А он бросил
на меня оживленный довольный взгляд и сказал:
Ц Нет огня? Это Ц пустое. Сейчас я добуду.
Я был так удивлен, что не мог ничего ответить: ведь я ни слова не произнес в
слух. Он взял трубку и подул на нее. Табак затлелся, и голубой дымок спирал
ью поднялся кверху. Мы вскочили с места и пустились бежать: ведь то, что пр
оизошло, было сверхъестественно. Мы отбежали недалеко, и он убедительным
тоном стал просить нас вернуться, дал честное слово, что не причинит нам н
икакого вреда, сказал, что ему хочется подружиться с нами и побыть в нашем
обществе. Мы застыли на месте. Мы были вне себя от удивления и любопытства
. Нам хотелось вернуться, но мы не решались. Он продолжал уговаривать нас,
как и раньше, спокойно и рассудительно. Когда мы увидели, что наша трубка ц
ела и ничего дурного не приключилось, мы успокоились, а потом, когда любоп
ытство возобладало над страхом, двинулись осторожно назад, шаг за шагом,
готовые в любую минуту вновь искать спасения в бегстве.
Он старался рассеять нашу тревогу и делал это умело. Когда с вами говорят
так просто, так вдумчиво и ласково, опасения и робость уходят сами собой. М
ы снова прониклись доверием к нему, завязалась беседа, и мы были счастлив
ы, что нашли подобного друга. Когда стеснение наше совсем прошло, мы спрос
или, где он научился своему поразительному искусству, и он сказал, что ниг
де не учился, что от рождения наделен этой силой, да и другими способностя
ми.
Ц А что ты еще умеешь?
Ц Да многое, всего не перечислишь.
Ц Ты покажешь нам? Пожалуйста, покажи! Ц закричали мы дружно.
Ц А вы не убежите?
Ц Нет, честное слово, нет! Пожалуйста, покажи. Ну, покажи!
Ц С удовольствием, но смотрите Ц не забудьте своего слова.
Мы подтвердили, что не забудем, и он подошел к луже, набрал воды в чашку, кот
орую сделал из листика, подул на нее и, перевернув чашку вверх дном, вытрях
нул из нее застывший кусок льда. Мы глядели, изумленные и очарованные, нам
уже Не было страшно, мы были очень довольны и попросили его показать нам е
ще что-нибудь. Он согласился, сказал, что угостит нас сейчас фруктами и чт
обы мы назвали все, что хотим, не смущаясь тем, настала пора для этих фрукт
ов пли же нет. Мы закричали хором:
Ц Апельсин!
Ц Яблоко!
Ц Виноград!
Ц Ищите в карманах, Ц сказал он; и правда, каждый нашел в кармане то, чего
пожелал. Фрукты были самого лучшего качества; мы съели их, и нам захотелос
ь еще, но мы не решились сказать это вслух.
Ц Поищите в карманах, Ц снова сказал он, Ц и все, чего вы ни пожелаете, вс
е там будет. Не нужно просить. Пока вы со мной, ваше дело только желать.
Так все и было. Никогда еще с нами не случалось ничего столь удивительног
о и заманчивого. Хлеб, пирожки, конфеты, орехи Ц чего ни пожелай, все у тебя
в кармане. Сам он не ел ничего, а только беседовал с нами и развлекал нас но
выми чудесами. Он слепил из глины маленькую игрушечную белочку, и она взб
ежала по дереву и, усевшись на суку, стала цокать по-беличьи. Тогда он слеп
ил собаку величиной чуть побольше мыши, и та загнала белку на самый верх д
ерева и стала бегать вокруг с громким лаем, как самая заправская собака. П
отом погнала белку дальше в лес и побежала вслед, пока обе не скрылись в ча
ще. Он слепил из глины птиц, пустил их на волю, и, улетая, птицы запели.
Набравшись наконец храбрости, я спросил его, кто он такой.
