Но в качестве аванса я бы предпочел...
Каэтана кивнула, и он продолжил чуть более уверенно:
– Мы в курсе событий во всем мире, иначе нас дисквалифицируют в два счета где-нибудь на виселице. Так вот, мир полнится слухами о юной особе, которая имеет привычку странствовать с двумя мечами. Сия особа, говорят, не имеет ничего общего с магией, но сродни Древним богам. Репутация у нее особенная: говорят, она хорошо разбирается в людях. Это правда, ваше высочество?
– Вы хитрец, господин Цоциха, – весело рассмеялась Каэ. – И лучше меня знаете, что я не высочество никакое, а обычная богиня, и обращайтесь ко мне по имени, пожалуйста. Меня зовут Каэтана – для друзей, а я очень рассчитываю на нашу с вами дружбу.
– Это по-нашему, – серьезно сказал контрабандист. – Я рад, что вы мне доверились. Надо вам сказать, что в нашем деле доверие – основа, на которой все держится. И то, что вы сочли возможным открыться мне, дорогого стоит. Мне рассказывали, что с вами можно не притворяться, не соблюдать глупый этикет, достаточно искреннего уважения и преданности. Я хотел бы знать, чувствуете ли вы, что я испытываю к вам это уважение на самом деле, а не просто заявляю о нем, исполненный желания польстить?
– Чувствую, господин Цоциха. Как чувствовала, что вы отлично знаете, кто я, но оказалось, что вам важнее искренность, нежели ваша осведомленность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57