Зрелище было
неординарным и встречные водители вели себя странно: один въехал в витрину
парикмахерского салона, другой выпрыгнул на ходу из машины и бросился на
газон, прикрыв голову руками, а какой-то гаишник начал отдавать честь.
Между тем они уже выехали на окраины. По краям дороги потянулись
бесконечные бетонные заборы, корпуса овощебаз и пыльные цеха заводов
стройматериалов.
Неожиданно Карабас остановил машину, выпрыгнул и, перебравшись через
ветхий заборчик, побежал в сторону от дороги. Чебурашка успел крикнуть
Крокодилу "держись" и резко крутанул руль направо. Ломая забор, автобус
запрыгал по ухабистому пустырю. Повсюду серели развалины бетонных
построек, остатки ржавых механизмов и кучи мусора. Грузная фигура Карабаса
подпрыгивала среди чахлых березок, которые балансировали между жизнью и
смертью на этой неживой, удобренной щебнем, цементом и мазутом земле.
"Икарус" то и дело буксовал или бился боками о железки и
рассыпавшиеся бетонные блоки, поэтому Гена с Чебурашкой решили бросить его
и догнать Карабаса на своих двоих. Они успели заметить, что тот спрятался
в облезлой кирпичной будке, и тут же раздались два выстрела. Пули прошли
выше и левее и выбили щебенку из поломанных строительных плит, что лежали
молчаливой грудой.
Спрятавшись в тени этой груды, они открыли ответный огонь, понимая,
что шансов подстрелить Карабаса практически нет.
- Сиди здесь, - шепнул Крокодил. - Я зайду сбоку.
Он пополз среди жиденькой травы, обдирая живот о камни, а Чебурашка
выложил перед собой три запасные обоймы и начал постреливать в темный
дверной проем, чтобы прикрыть товарища.
Гена полз, укрываясь за кучами мусора. Он приблизился к будке,
осмотрел ее и понял, что взять Карабаса с флангов или тыла не удастся - ни
люков, ни окон, только дверь, из которой он отстреливался.
Кстати, он уже не отстреливался - либо берег патроны, либо...
Рассуждать было некогда, Гена подал знак Чебурашке, что бы тот перестал
стрелять, сосредоточился и, выставив перед собой пистолет, бросился в
темноту дверного проема...
Натренированные глаза сразу привыкли к полумраку замкнутого
пространства и определили, что непосредственной опасности нет. Карабас
стоял посреди комнаты, тиская в руках зажигалку, и делал страшные глаза.
Воняло соляркой, в углу валялась перевернутая бочка.
- Стой! - воскликнул Карабас и в его голосе прозвучало нечто
дьявольское. - Стой, иначе я подожгу солярку. Подумай, что с тобой тогда
будет!
- Ты лучше подумай, что будет с тобой, - спокойно сказал Чебурашка,
который уже стоял за спиной Крокодила, почесывая подмышки пистолетом. -
Мы-то успеем выпрыгнуть, а вот ты прожаришься до самых потрохов.
На мгновение Карабас пришел в замешательство. Затем снова оскалился и
ответил:
- Не прожарюсь! - и шагнул назад. Горящая зажигалка упала на пол.
Гена с Чебурашкой едва успели выпрыгнуть и упасть на землю. Столб
пламени и черного дыма с ревом вырвался из двери и подпалил гнилые доски,
что валялись рядом. Гена вскочил, но Чебурашка дернул его за ногу и вновь
уложил рядом.
- Лежи, сейчас рванет бочка...
И действительно, когда температура воспламенила пары солярки в бочке,
рвануло так, что по кирпичной будке побежали трещины.
Когда пламя унялось, они осторожно заглянули внутрь. Свет пробивался
через трещины, поэтому в будке было чуть светлее. Но никаких следов
Карабаса они не обнаружили.
- Дотла что ли сгорел? - удивился Гена.
Чебурашка обследовал опаленные стены и сложную металлическую
конструкцию, что ржавела на полу.
- Я все понял, - сказал он наконец. - Это стабилизатор давления пара.
Видимо под землей проходит толстая труба, а это клапан. Вот здесь задвижка
для аварийного перекрытия, видишь?
- Задвижку-то я вижу, а вот где Карабас?
- Сейчас разберемся...
Чебурашка зашел между стеной и механизмом и чем-то загремел.
- Вот, смотри, - сказал он, отодвигая заслонку.
Крокодил увидел темнеющий люк.
- Ясно, - пробормотал он. - Вопросов нет. А может рванем туда, за
ним, а?
Чебурашка покачал головой.
- Жизнь научила меня не лазить по всяким дырам, если не известно, как
потом выбираться. И это правило не раз спасало меня.
Они не знали, что в это время Карабас находился всего лишь в сотне
метров и наблюдал за ними с верхушки старой водонапорной башни.
Он нервно обкусывал ногти и шептал:
- Не выйдет! Вы не сможете победить меня. Я непобедим. Я властелин
подземелий. Вы против меня - котята, щенки, птенцы... Ничего... Скоро вам
крышка. Я это твердо решил...

