«Привет, бродяга. — На крошечном экране появилась женщина с насмешливыми глазами. — Всё носишься с ружьем, людей пугаешь? Я вот думаю, давно тебя не видно и не слышно. Забыл, наверно, законную жену? А меня пересадили на пассажирский лайнер. И я теперь — помощник капитана. — Женщина убрала с плеч рыжие кудри и гордо постучала пальцем по погону. — Видал? Теперь сама могу тобой командовать. Как ты поживаешь, Сенин? Голову даю на отсечение, тискаешь сейчас какую-нибудь повариху на базе. Точно? Ай-ай-ай, Сенин, как можно, при живой-то жене? Ладно, не обижайся. До гражданской пенсии мне осталось всего-то три с половиной года. Ты уж дождись. Кстати, отпуск мой откладывается — в связи с переводом. И когда мы теперь увидимся, ума не приложу. Ты уж придумай что-нибудь, Сенин, ладно?»
В груди у Сенина сладко заныло. «До чего ж хороша, бестия! — подумал он. — И годы ее не берут, и ничего с ней не делается. Жалко, трахается там направо и налево… „помощник капитана“. Ну, тут уж ничего не поделаешь, судьба у нас такая, сам грешен».
Сенин был одним из тех идиотов, кто женился сразу после выпускного бала на студентке гражданского летного факультета. Конечно, в тот момент всё было красиво: новая жизнь, золотые погоны, прощание с училищем, да еще юная жена-красавица. И сердце из груди рвалось, и слезы катились, и в любви до гроба клялись с исступлением.
Так многие делали. Однако подобные браки были скорее красивым романтичным ритуалом для выпускников. Такие семьи моментально самоликвидировались, месяца за два-три. И от былой любви оставалось лишь недоумение. Какая, к черту, любовь, если оба летают в разных концах света, и неизвестно, когда увидятся. Вернее, известно — на пенсии. Но это уж совсем ни в какие ворота, кому нужна такая «семья»?
А вот у Сенина с Элизой получилось не как у всех. Во-первых, им удавалось относительно регулярно встречаться. Хотя бы раз-два за год. Во-вторых, они искренне друг в друге души не чаяли, им вместе было всегда интересно и весело. Даже проведя пять недель отпуска в одном номере офицерской гостиницы, они друг другу не надоедали.
И поэтому, расставаясь, всерьез клялись встретиться снова. Хотя всерьез или не всерьез, кто там разберет… Элиз ведь серьезно говорить просто никогда не умела. Всё через усмешку. Сенин, наверно, и не удивился бы, если б при следующей встрече она рассмеялась: «Ты что, Сенин? Какая семья? Покувыркались — и хватит».
Эти мысли регулярно возникали и заставляли чувствовать себя дураком. Потому что ждешь, надеешься, вроде даже любишь, а что там на самом деле? И все, кто узнавал о его с Элиз семейной жизни на расстоянии, за его спиной пожимали плечами.
Впрочем, как раз на это Сенину было совершенно плевать. Пусть пожимают. Как ни крути, а он этой надеждой жил все эти годы. Вернуться, вселиться в полученную по закону усадьбу, привести ее в порядок — и дождаться Эли. Встретить ее в порту, обнять, усадить в машину, а потом, когда утихнут первые радости встречи, показать свой главный сюрприз…
И еще обязательно купить большую кружку для какао, с которой можно выходить по вечерам на крыльцо усадьбы и смотреть, как солнце прячется за горизонт.
От мечтаний его сердце снова сладко заныло. Но еще четыре года, черт их подери. Это ведь немало…
Всё равно, решимость дождаться счастливого момента не стала меньше. Наоборот, прибавилось сил. Сенин бодро вскочил с диванчика, решив наконец сходить в душ и привести себя в порядок. Тем более он помнил, что его обещали покормить, а значит, ждет столик в цивильном ресторане.
