Занавес опустился для этого персонажа, поскольку он напоролся на острие – к своему сожалению, к моему счастью.
Тот мужик, чьим клинком я любезно воспользовался, пытался пережать левым предплечьем мое горло, однако мне очень удобно было направить свой локоть в его челюсть.
После чего наступил мир. Шлепнувшийся на спину остался без особых чувств, его агрессивный взор погас. Судя по изображениям звезд, серпов и молотов на черкесках, я избавился от представителей общества “Сознание Сталина”. По мнению членов этого добровольного объединения, надо убивать все, что тебе дорого и недорого тоже, дабы избавиться от земных привязанностей и соединиться в итоге с всепобеждающим духом великого вождя.
Добрался я до своей гостиницы, плюхнулся в бочку с горячей водой, отмок там хорошенько. И хоть совсем недавно пинали меня и валяли в грязи, уже кажется, что ничего такого и не было. Даже отзудил горничную, что в номер ко мне явилась. Не зря же СПИД и грозный спирохет вот уж с четверть века как побеждены вирусами-защитниками. Кстати, я воспользовался тем, что храмовникам редко отказывают дамочки такого сорта, напротив даже ведут себя наступательно. По их мнению, в минуты любовных действий Дух Чистоты нисходит на тех, кто предается разврату. Кстати, пока я валял горничную, перед внутренним взором скакали какие-то диаграммы и чертились ломаные линии графиков.
Итак, на душе похорошело, я даже отправился в общую комнату радиоговорильник послушать. Шла толковища про то, как Западноалтайский султанат забодал Восточноалтайскую республику. Война началась с того, что неизвестные всадники обстреляли обе столицы из рентгеновских лазеров, отчего несколько важных персон превратились в вонючие вспышки света. Сорок восемь часов подряд нападали западно-алтайцы, затем стали хозяйничать на захваченных территориях – сожрали даже национальное достояние республики, суперпалку колбасы длиной в сто метров. В ответ свободолюбивые восточно-алтайцы дали в Пекине оперу “Бедна юрта моя” силами двух музыкальных полков. А восточноалтайские партизаны обнаружили, что враги внутри состоят из ТЕСТА, поэтому как ни руби их, раны немедленно срастаются. Затем словно переключение рубильника – весь кураж у нападающих пропадает. Восточно-алтайцы врываются на загривках бегущих врагов в столицу Западного Алтая, бесчинствуют в гаремах и не платят в тавернах. Но славная дочь отчизны заражает трихомонозом целую бригаду восточноалтайских захватчиков. Причем, по заявлению обороняющихся, лучшие бойцы вражеского стана непобедимы, потому что сделаны из ТЕСТА. Однако, близка уже к завершению миротворческая миссия митрополита Пимена (Кровохлебова) и его друзей по партии всеобщего покоя. Несмотря на покушение пяти ниндзя-террористов (они якобы не знали, что войне конец) султан и президент под восхищенные крики общественности обмениваются поцелуем Мира.
Конечно, слухи о “богатырях из теста” ясно показывают нынешнее смутное состояние мозгов. Но если серьезно – кто подкинул алтайским всадникам рентгеновские лазеры? Наверное, опять Космика воду баламутит. Мало ей того, что рынок распался и вся Земля ухнула в феодализм, вдобавок неземная империя еще балуется нами как шахматными фигурками.
Ночью же меня сомнительный алкогольный сон преследует, словно заглотил я вечерком полведерка водки. А я принял все-то чекушку. Снилось мне, что я сыплю искры как бенгальский огонь. И от этого тлеет, даже горит одеяло…
4
Недобрым утром, супротив всей моей воли, после громового удара, появляется в моей комнате некто, хотя я его не приглашал и, естественно, не отпирал дверей. Пытаюсь нашарить оружие, да только тесак куда-то запропастился. Одним глазом я подлого гостя высматриваю, другим глазом озираю дыры непонятные на одеяле – подгорело постельное бельишко отчего-то!
Он смахивает крошки и садится в наглую на скособоченный стул. Пялится на меня, как птица-падальщик. Интересно, когда поймет, что находится здесь по недоразумению? А что, если вчерашние знакомцы опять за меня берутся, недоделали чего-то намедни. Я ведь еще меньше приспособлен к битве чем тогда – потому что мне стыдно за одеяло. Я, кстати, однажды повышения по службе не получил, потому что на торжественном балу в Храме Чистоты портки сзади лопнули.
И вот настырный человек идет ко мне прямо по захезанной одежке, что на полу валяется. Я напрягся, готовясь как-нибудь и без тесака защититься. Может, метнуть подушку в лицо и врезать ночным горшком? Только вдруг сей визитер не злодей вовсе?
– Ну, доставайте свое оружие,– шепчу в растерянности.
– А что вы мне за это дадите? – подошедший сунул в мой нос удостоверение Палаты Дознаний нашего же Храма Чистоты на Воителя по имени Виталий Султанчик. После чего уселся обратно. Свой, что ли?