Ц Ангел, Ц спокойно ответил он, выпуская еще одну птицу, хлопнул в ладош
и, и птица опять улетела.
Благоговейный ужас охватил нас при этих словах; мы снова были в смятении.
Но он сказал, чтобы мы не тревожились: ангелов бояться не надо, Ц и подтве
рдил, что питает к нам самые добрые чувства. Он продолжал беседовать с нам
и все так же естественно и непринужденно, а сам мастерил в это время фигур
ки мужчин и женщин с палец величиной. Кукольный народец тут же принялся з
а работу. Они расчистили и выровняли клочок земли на поляне в два-три квад
ратиых ярда и стали возводить славный маленький замок. Женщины замешива
ли известковый раствор и носили его по строительным лесам в ведрах, держ
а их на голове, как это делают работницы у нас в деревне, а мужчины возводи
ли высокие стены. Не меньше пятисот этих куколок сновали взад и вперед, тр
удились что было сил, отирали пот со лба, словно настоящие люди. Это было т
ак притягательно Ц глядеть, как пятьсот крошечных человечков строят за
мок, камень за камнем, башню за башней, как здание растет и обретает архите
ктурные формы. Страх наш снова прошел, и мы от души наслаждались. Мы спроси
ли его, можно ли и нам смастерить что-нибудь, он сказал: «Разумеется», Ц и
велел Сеппи слепить несколько пушек для замковых стен, Николаусу Ц неск
ольких алебардщиков в шлемах и латах, а мне Ц кавалеристов верхом на кон
ях. Отдавая свои приказы, он назвал нас по имени, но при том не сказал, откуд
а он знает, как нас зовут. Тогда Сеппи спросил, как зовут его, и он спокойно о
тветил:
Ц Сатана.
Подставив щепку, он поймал на нее маленькую женщину которая свалилась с
лесов, и, поставив ее на место, сказал:
Ц Экая дурочка, ступает назад и не глядит, что у нее за спиной.
Имя, которое он произнес, нас поразило; пушки, алебардщики, лошади повыпад
али у нас из рук и рассыпались на куски. Сатана засмеялся и спросил, что сл
училось.
Я сказал:
Ц Ничего не случилось, но это странное имя для ангела.
Он спросил, почему я так думаю.
Ц Как почему? Ты ведь знаешь?… Это Ц его имя.
Ц Что же туг такого? Он мой родной дядя.
Он произнес это очень спокойным тоном, но у нас захватило дух и сердце зак
олотилось в груди. Словно не замечая нашего волнения, он поднял алебардщ
ика и другие игрушки, починил их и вернул нам назад со словами:
Ц Неужели вы не знаете? Ведь он тоже был раньше ангелом.
Ц Правда! Ц сказал Сеппи. Ц Я не подумал об этом.
Ц До падения ему было чуждо всякое зло.
Ц Да, Ц сказал Николаус, Ц он был безгрешным.
Ц Мы из знатного рода, Ц сказала Сатана, Ц благороднее семейства не от
ыскать. Он единственный, кто согрешил.
Трудно сейчас передать, как все это было для нас интересно. Когда вы сталк
иваетесь с чем-либо столь необычайным, захватывающим, изумительным, нек
ий трепет и вместе с тем ликование охватывает вас с головы и до пят. Вами в
ладеет мысль: неужели вы живы и все это видите в самом деле? Вы не в силах от
орвать изумленного взгляда, губы у вас сохнут, дыхание прерывается, но вы
не променяете это свое ощущение ни на что другое на свете. Мне очень хотел
ось спросить его кое о чем, вопрос был уже на кончике языка и удержаться мн
е было трудно, но я боялся, что покажусь ему слишком дерзким. Сатана отложи
л в сторону почти законченную фигурку быка, улыбнулся, глядя на меня, и ска
зал:
Ц Не вижу в том ничего особенно дерзкого, а если бы и увидел, то простил бы
тебя. Ты хочешь знать, встречался ли я с ним? Миллионы раз. В младенчестве
Ц мне не исполнилось тогда и тысячи лет Ц я был одним из двух маленьких а
нгелов нашего рода и нашей крови (кажется, так у вас принято выражаться), к
оторых он особенно отличал. И так продолжалось все восемь тысяч лет (по ва
шему счету времени), вплоть до его падения.
