водонагреватель накопительный цена 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я кивнул без
слов, и позволил ей обнять меня так, как никогда не делала
моя мать.

..........


Сборы закончились перед наступлением сумерек. Когда все
было готово, мистер Вендер отвел меня в сторону.
- Дэвид, - сказал он, - я знаю, ты любишь Софи. Ты вел
себя с ней как герой, и теперь ты можешь еще раз помочь ей.
Ты хочешь ей помочь?
- Да, - ответил я. - Что я должен делать?
- Вот что. Когда мы уедем, ты не возвращайся домой.
Оставайся в нашем доме до рассвета. Ты дашь нам больше
времени для бегства. Ты сделаешь это?
- Да, - ответил я уверенно.
Мы пожали друг другу руки. Это сделало меня сильнее и
ответственнее, подобно тому, как я повзрослел в тот день,
когда Софи подвернула лодыжку.
Софи держала что-то в руке. Она подошла ко мне.
- Это тебе, Дэвид, - сказала она, протягивая мне руку.
Я взглянул. Вьющийся коричневый локон, перевязанный
кусочком желтой ленты. Я все еще глядел на него, когда она
схватила мою шею руками и поцеловала меня, скорее решитель-
но, чем рассудительно. Отец посадил ее на связку узлов на
спине лошади.
Миссис Вендер наклонилась и тоже поцеловала меня.
- Прощай, Дэвид, дорогой. Мы никогда не забудем тебя.
Они двинулись. Джон Вендер вел лошадь, ружье висело у
него на спине. Дойдя до поворота дороги, они остановились и
помахали мне. Я ответил. Они пошли дальше. И последнее, что
я увидел, была рука Софи, машущая мне, а потом сумерки скры-
ли их.

..........

Солнце было уже высоко, и все работали на полях, когда
я пробрался до дома. Во дворе никого не было, но у коновязи
стоял пони инспектора, и я предположил, что мой отец дома.
Я надеялся остаться незамеченным. У меня была тяжелая
ночь. Сначала я решительно не хотел трусить, но когда надви-
нулась темнота, решимость моя ослабела. До этого я ни разу
не ночевал вне дома, вне своей комнаты. Там все было знако-
мо, а пустой дом Вендеров вдруг наполнился странными зву-
ками. Я разыскал несколько свечей и зажег их. Все это сдела-
ло дом менее пустым, но не намного. Странные звуки продолжа-
лись и в доме, и вне его стен.
Я долго сидел прижавшись к стене, так что никто не мог
бы подобраться ко мне незамеченным. Много раз храбрость
покидала меня. Я готов был бежать. Думаю, что только мое
обещание и мысли о безопасности Софи заставили меня остаться
на месте. Но я до сих пор помню, как черно было все вокруг
меня, и как в этой черноте мне мерещились необ_яснимые звуки
и движения.
Ночь проходила в воображаемых ужасах, но на самом деле
ничего не случилось. Звуки шагов на ступеньках не привели к
появлению незнакомцев, стук и шелест также не предшествовал
чему-то страшному. В конце-концов, я почувствовал, что
несмотря на все мои страхи, глаза у меня слипаются, и я могу
свалиться с табурета. Я собрал всю свою храбрость и осмелил-
ся очень осторожно перебраться на кровать. Я взобрался на
нее и с благоговением снова прижался к стене. Некоторое
время я следил за огоньками свечей, размышляя, что же я буду
делать, когда они погаснут... Когда что-нибудь вдруг... А
они ушли... И тут меня разбудили лучи восходящего солнца.
Я нашел немного хлеба на завтрак, но к тому времени,
когда я добрался из дома Вендеров до своего дома, я был
снова голоден. Однако с этим можно было подождать. Первым
делом нужно было незаметно пробраться в свою комнату, так
как у меня была слабая надежда, что мое ночное отсутствие не
замечено, и я смогу сказать, что проспал. Но когда я шел
через двор, в окно кухни меня увидела Мери. Она тут же
позвала меня.
- Наконец-то ты пришел. Тебя искали всюду. Где ты был?
- И, не ожидая ответа от меня, добавила: - отец в ярости.
Лучше иди к нему сам.
Отец и инспектор были в редко используемой комнате для
гостей. Я, должно быть, пришел в критический момент. Инспек-
тор выглядел как обычно, но вид отца предвешал грозу.
- Подойди, - крикнул он, как только я появился в
дверях.
Я неохотно подошел ближе.
- Где ты был? Тебя не было всю ночь.
Я не ответил.
Он выпалил подряд полдюжины вопросов, с каждой секундой
все больше распаляясь, так как я не отвечал.
- Начинай говорить. Молчание тебе не поможет. Кто этот
ребенок, это богохульство, с которым ты был вчера? - Кричал
он.
Я все еще не отвечал. Он посмотрел на меня. Я никогда
не видел его таким сердитым и очень испугался.
Вмешался инспектор. Обычным спокойным голосом он сказал:
- Ты знаешь, Дэвид, что богохульство - очень, очень
серьезное преступление. За это сажают в тюрьму. Обязанность
каждого человека сообщать мне о любом таком проступке, даже
если он не очень уверен в этом, чтобы я мог решить, так ли
это. Особенно важно, когда это касается богохульства. А в
данном случае, если только молодой Эрви не ошибся, в этом
нет никакого сомнения. Он сказал, что у девочки было шесть
пальцев на ноге. Это правда?
- Нет, - сказал я.
- Он лжет, - сказал мой отец.
- Вижу, - спокойно сказал инспектор. - И если это
неправда, тогда почему бы тебе не назвать имени ее? - Рассу-
дительно спросил он.
Я не ответил на это. Мне казалось, что это был наиболее
безопасный путь. Мы смотрели друг на друга.
- Ты, конечно, сам видел. Если это неправда... - Убеди-
тельно продолжал он, но мой отец оборвал его.
- Я сам займусь этим. Мальчик лжет. - И добавил, обра-
щаясь ко мне: - иди в свою комнату.
Я колебался. Я хорошо знал, что это означает, но я знал
также, что в таком состоянии отец все равно не будет слушать
меня. Я поставил банку и повернулся. Отец пошел за мной,
схватив со стола хлыст.
- Это мой хлыст, - отрывисто сказал инспектор.
Отец, казалось, его не слышал. Инспектор встал.
- Я сказал, что это мой хлыст, - повторил он с жесткой,
зловещей нотой в голосе.
Отец остановился. Яростным жестом он швырнул хлыст
обратно на стол. Поглядев на инспектора, он опять двинулся к
двери за мной.