– Ага,– воспрял я,– значит, вы, собрат по перу и шпаге, будете поднимать мое уроненное в грязь достоинство. Тогда привет вам, дотошный сын богини Правосудия. Между прочим, достоинство мне багатуры разве что уронили, а вот тепловизор казенный унесли. Да они там людей мучают, я требую возбуждения небесного и земельного суда! Учтите сей факт.
– Чего ж вас не замучили? – съехидничал этот, с позволения сказать, гость. – Раз так, зацикливаться на своих болячках мы не будем.
Наконец я нашарил под подушкой тесак и он все же объяснился:
– Надеюсь, вы не запамятовали, что Палата Дознаний замыкается прямо на Владыку Чистоты. При всем моем сочувствии, случай ваш заурядный, коллега Кологривов. Просто просочившаяся через наши оборонительные линии незначительная группка кочевников немного порезвились за ваш счет. Отряды Березовского князя уже занимаются ей. Но это все суета, которой нам не пристало отдаваться. Ваше задание изменено, господин Ревнитель. Вы теперь подчиняетесь непосредственно мне.
– Ну, допустим, господин Султанчик, вы тот за кого выдаете. Вам скучно слушать лепет о каком-то тепловизоре, тем более о незабудках, расцветших на чужом лице, и выпотрошенных из кого-то органах. Но, может, чтобы нам поскорее познакомится, вы покажете письменное распоряжение шефа-Владыки?
Султанчик, чувствуя мою недоверчивость, кладет ладонь в карман, где якобы лежит грамота.
– Ну и что там на самом деле, господин Воитель?
– А вот что,– посетитель выхватил широкий клинок и одним махом оттяпал мне пару пальцев – с той руки, которой я заслонялся – легко так, будто они из сливочного масла. Я не слишком зашелся от боли, поэтому торопливо вытащил из-под подушки тесак и метко засадил гостю под пятое ребро. Изо рта у Султанчика пролилась красная струйка. Он, кашляя и съеживаясь, отвернулся, затем хрипло выдавил.
– Обалдуй, шуток что ли не понимаешь?
– Хороши шутки, да как мне теперь без перстов? Мне и ложку не удержать. Сейчас как яйца отрублю тебе, сволочь такая.
– Приставь пальцы обратно и скажи при этом: “Я дурак”, тогда все срастется.
Я сделал все именно так. Нет, не поверил я в оглушительную чушь, а просто очумел от столь подлого нападения… Но персты приросли, даже задвигались! Не знаю, к чему сейчас приложить силу ума, где искать суть? По крайней мере, я зряшно зарезал человека, своего коллегу и старшего по званию… Ой, что мне будет!
– Ну, что замочил трусы? – Султанчик дотянулся до кувшина с пивом и, хлебнув, обернулся ко мне. – Кажется, обошлось.
И никаких у него следов поранения. Это ж гнусное алтайское шаманство!
– Мне, пожалуй, снова поплохело.
Хотя на самом деле полегчало – ну, в конце-то концов, невозможно же присобачить отхваченные пальцы обратно и запросто зарастить скважину в боку. Где начинается цирк, там нет места трагедии.
– Ладно, теперь прочитайте письмецо Владыки,– Султанчик бросает на позорное одеяло бумажку.
И в самом деле, на ней начирикано, что Ревнителю имярек поступить в распоряжение предъявителю сего послания Воителю господину Султанчику.
Прозвучал голос сломленного человека.
– Вот с этого и надо было начинать, коллега Воитель. А то, понимаешь, впечатляют, давят на психику. Устал от вас. Ладно, согласен на совместное времяпровождение, только без этих фокусов…
И вот я с этим коллегой, которого бы держать в заколоченном гробу, выхожу из номера, причем мой некогда элегантный мундир сейчас напоминает дворницкие шмотки.
– Едем брать колдунишку одного,– распорядился Воитель.
У него была приличная мотоповозка, дизельный “говноход” повышенной проходимости. Поездка на таком приспособлении доставляла откровенное удовольствие.
Я не удивился, когда мы нацелились в палаточный городок, который был разбит каким-то бродячим театриком. У кочевого люда всегда имеются недозволенные технические приспособления. Хотя артисты с разбойничьими рожами пытались нас напугать, вращая дубинами, мы, помахав своими ярлыками
– Знаками Чистоты,– протопали прямо в шатер режиссера. По крайней мере, снаружи было написано “С.Куров. Устроитель зрелищ.”
А внутри С.Куров вел себя с артисткой как настоящий режиссер. Этот представительный мужчина-верзила, обладатель гладкой матовой головы и развесистых ушей, репетировал, объясняя любовную сцену. Шмонили курительницы, время от времени кто-то снаружи играл на дуделях и сопелях въедливую музыку. Все это создавало подходящую нервную атмосферу, в которой артистка верещала и расшнуровывала корсет, вываливая арбузные буфера. Впрочем, лицо режиссера было то ли скучающим, то ли отрешенным. Завидя незнакомцев, дама мигом заправила свои буфера обратно и юркнула наружу, а С.Куров, чтоб не испугаться, гаркнул:
– Чего надо? Пшли вон, негодяи!