Он стащил с многострадальных ног ботинки и втянул ноздрями воздух. Можно было и не втягивать. Номер заволокло хорошо знакомым отвратным душком, который служил мотивом стольких баек и прибауток среди полицейских бойцов.
Сенин огляделся. Неплохо бы найти кнопку вентилятора, если таковой имеется. Хотя откуда здесь… Максимум — это пассивная вентиляция, которая день за днем вяло дует подогретым воздухом. Ладно, притерпимся.
Прежде чем идти в душ, Сенин всё-таки приоткрыл дверь — проветрить. Мало ли… Войдет горничная, а тут солдатский дух. Нехорошо будет.
Через пять минут он был свежим, бодрым и готовым жить дальше. От избытка чувств он полсотни раз отжался на чистом гостиничном коврике, а затем принял стойку и нанес несколько мощнейших ударов воображаемому противнику.
— О-о, узнаю доблестную звездную гвардию! — прозвучал незнакомый голос.
Сенин в изумлении обернулся. В двери стоял некто в лимонно-желтой майке и курортных бриджах.
— Простите, у вас не заперто.
— Ага, знаю.
— Можно войти?
Сенин пожал плечами. «Вот тебе, пожалуйста, — подумал он. — Первое знакомство с коллегами: в трусах, с вонючими ботинками посреди комнаты и с солдатским амбре в воздухе. Никакого тебе корпоративного порядка».
— Минуту, я оденусь.
— Необязательно, вы же у себя дома. — Нежданный гость прошелся по номеру, разглядывая обстановку. Разглядывать здесь было, конечно, абсолютно нечего, он просто дал хозяину время спокойно натянуть штаны и набросить рубашку.
Сенин в свою очередь успел украдкой рассмотреть незнакомца. Стильные усы и бородка, зализанные волосы, веселые живые глаза, крошечная серьга в ухе. Возраст не определить — особая порода вечно молодящихся мужчин. Но, слава богу, совсем не похож на ламинированных канцелярских крыс из корпорации.
— Еще раз извините, я тут восьмой день, всё жду транспорта. От безделья уже дурно. И тут вижу — вы появились. Решил, что это спасение свыше.
— Даже не знаю, как вас спасать, — ответил Сенин. Ему что-то не хотелось быть избавителем от безделья и скуки. Не клоун всё-таки. — Садитесь, что ли.
— Да, спасибо. — Прежде чем сесть, незваный гость опустил руку в задний карман и извлек плоскую бутылку с ликером. — Вот, как говорится…
Сенин тихо задвинул ботинки в душевую кабину. И затем включил музыку — она удачно заполняет паузы и спасает разговор от провисания.
— Я, честно говоря, тут первый день, — сказал он. — И заскучать еще не успел.
— По делам?
— Тут все по делам.
— Это верно. Меня, кстати, зовут Феликс. Феликс Рубен.
— А я — Ганимед Сенин. Работаете в «Русском космосе»?
— Нет, я наемник. Мой профиль — социопсихология. Беру разовые заказы то тут, то там.
— Социопсихолог, — проговорил Сенин. — Знаю, слышал про таких. Даже встречался. Но так и не понял, чем вы занимаетесь.
Рубен снисходительно усмехнулся.
— Лечим общество.
— От чего?
— Да мало ли… От депрессии, от иллюзий, от наивности. Люди ведь потрясающе наивны. Бросают всё, берут миграционную карту и отправляются во мрак и неизвестность. Думают, что уж там-то они построят такой порядок, чтобы всем было хорошо и сытно. А всем хорошо не бывает. И тогда начинается брожение в умах, поиск виноватых, в общем, проблемы.
— И вы их тут же решаете? — иронично усмехнулся Сенин. Ему с трудом верилось, что эдакий хлыщ способен как-то повлиять, например, на толпу бунтующих шахтеров.