Уже стемнело, когда они вернулись в гостиницу. Хрюша, Филя и Степашка
уже протрезвели и наперебой рассказывали Мурзилке о своих приключениях в
сельской глубинке.
- Ну, как дела? - спросил Чебурашка. - Куда вы дели Дуремара?
- Он чего-то обиделся, сидит там один на крыше...
- Тащите его сюда.
- Не стоит, - сморщился Хрюша. - Он весь в крови и в голубином
дерьме, к нему прикоснуться-то противно. Лучше уж сами сходим.
Они поднялись на крышу, нашли помеченное место, но Дуремара на
козырьке не было. Был только окурок с прилипшим к нему выбитым зубом.
- Вот черт! - огорчился Степашка. - Куда же он делся?
- Либо вверх, либо вниз, - предположил Филя.
Хрюша свесился вниз и прокричал:
- Эй! Костяная голова! Ты где?
Ответом был приглушенный гул вечерней Москвы. Тысячам ее жителей не
было никакого дела до того, разбился ли Дуремар в лепешку, свалившись со
страшной высоты или смастерил из штанов крылья и улетел в неведомые края.
- Что ж, - подвел итог Чебурашка. - Это уже не имеет большого
значения. Карабас объявил нам войну - мы тоже начинаем играть без правил.
Завтра мы все едем в ресторан "Прага". Давайте спустимся вниз и обсудим
детали операции.
- А высунет ли Карабас нос после того, что сегодня произошло? -
засомневался Гена.
- Завтра увидим.

4
Ночь Шурик Сироткин провел беспокойно, прячась от милицейских
патрулей, усиленных из-за событий на очистных сооружениях. Незадолго до
рассвета он стянул с бельевых веревок мятые штаны и что-то вроде пиджака,
а на одной из помоек раздобыл пару ботинок. Выглядел он, конечно, не
слишком импозантно, но в глаза не бросался.
На пустынных улицах стали появляться люди. Погода не заладилась -
заморосил дождик, дунул холодный ветер. Шурик брел сквозь непогоду по
улицам чужого равнодушного города, он казался сам себе жалки и ничтожным,
голод, холод и дождь делали жизнь невыносимой.
Люди, позавтракав, выходили из теплых квартир, они несли над головами
зонты, на них была хорошая, сухая одежда, вечером они снова вернутся,
вкусно поужинают, лягут в мягкие кровати.
А он... Наживший в короткий срок столько врагов, не понятый никем
скитался по промокшим кварталам, противостоя... кому? Он и сам толком не
знал.
Шурик остановился под козырьком подъезда и от нечего делать стал
изучать объявления.
"В понедельник занятия до 12:30". "Срочно требуется учитель
эстетики". "С 15 числа физкультура в новом зале".
"Да это школа! - подумал Сироткин. - Через пару часов детишки начнут
приходить."
Внезапно дверь распахнулась и на Сироткина уставился не слишком
дружелюбный парень в джинсовой куртке.
- Ну и что ты тут встал? - спросил он.
Шурик так растерялся, что сморозил ужасную глупость:
- Я по объявлению... - пролепетал он.
- Какому?
- Вот, - Шурик указал на информацию про учителя эстетики.
- М-да... А чего в такую рань-то?
- Я только что с поезда, - едва слышно прошелестел Сироткин, задавая
себе вопрос, а есть ли в этом городе железнодорожный транспорт?
- Ну, ладно, заходи. Видок у тебя, конечно, совсем не учительский.
- Под дождь попал... - объяснил Шурик.
- А мне показалось, под поезд.
Так как делать было нечего, они разговорились и даже чуть-чуть
подружились. Парень оказался студентом, в школе он подрабатывал сторожем.
На стене висели ключи от всех школьных дверей, поэтому сначала они пошли в
столовую, где Шурик подкрепился остатками вчерашнего обеда. Затем в
кабинете домоводства он выгладил одежду, а студент помог ему навести
порядок с прической. Он так мастерски уложил отросшие за время скитаний
волосы, укрепив их ободком, так подровнял жиденькую бородку, что Сироткин
стал похож не то на художника, не то на священника.
- Знаю я эту эстетику, - говорил студент. - Нам ее в институте
проповедуют. Болтай о чем хочешь - стихи, музыка...
В половине восьмого пришел директор - растерянный мужчина с красными
глазами. Он провел Шурика к себе и затеял собеседование, которое
затянулось минут на сорок.
- Скажите, а где вы учились? - спрашивал он.
- Рязанское высшее эстетическое училище, - ответил Сироткин,
покрываясь красными пятнами.
Директор задумался, потом почему-то сказал:
- Да, я тоже коммунальный техникум оканчивал... А как вы относитесь к
музыке?
- Музыка есть высшее проявление поэтического полета мыслей души
человека.
Богемный вид, который придал Шурику студент, вызвал у директора
уважение и доверие.