..........

Я не знаю, где была моя мать. Возможно, она тоже боя-
лась отца. Пришла Мери и произнесла несколько утешительных
слов, немного поплакала, помогла мне лечь в постель, а потом
покормила с ложки супом. При ней я держался храбро, но
когда она ушла, слезы потекли на мою подушку. Но не телесная
боль вызвала их, а горечь унижения и презрения к самому
себе. В слезах я сжимал желтую ленту и клок волос.
- Я не могу выдержать этого, Софи, - рыдал я, - не могу
выдержать.



ГЛАВА 6.

Вечером, успокоившись, я обнаружил, что Розалинде хо-
чется поговорить со мной. Еще некоторые беспокойно спрашива-
ли меня, что случилось. Я рассказал им о Софи. Больше это не
было секретом. Я чувствовал, что они шокированы. Я попытался
об_яснить им, что человек с отклонением - небольшим отклоне-
нием во всяком случае - не чудовище, о котором нам рассказы-
вали. Отклонение не приводит к другим различиям, так, по
крайней мере было у Софи.
Они восприняли это с большим сомнением. То, чему нас
учили, противоречило моим утверждениям, хотя они хорошо
знали, что я верю в истинность того, о чем говорю. Невозмож-
но лгать, когда обмениваешься мыслями без слов. Они не могли
свыкнуться с мыслью о том, что отклонения не обязательно
должны быть злыми. В сложившихся обстоятельствах они ничем
не могли помочь и утешить меня, но я жалел, когда они один
за другим замолчали. Правда, я знал, что они уснули.
Я очень устал, но долго не мог уснуть. Я лежал, пред-
ставляя себе, как Софи и ее родители бредут на юг через
окраины. Я отчаянно надеялся, что они теперь далеко, и мое
предательство не повредит им.
Сон мой был полон различных картин. Лица и люди двига-
лись безостановочно, картины менялись. Часто повторялась
одна и та же картина: мы стояли во дворе, и отец заносил над
Софи нож. Я просыпался от собственного крика и боялся уснуть
вновь. Но все-таки уснул и увидел новый сон. Я увидел боль-
шой город на берегу моря, его дома и улицы, летающие в небе
предметы. Я целый год не видел этого во сне, но город выгля-
дел также как и год назад, и его вид успокоил меня.
Утром заглянула мать, но смотрела она на меня враждебно
и неодобрительно. Заботилась обо мне Мери. Она велела, чтобы
я не вставал сегодня с постели. Нужно было лежать ничком и
не поворачиваться, чтобы моя спина зажила поскорее. Я сми-
ренно принял это указание: действительно было целесообразнее
сделать так, как она велела. Так я лежал и размышлял над
приготовлением к побегу, как только немного оправлюсь. Будет
гораздо лучше, думал я, приобрести лошадь. И я провел боль-
шую часть утра, разрабатывая план похищения лошади и бегства
в окраины.
В полдень заглянул инспектор. Он принес с собой коробку
конфет. Я надеялся разузнать у него, конечно осторожно, что-
нибудь о реальном характере окраин. В конце концов, он, как
специалист по отклонениям, должен был знать об этом больше
других. Но потом я решил, что это будет не слишком умно.
Он мне нравился и был добр, но он выполнял свои обязан-
ности. Вопросы свои он задавал дружески. Жуя конфету, он
спросил меня:
- Долго ли ты был знаком с ребенокм Вендеров, кстати,
как ее зовут?
Я ответил ему, потому что сейчас это уже не было смысла
скрывать.
- Давно ли ты знал, что у Софи отклонение?
Я подумал, что правда не ухудшит положения.
- Довольно давно.
- И сколько же времени?
- Думаю, месяцев шесть, - сказал я.
Он поднял брови и серьезно посмотрел на меня.
- Плохо, - сказал он. - Это то, что мы называем укрыва-
тельством. Ты ведь знаешь, что это запрещено?
Я отвел глаза. Ерзая в постели, я пытался избежать его
пристального взгляда, но вынужден был привыкнуть - болела
