https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_rakoviny/Grohe/ 

 

Был бы хлеба кусок,
Да водицы глоток, Да изба с потолком, Да старуха под боком. Я, сынок, тебе вот что скажу, Лет полсотни по свету хожу. Не дал бог мне здоровой семьи: Незадачные детки мои. Первый разумом слаб, а другой Не владеет правой рукой.
А старуха глазами убога По стене идет до порога. Три калеки, сынок, у меня... И хожу до последнего дня.
До последнего в жизни дыхания Добываю на всех пропитание. А под праздник расчет получу, В лапти - ckokI - и домой полечу.
Прилетаю к ночи домой, Тут и, господи боже ты мой, Тут и праздник у нас и престол, Тут сажу я старуху за стол.
А обапол садятся сыны Сын - с одной стороны, Сын - с другой стороны. Вместе детки сидят и родители. И большие мы песен любители.
И сидим мы вот так за столом, И любимую нашу поем. Как сижу ва решеткой я в темнице сырой, Подлетает к решетке орел молодой.
Он зовет меня взглядом, зовет криком своим, Он мне вымолвить хочет: давай улетим. Лолетим мы, товарищ, в далекие края, Где счастливая доля, удача твоя.
В хороший золотой денек Лугами, лозняком Шагал Никита Моргунов На церковь прямиком.
Зубчатый лес темнел вдали, Кучнели облака. И нитки белые плыли. Плыли издалека.
И все, что думал, что смотрел, Смешалось, точно сон. А хлеб, он вырос и созрел И хлебом пахнет он.
Село. Ограда. Все как встарь. Молись, кому не лень. Но в сторожа небось звонарь Пошел за трудодень.
Поповский домик. Сельсовет. Обшарпанный порог. И запах памятный тех лет Махорки, паленых газет И грязи от сапог.
И в комнате, один душой, Парнишка за столом, Сидит и пишет, как большой, И ноги босиком.
- Тебе Петрова? Нет его. Должно быть, на гумие... А что касается чего, То обратись ко мне.
Любой вопрос и всякий факт Через меня идет: Рожденья акт, и смерти акт. И от жены развод.
Могу с одною развести, С другою записать. И номер в книгу занести, И припаять печать...
* * *
На взгорье селенье встало, У самой реки погост. Коротко стукнул старый, Сдвинутый набок мост.
Деревня. Плетень поломан, Изба с отбитым углом. Мох, дерева да солома Соломенная кругом.
И всё - дворы, огороды, Куриная пыль у ворот Как было многие годы, Так было еще в тот год.
А дальше белели стены, Сосновой несло смолой, Кипели опилки пеной Под [шаркающей] пилой (1).
Меж белых ложилось черное Под крышей, что звон оно Сухое и закопченное Со старых дворов бревно.
И видимо, что не на год, На добрые сорок лет По бревнышку бревна лягут. И помину больше нет.
(1) В строке зачеркнуто "шаркающей". Видимо, автор собирался подыскать другое определение. - М. Т.
Растет с четырех углов Двор новый на сто голов. Отделанный сруб золотой Налей по окна водой, И если где потечет Работа не в счет.
Курчавой стружкой забитый, Старик по лесам идет. - Колхозник? - кричит Никита. - Ого, - отвечает тот.
На широкий солнечный скат Выбегал малолетний сад. А выгоном вдоль ограды По улице по прямой Бредет, колыхаясь, стадо. На полдень идет домой.
Шагает за стадом сытым Пастух, как Наполеон.
- Колхозник? - кричит Никита. - А что ж, - отвечает он.
По пояс скрытые лугом, От кустиков у реки Ведут прокос полукругом Бабы и мужики.
В рубахе, прилипшей к лопаткам, Тяжело, с перерывом дыша, От соленого да с устатку Пил косарь из ковша.
- Что ж, колхозник? - спросил Никита. Тот все пил, и тряслась борода. Серебром осыпалась вода, И когда напился, тогда Вытер лоб молодой непокрытый, Улыбнулся и крякнул: - Да-а!..
1934 - 1936
О "СТРАНЕ МУРАВИИ"
"Страну Муравию" я написал в 1934 - 1936 году, и ее первое отдельное издание вышло в 1936 году в смоленском издательстве. Жил я тогда в Смоленске, областном центре моего родного края, учился в педагогическом институте и одновременно сотрудничал в местных газетах: "Рабочем пути" и "Смоленской деревне". Эта поэма была пятой моей книгой. Я до нее издал уже поэмы "Путь к социализму" и "Вступление", книжку прозы "Дневник председателя колхоза" и "Сборник стихов". Все это было посвящено исключительно занимавшей меня тогда тематике колхозного строительства. Я много ездил в качестве газетного работника, писал корреспонденции, очерки, статьи, стихи и рассказы. Во всех тогдашних делах деревни я разбирался порядочно, - не только потому, что сам происходил из деревни, но особенно потому, что все происходившее там в годы "великого перелома" составляло для меня самый острый интерес и задачу жизни. Эта революция в сельском хозяйстве, во всем жизненном укладе миллионов явилась для меня в юности примерно тем, чем для старшего поколения наших людей были Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война. Все написанное и напечатанное в эти годы, а также мои рабочие записи и незаписанные впечатления поездок, встреч и т. п. - все это было как бы подготовкой к "Стране Муравии". Но задумал я эту вещь под непосредственным воздействием извне, она была мне подсказана А. А. Фадеевым, хотя эта подсказка не была обращена ко мне лично и не имела в виду жанр поэмы. Началом своей работы над "Муравией", первым приступом к ней я считаю 1 октября 1934 года, когда я занес в свой дневник следующую выписку из появившейся в печати речи Фадеева: "Возьмите 3-й том "Брусков" - "Твердой поступью". Там есть одно место о Никите Гурьянове, середняке, который, когда организовали колхоз, не