- Ладно, - сказал он наконец. - Попробуем, что у вас получится.
Будете преподавать у старших классов. Пойдемте знакомиться с учениками.
Хочу сразу предупредить - у нас в школе ожидается проверка из ОблУНО,
поэтому мы и хотим взять профессионального учителя эстетики. Предмет это
новый, поэтому ему уделяется серьезное внимание.
У Шурика от ужаса широко открылись глаза, но он так ничего и не
сказал, надеясь удрать по дороге.
Учительница литературы, которая волею судьбы вынуждена была
преподавать эстетику, переживала в этот момент критическую ситуацию. Ей
никак не удавалось доказать коммунистическое происхождение любви между
мужчиной и женщиной, основываясь на примерах семей Карла Маркса и Фридриха
Энгельса. В учебнике все было гладко и четко, а вот в реальности... На
"галерке" уже начали громко спорить - а не было ли чего между Марксом и
Энгельсом? И вдруг с третьего ряда раздалась мелодичная трель. Все
затихли, предчувствуя недоброе. Это был Вовочка. Он достал из кармана
радиотелефон и сказал:
- Слушаю... Да... Ну и что? Хорошо, выгружайте пока все в третий
ангар, а платежки я привезу через полтора часа.
- Вовочка! - взвизгнула учительница. - Давай сюда свои игрушки и
занимайся уроком.
- Вы, Мария Ивановна, за эту игрушку всю жизнь не расплатитесь, -
спокойно ответил Вовочка. - Я вас не трогаю и вы меня не трогайте.
- В этот момент в дверь вошел смертельно бледный Сироткин в
сопровождении директора.
- Доброе утро. Это ваш новый учитель эстетики. Давайте, Мария
Ивановна, оставим их наедине.
Мария Ивановна вздохнула с огромным облегчением и исчезла.
Шурик с выпученными глазами торчал перед классом и пытался вспомнить,
что в таких случаях говорят. Впрочем, класс смотрел не на него, а на
Вовочку. Тот с сомнением разглядывал Сироткина.
Наконец он махнул рукой и кивнул, если не одобрительно, то во всяком
случае снисходительно. Класс зашуршал, грохнул партами и встал в знак
приветствия. Шурик от испуга едва не наделал в штаны. Однако, попадая в
спектакль, надо играть свою роль до конца...
- Если есть какие-то вопросы, я отвечу, - промямлил он.
Вопросы посыпались немедленно.
- Тебя как зовут-то бедолага?
- Шурик...
- Как? Жмурик? Ну и что нового в мире эстетики?
- Да так... Много всякого.
- А ты читать-то умеешь?
- А где носки забыл? На книжки поменял?
Шурик чувствовал себя скверно. Он хотел было уже убежать, но тут с
первого ряда поднялась очень толстая ученица Даша. Задыхаясь и потея от
волнения, она спросила:
- А вот нам тут по эстетике про коммунистическую любовь говорили. А
вы тоже про любовь будете рассказывать?
Вопрос поставил Сироткина в тупик, ибо практический опыт по этой
части был у него не велик. Однажды, правда, он пьяный шел из клуба и
увидел лежащую во ржи Марью - дородную непутевую девку, доярку из его
колхоза. Она так соблазнительно выставила на дорогу свои жирные икры,
издавая при этом странные звуки, похожие на древние перуанские гимны, что
Сироткин упал в ее жаркие объятия и остался в них до утра, пока роса не
выгнала их обоих из посевов. Но все это было так давно, что вся любовь из
памяти выветрилась, осталась лишь исколотая колосьями задница.
- Ну, что вам рассказать, ребята? - неуверенно начал Шурик. - Бабы
все разные и к каждой свой подход нужен. Мужики рассказывали, за иной с
месяц бегаешь, а она тебя мордой в дерьмо. А другой стакан нальешь - и
любовь до гроба. Я помню, как-то раз налетел... Деревня есть у нас -
Большие Киборги, там клуб. Я к одной телке подвалил, а мне за это так харю
расковыряли, что я потом неделю с кровью какал...
- Эстет, - задумчиво сказал кто-то из учеников.
Сироткин понял, что проболтался, и прикусил язык.
- Ну ладно, - сказал Вовочка. - С любовью все нам ясно. А вот
объясни-ка моим парням, как водку пить - эффективно и эстетично. А то они
как налакаются, так в городе военное положение вводят.
Шурик почувствовал себя увереннее - тема была близка.
- Тут я вам вот что скажу, ребята. Главное в этом деле водку с вином
не мешать. Особенно с красным. Да и вообще, если нажраться хочется -
берите водку, а не вино. От вина только отрыжка вонючая. А если культурно
посидеть - тогда другое дело. Но культурно посидеть у вас не получится,
это я вам сразу говорю. За маму, за папу - и понеслось... Плавали, знаем.
Класс притих. Все внимательно слушали, некоторые даже
конспектировали.
- Закусывать лучше соленым, причем в пропорции один к трем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16