— Ну, решает-то администрация. Мы только даем рекомендации. Чаще всего надо просто найти крайнего — снять с должности мэра, убрать с глаз долой префекта или там губернатора. Хуже, когда люди винят в своих бедах корпорацию. Тогда, конечно, вам слово, господин офицер.
— Я не обслуживал корпорации. Я пятнадцать лет служил в полиции.
— Вот как? — Рубен взглянул на китель. — Извините, не обратил внимания. Хотя какая разница?
— Вообще-то существенная. Корпорации охраняют только свои деньги, а полиция — законы Федерации.
— Нет никакой разницы, — категорично покачал головой Феликс. — Любая корпорация — это то же государство, где тоже есть внутренние законы. Ну а Федерация точно так же вкладывает деньги в освоение миров, и вы приставлены следить за их сохранностью. Разве не так?
— Всё-таки не так. Здесь всё решает слово хозяина, а там — закон. — Сенин, как и все военные люди, был приучен четко отвечать на провокационные вопросы. Иногда, если слова удавалось присыпать хорошей порцией харизмы, люди даже верили. Но Рубен был не из таких.
— Высокопарные слова. Поберегите их для начальства, но уж точно не для меня. Слушайте, может быть, уже пора за знакомство?.. — Он замысловато обвел рукой вокруг своей бутылки. Долю секунды Сенин сомневался. С одной стороны, почему бы не выпить ликера, если нечем заняться? Это сближает. Но он только что прибыл. И тут же за рюмку? А если начальство прознает? А как же тогда корпоративная культура?
— Благодарю. — Он демонстративно выставил на столик только один стакан. — У меня сегодня еще могут быть важные встречи.
Рубен развел руками: жаль, но ничего не поделаешь. Но себе налил.
— Тогда пью за вашу удачу. И, может быть, перейдем на «ты»?
— Легко. Друзья зовут меня Ган.
— Отлично, Ган. Надеюсь, станем друзьями.
Сенин заметил блокнот, где в застывшем кадре бесстыдница Элиза строила ему развратные глазки, и быстренько спрятал его в карман кителя.
— Так ты говоришь, что оставил службу, Ган?
— Разве я говорил?
— Да, ты сказал «пятнадцать лет служил».
— А-а… Да, служил. Теперь — пенсионер. И по совместительству начальник тактического полигона службы охраны корпорации, — непривычные слова выговаривались как-то с трудом. — Как раз с сегодняшнего дня.
— Ха, значит, и тебя подгребли. А сам высокие слова говорил. Закон, Федерация…
— Да, закон. В чем противоречие?
— Да ничего, это я так. А чего ж на пенсии не сидится?
— Рановато еще в кресло-качалку. И потом, жена выходит на пенсию только через четыре года. Надо где-то послоняться, пока жду.
— Ну, не знаю… Можно подумать, ты мало слонялся. Тебе ведь, кажется, офицерская усадьба положена?
— Да, положена. Пусть постоит, никуда не денется.
— Ладно, я всё понимаю. Сам такой же. Может, проглотишь каплю? — Феликс встряхнул бутылку.
— Давай, — решился наконец Сенин. — Капля не повредит.
— Это верно. За твой первый день на гражданке!
«А ведь действительно, надо бы как-то отметить, — подумал Сенин, смакуя глоток вишневой крепкой жидкости. — Только вот с кем?..»
— Где тут ресторан? — спросил он. — Мне намекали насчет обеда.
— Сейчас не советую, — сказал Феликс, глянув на часы. — Там переселенцы. Новая партия — человек пятьсот. Будешь два часа свободный столик ждать. И еще час — официанта.
— И что, больше негде поесть?
— Есть служебный ресторан для внутреннего персонала базы, куда тебя не пустят. И есть несколько кафе, но там придется платить.
— Ну, заплачу. Чай, не бедный.
— Не ходи. Порции там карликовые, а вот цены… Туда вообще-то люди пить ходят, а не есть.