согласился идти в колхоз, запряг клячонку и поехал на телеге по всей стране искать, где нет индустриализации и коллективизации. Он ездил долго, побывал на Днепрострое, на Черноморском побережье, все искал места, где нет колхоза, нет индустрии, - не нашел. Лошаденка похудела, он сам осунулся и поседел. Оказалось, что у него нет другого пути, кроме колхозного, и он вернулся к себе в колхоз в тот самый момент, как председатель колхоза возвращался домой из какой-то командировки на аэроплане. Все эте рассказано Панферовым на некольких страничках среди другого незначительного материала. А между тем можно было бы всего остального не писать, а написать роман именно об этом мужике, последнем мелком собственнике, разъезжающем по стране в поисках угла, где нет коллективного социалистического труда, и вынужденного воротиться в свой колхоз - работать со всеми. Если внести сюда элементы условности (как в приключениях ДонКихота), заставить мужика проехать на клячонке от Черного моря до Ледовитого океана и от Балтийского моря до Тихого океана, из главы в главу сводить его с различными народностями и национальностями, с инженерами и учеными, с аэронавигаторами и полярными исследователями, - то, при хорошем выполнении, получился бы роман такой силы обобщения, который затмил бы "Дон-Кихота", ибо превращение ста милионов собственников в социалистов более серьезное дело, чем замена феодалов буржуазией". Значение этого совета и призыва старшего писателя было, конечно, не в том, чтобы я так-таки и вознамерился написать произведение, которое затмило бы "Дон-Кихота". Кстати сказать, это выражение Фадеева - отголосок наивной "теории" "догнать и перегнать классиков", имевшей хождение в те годы в литературных кругах. Дело было просто в том, что я очень горячо воспринял возможность этого сюжета, взятого из книги одного писателя и изложенного в таком духе другим писателем, для выражения того личного жизненного материала, которым я располагал в избытке, для осуществления настоятельной потребности, одолевавшей тогда меня: рассказать, что я знаю о крестьянине и колхозе. Эта история замысла "Муравии", на мой взгляд, имеет некоторый интерес, хотя бы как один из примеров многообразных связей и взаимовлияний в нашей советской литературе. Мною для "Страны Муравии" был взят этот сюжетный мотив (мужик, отправляющийся на своем коне в поиски страны, где нет колхозов), хотя далеко не в том плане обширного романа-путешествия, как толковал его Фадеев. Кроме того, взято название "Страна Муравия" - так у Панферова названа страна, которую искал Никита Гурьянов. Совпадает также имя моего героя с именем Гурьянова, фамилия же - Моргунок - это прозвище одного крестьянина, жившего в соседней деревне, приятеля моего отца. Что же такое в изначальном смысле этих слов "Страна Муравия"? Я получаю от читателей и особенно от учащихся средней школы и преподавателей родного языка и литературы много писем с просьбой пояснить это слово или подтвердить те догадки и толкования, которые предлагались в этих письмах. Примерно: не есть ли это Моравия, Область, расположенная в Чехословакии? Не один ли у этого слова корень со словом "муравей" и не символизирует ли оно дружную коллективную работу и жизнь, подобную муравьиной семье? Не происходит ли оно от слова "мурава" - трава-мурава, рождая представление о весенней благодатной зелени травы и всходов? Мне кажется, что последнее предположение не противоречит духу и смыслу этого наименования, но слово Муравия, вообще говоря, не выдумано. Оно взято из крестьянской мифологии и означает скорее всего некую конкретизацию вековечной мужицкой мечты, мечтаний и легендарных слухов о "вольных землях", о благодатных далеких краях, где текут молочные реки в кисельных берегах и т. п. Происхождение названия "Муравия" от слова мурава (трава) подтверждается и заметками в Большой советской энциклопедии и у "Брокгауза и Ефрона", на которые мне указал мой земляк - старый литератор Н. С. Каржанский. Там, между прочим, сказано: "Муравский шлях - один из главных путей, которым пользовались крымские татары в XVI - XVII вв., совершая набеги на Русское государство. Муравский шлях шел от Перекопа к Туле по безлюдной, поросшей травой (муравой) степи, минуя переправы через большие реки..." (БСЭ); "На месте его и теперь существует большая проезжая дорога, называемая дв сих пор у г. Ливен Муравкою" ("Брокгауз и Ефрон"). Любопытно ответить, что в китайском переводе эта моя поэма названа "Страною зеленой свежести". Сознанию Моргунка, как и сознанию Панферовского героя в указанном эпизоде его книги, Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, как такому устройству жизни, где человек будто бы лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придавало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл - Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков. Кстати, Борис Полевой сообщил мне, что в Сосновоборском районе Пензенской области до недавней поры укрупнения колхозов существовал колхоз "Страна Муравия". Наименование это было присвоено колхозу, во главе которого стоял местный учитель, по-видимому, в конце тридцатых годов, в связи с появлением в печати "Страны Муравии".
1953 - 1959

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12


А-П

П-Я