Ц Восемь тысяч лет?
Ц Да.
Он повернулся теперь к Сеппи и продолжал свою речь, как бы в ответ на вопро
с, который был на уме у Сеппи.
Ц Это верно, я выгляжу юношей. Так оно и должно быть. Наше время протяженн
ее вашего, и нужно немало лет, чтобы ангел стал взрослым.
Мне захотелось задать ему новый вопрос, и он повернулся ко мне и сказал:
Ц Если считать по-вашему, мне шестнадцать тысяч лет. Потом он посмотрел
на Николауса и сказал:
Ц Нет. Его падение не затронуло ни меня, ни остальных членов нашего рода.
Только он, в честь кого я был назван, вкусил от запретного плода и соблазни
л им мужчину и женщину. Мы же, другие, греха не ведаем и согрешить не способ
ны. Мы беспорочны и такими останемся навсегда. Мы…
Двое крохотных рабочих повздорили. Еле слышными, как писк комара, голоск
ами они бранились и сыпали бранью. Замелькали кулаки, полилась кровь, и во
т они оба сцепились не на жизнь, а на смерть. Сатана протянул руку, сжал обо
их двумя пальцами, раздавил, отбросил их в сторону, отер с пальцев кровь но
совым платком и продолжал свою речь:
Ц Мы не творим зла и чужды всему злому, потому что не ведаем зла.
Слова Сатаны удивительным образом расходились с его поступком, но мы в т
от момент не заметили этого обстоятельства, настолько нас поразило и ого
рчило бессмысленное убийство, которое он совершил. Это было самое доподл
инное убийство, и оно не имело ни объяснения, ни оправдания, Ц ведь мален
ькие человечки не сделали ему ничего дурного. Нам было очень горько, мы по
любили его, он казался нам таким благородным, таким прекрасным и милосер
дным. У нас не было сомнения, что он действительно ангел. И вот он совершил
эту жестокость и упал в наших глазах, а мы так гордились им.
Между тем он продолжал беседовать с нами, словно ничего не случилось, рас
сказывал о своих странствиях, о том, что он наблюдал в огромных мирах наше
й солнечной системы и других таких же систем, разбросанных в необъятных
пространствах вселенной, о жизни населяющих их бессмертных существ, и ра
ссказы его увлекали, захватывали, завораживали нас, уводя от разыгравшей
ся перед нами печальной сцены. Между тем две крохотные женщины разыскали
искалеченные тела своих убитых мужей и стали оплакивать их, причитая и в
скрикивая. Рядом Ц коленопреклоненный Ц стоял священник, скрестив рук
и на груди и читая молитву. Сотни соболезнующих друзей толпились вокруг,
со слезами на глазах, сняв шапки и склонив обнаженные головы. Сначала Сат
ана не обращал на все это никакого внимания, но потом его стал раздражать
жужжащий звук молитв и рыданий. Он протянул руку, поднял тяжелую доску, сл
ужившую нам сиденьем на качелях, бросил ее на землю в том месте, где столпи
лись маленькие люди, и раздавил их, как мух. Сделав это, он продолжал свой р
ассказ.
Ангел, убивающий священника! Ангел, который не ведает, что есть зло, и хлад
нокровно уничтожает сотни беззащитных, жалких людей, не сделавших ему ни
чего дурного! Мы едва не лишились чувств, когда увидели это страшное дело.
Ведь ни один из этих несчастных, кроме священника, не был подготовлен к ко
нчине; никто из них не был ни разу у мессы и даже не видел ни разу церкви. И м
ы трое были тому свидетелями, убийство произошло на наших глазах! Долг на
ш Ц сообщить о том, что мы видели, и дать делу законный ход.