— Пить мне еще рано. Может быть, вечерком покажешь, где можно хорошо посидеть?
— Конечно! — радостно рассмеялся Феликс. — Уж в этом не сомневайся.
— Договорились. А пока расскажи, кто такой Мелоян.
— О-о! — Феликс картинно приложил палец к губам. — Здесь он царь и бог земли и космоса.
— Он командует этой базой?
— Нет, конкретно базой командует комендант. А Мелоян вершит судьбы целого Сектора: у него шесть таких вот баз, два десятка обитаемых миров и целая космическая флотилия. В том числе боевые суда.
— Что-что? У корпорации есть боевые суда? Что за бред?
— Почему бред? Я их видел. На борту — эмблема «Русского космоса» с перекрещенными мечами. И выглядят очень внушительно.
— Ну, ясно, — рассмеялся Сенин. — Это не боевые суда. Это грузопассажирские транспорты для перевозки личного состава и техники службы безопасности. А нарисованные мечи пусть тебя не пугают. Это всё цацки и бутафория. Тяжелого вооружения там нет и быть не может.
— Ну, не знаю… — проворчал Феликс. — Слушай-ка, а почему тебя заинтересовал Мелоян?
— Мне сказали, что он меня примет для собеседования.
— А-а… — поскучнел Феликс. — На это ты зря рассчитываешь. Это лишь необязательная формальность. В лучшем случае поболтаешь с каким-нибудь третьим замом. Нужна очень серьезная причина, чтобы эта богоподобная фигура потратила на тебя хотя бы минуту.
— А ты не преувеличиваешь его богоподобность? — довольно резко ответил Сенин. — В конце концов, Вселенная принадлежит не «Русскому космосу» и не этому Мелояну лично. То, что он администрирует несколько стационарных баз…
Он примолк, потому что Феликс покачал головой и прижал палец к губам. Теперь уже безо всякой театральности. Сенин понимающе кивнул и сделал успокаивающий жест. Но раздражение осталось. Не привык он ломать шапку перед штатскими, и не скоро привыкнет. По крайней мере, он так думал. А в следующую секунду раздался навязчивый писк. Сенин долго рылся в карманах кителя, пока не нащупал радиобрелок. Звук был негромкий, рассчитанный только на хозяина устройства, однако Феликс притих и тоже услышал:
— Инспектор Сенин? Это приемная господина Мелояна. Начальник Сектора ожидает вас. Срочно.
Рука Сенина сама по себе потянулась к кителю. Куда-то сразу спряталось ухарское пренебрежение к начальству. Немое изумление на лице Феликса, естественно, ничуть не обнадеживало.
* * *
Сенин торопился по коридору, лихорадочно вспоминая, что от него может пахнуть ликером, что не брызнул лаком на ботинки и что даже не захватил личную папку, которая может понадобиться. Всё это вылетело из головы в суматохе.
В приемной он Мелояна не застал. Там сказали, что тот только что пошел к связистам. Но у связистов большого босса тоже не оказалось, и оттуда направили в аналитический центр.
И уже на дистанции между приемной главного энергетика и офисом финансового бюро ему наконец показали Мелояна — смуглого стремительного крепыша в белой сорочке, который прямо в коридоре давал взбучку кому-то из подчиненных. Рядом почтительно застыл молодой человек — видимо, референт.
Сенин встал рядом в ожидании своей очереди.
— …ясно было сказано: керамику выкладывать по второй схеме! Почему выложено по пятой? Вы там неграмотные? Вы не различаете простые цифры? Не надо мне говорить про допуски надежности, я сам разбираюсь в допусках. Свое мнение можешь изложить своей бабушке, а не мне. И углы сопряжения определяет не твое мнение, а длина волны, ясно? Лучше скажи, через сколько месяцев мне придется оплачивать монтаж новой оболочки?
1 2 3 4 5 6 7