– Мы от Духа Чистоты,– бросил Султанчик. – Я смотрю, театральные работники весьма слабо реагируют на форму Ревнителя.
Воитель показал пальцем на мою засранную куртку, а режиссер скривил рожу, будто его тошнит.
– Может, они приняли вашего товарища за клоуна…
Тут уж я обиделся. Ревнителя, отмеченного печатью Высших Сил, сравнивать с каким-то убогим потешником. Нет, при бабе я бы точно кинулся с тесаком на Курова. А без бабы, наоборот, отодвинулся в сторонку и пробовал немного почиститься каким-то висящим балахоном.
– Значит, Владыка, так сказать, Чистоты собрался пригласить мой театр к себе в замок? И он догадывается, сколько ему это будет стоить? – голос режиссера стал наглым и пронзительным. Вообще, несмотря на внушительные размеры, этот господин выглядел несобранным и даже развинченным. Больной он или алкаш?
– Это будет стоить вам. Потому что нас интересует отнюдь не ваш балаган, который пробавляется в основном контрабандой, а вы сами.
– Но я не мастерю незаконные станки и приборы, ничего такого не умею. Я скорее мастер по бабам,– речь театрала была на вид справедливой, но почему-то неубедительной. – И, кстати, нахожусь во владениях Березовского князя, а не вашего Владыки.
– Наш Храм наводит предвечную чистоту по всей Темении,– твердо заявил Султанчик. – До нас дошли подлинные сведения, что во время своих представлений вы недозволенными средствами вызываете грязные эмоции у толпы, называемой зрители.
– Но такова сила искусства, господа храмовники.
– Вернее, искусство применения силы,– поправил Воитель.
– Чего вы плетете? Совсем охренели там в своей Минэкологии.
– В Храме Чистоты. Следите за словами, нынче они много значат,– снова поправил Султанчик и стал припирать. – Так вот, нами отслежено, что два-три человека из побывавших на каждом вашем зрелище лишаются здравого ума и начинают страдать от общего расстройства. Что вам известно о шаманстве?
– Но белое шаманство не запрещено. Я волен обращаться к духам неба, солнца, луны, созвездий, облаков…
– Мы, Храм Чистоты, определяем, где проходит граница между черным и белым шаманизмом. Мы не забыли, что каких-то сто лет назад приверженцы тибетских шаманов – бонпо и тантристов Левой Руки – пришли к власти в Москве и Берлине,– Султанчик говорил напористо, но без особого интереса, а потом добавил уже с особой интонацией. – Может быть, вы поведаете, что такое душа? Откройте благодарным слушателям, не стесняйтесь.
Наверное, оттого, что вопрос показался каверзным, Куров отреагировал слишком страстно. Он грозно приподнялся, однако лично ничего предпринимать не стал, а только затрубил:
– Крохин, сюда!
В палатке появился человек двух с половиной метров росту, в трусах, обросший шерстью с головы до пят, с руками до колен. Ясное дело, мутант. Но мускулатура у него явно была укрупнена с помощью биоорганических вкладышей. Плюс топор.
– Кого бить? – вежливо поинтересовался Крохин.
– Вот этих всех,– устроитель зрелищ показал на нас пальцами.
Мне стало жарко.
Крохин сперва все-таки подвалил к Султанчику, за что я был премного благодарен монстру.
– С железом или без? – поинтересовался великан условиями поединка.
– “Без”, друг мой,– Султанчик уронил тесак. Крохин столь же честно выкинул свой инструмент. Что вполне оправданно. Согласно теменскому своду законов убийство железом карается усекновением головы. А вот причинение смерти голыми руками считается случайным происшествием и выражением Высшей Справедливости – родственники “справедливо” убиенного довольствуются возмещением в виде трех баранов.
Поэтому Крохин нанес почти отвесный удар, кулаком в лоб моего напарника. Я только успел заметить, что широченное запястье монстра оказалось в ладони у Султанчика, а следом волосатый соперник выписал немыслимую фигуру. То есть Воитель, удерживая его запястье, зашел ему за спину, выводя руку на излом. И произвел бросок, подставив колено под падающее тело. После гадкого хруста Крохин стал грязной кучей в углу и больше в беседе не участвовал.
Этот тип был столь противен и грозен, что я даже жалеть его не стал. Странно, я всегда жалел, когда теменцы своих же теменцев гробят. Сейчас же совершенство проявленной силы порадовало меня, а Крохин показался просто предметом, на котором ее можно было показать.
– Заройте товарища на огороде, чтобы большие огурцы выросли,– предложил Воитель какой-то роже, заглянувшей в палатку на шум.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4