Но он по-прежнему вел свой рассказ, и роковая музыка его голоса вновь зача
ровала нас. Забыв обо всем, мы внимали его речам, и были снова исполнены лю
бви к нему, и были снова его рабами, и он снова мог делать с нами все, что зах
очет. Мы были вне себя оттого, что мы вместе с ним, что мы созерцаем небесну
ю красоту его глаз, и от малейшего прикосновения его руки счастье и блаже
нство разливалось по нашим жилам.

ГЛАВА III

Незнакомец побывал всюду и видел все, он все узнал и ничего не забыл. То, чт
о другому давалось годами учения, он постигал мгновенно; трудностей для
него просто не было. А когда он рассказывал, картины оживали перед глазам
и. Он присутствовал при сотворении мира; он видел, как бог создал первого ч
еловека; он видел, как Самсон потряс колонны храма и обрушил его на землю
По библейск
ой легенде, взятый в плен и ослепленный филистимлянами Самсон вернул сво
ю силу и обрушил на себя и врагов кровлю храма.
; он видел смерть Цезаря
Гай Юлий Цезарь был убит республиканцами п
од предводительством Брута в 44 году до н. э.
; он рассказывал о жизни на небесах; он видел, как грешники терпят мук
и в раскаленных пучинах ада. Все это вставало перед вами, словно вы сами пр
и том присутствовали и глядели собственными глазами, и вас невольно охва
тывал трепет. Он же, как видно, только лишь забавлялся. Видение ада Ц толп
ы детей, женщин, девушек, юношей, взрослых мужчин, стонущих в муках, моля о п
ощаде, Ц кто в силах взирать на это без слез? Он же оставался невозмутимы
м, словно глядел на игрушечных мышей, горящих в бенгальском огне.
Всякий раз, как он заговаривал о жизни людей на земле и об их поступках, да
же самых великих и удивительных, мы испытывали словно неловкость, потому
что по всему его тону было заметно, что он считает все, что касается рода л
юдского, не заслуживающим никакого внимания. Можно было подумать, что ре
чь идет просто о мухах. Один раз он сказал, что, хотя люди тупые, пошлые, неве
жественные, самонадеянные, больные, хилые и вообще ничтожные, убогие и ни
кому не нужные существа, он все же испытывает к ним некоторый интерес. Он г
оворил без гнева, как о чем-то само собой разумеющемся, как если бы речь шл
а о навозе, о кирпичах, о чем-то неодушевленном и совсем несущественном. В
идно было, что он не хотел нас обидеть, но все же мысленно я укорил его в нед
остаточной деликатности.
Ц Деликатность! Ц сказал он. Ц Я говорю вам правду, а правда всегда дели
катна. То, что вы называете деликатностью, Ц вздор. А вот и наш замок готов
. Ну как он вам нравится?
Как мог он нам не понравиться! Глядеть на него было одно удовольствие. Он б
ыл так красив, так изящен и так удивительно продуман во всех деталях, впло
ть до флажков, развевающихся на башнях. Сатана сказал, что теперь надо уст
ановить пушки у всех бойниц, расставить алебардщиков и построить конниц
у. Наши солдатики и лошадки никуда не годились: мы были еще неискусны в леп
ке и не сумели слепить их как следует. Сатана признался, что хуже он не вст
речал. Когда он оживил их прикосновением пальца, на них невозможно было б
ез смеха смотреть. Ноги у солдат оказались разной длины, они шатались, вал
ились, как пьяные, и наконец растянулись ничком, не в силах подняться. Мы з
асмеялись, но это было горькое зрелище. Мы зарядили пушки землей, чтобы са
лютовать, но пушки тоже были негодными и взорвались при выстреле, и часть
канониров была убита, а часть покалечена.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3