спина.
- Ее отклонение было не таким, про которое говорят в
церкви, - попытался об_яснить я ему. - Всего лишь маленький
палец на ноге.
Инспектор взял еще одну конфету и протянул мне коробку.
- ... И каждая нога должна заканчиваться пятью пальца-
ми, - процитировал он. - Ты помнишь это?
- Да, - подтвердил я с печальным видом.
- Любая часть определения так же важна, как и все ос-
тальное, и если ребенок под него не подходит, он не человек,
а следовательно, у него нет души. Он не образ бога, а имми-
тация, ведь в иммитации всегда есть какая-нибудь ошибка.
Только господь производит совершенство. И хотя отклонения
могут выглядеть совсем как мы, они не настоящие люди. Они
совсем другие. Когда началось Наказание, было тоже много
отклонений, но с ними не боролись. Только потом их поместили
в специальное место, но было уже поздно.
Я немного подумал.
- Но Софи совсем не другая. У нее не было никаких от-
клонений, - сказал я.
- Ты лучше поймешь это, когда станешь старше, но ты
знал определенно и должен был понять, что Софи - отклонение.
Почему ты не рассказал о ней отцу или мне?
Я рассказал ему о моем сне, в котором отец убивает
Софи. Он задумчиво следил за мной. Потом кивнул:
- Понятно. Но за богохульство не убивают, подобно прос-
тупкам.
- А что с ними делают?
Он уклонился от ответа и продолжал:
- Мы обязаны включить твое имя в доклад. Хотя твой отец
уже принял меры, я не могу оставить это так. Это очень
серьезное дело. Дьявол посылает нам отклонения, чтобы осла-
бить нас и осквернить. Иногда ему удается создать очень
удачную иммитацию, поэтому мы должны быть очень внимательны
к ошибкам, потому что ошибка, хотя быть может маленькая,
всегда есть. И о любой ошибке нужно сразу же сообщать. Ты
запомнил это на будущее?
Я отвел глаза. Инспектор остается инспектором. Он важ-
ная персона, и все же я не верил, что Софи дьявол. Я не мог
понять, как очень маленький палец на ноге приводит к такой
огромной разнице.
- Софи мой друг, - сказал я, - мой лучший друг.
Инспектор посмотрел на меня, потом покачал головой и
вздохнул.
- Верность другу большая добродетель, но есть еще боль-
шая верность... Однажды ты поймешь это. Верность чистоте
расы... - Он замолчал, так как открылась дверь. Вошел мой
отец.
- Их поймали, всех троих, - сказал он инспектору и с
отвращением посмотрел на меня.
Инспектор быстро встал, и они вышли. Я смотрел на зак-
рытую дверь. Беспомощность моего положения угнетала меня. Я
услышал собственные рыдания, слезы побежали у меня по щекам.
То был момент, когда я познал, что значит - страдать, что
значит - стыдиться, что значит - отчаяться. Он во многом
повлиял на мою дальнейшую жизнь.
Я пытался перестать плакать, но не мог. Боль в спине
была забыта. Ужасное известие, принесенное отцом, ранило
гораздо больше и больнее. Я чуть не задохнулся от отчаяния.
Дверь вновь отворилась. Я отвернулся к стене. В комнате
зазвучали шаги. Чья-то рука опустилась на мое плечо. Голос
инспектора произнес:
- Ты тут ни при чем, старина. Их задержал патруль со-
вершенно случайно, в двадцати милях отсюда.

..........

Через несколько дней я сказал дяде Акселю:
- Я хочу убежать.
Он прекратил работу и задумчиво посмотрел на свою пилу.
- Не советую, - сказал он. - Это не лучший выход. И
добавил после паузы: - куда же ты собираешься бежать?
- Об этом я и хотел спросить вас, - об_яснил я.
Он покачал головой.
- В любом районе у тебя первым делом потребуют докумен-
ты и удостоверение личности, - сказал он. - И станет сразу
же ясно, откуда ты.
- Но не в окраинах, - заметил я.
Он уставился на меня.
- Пока человек в своем уме, он не будет стремиться в
окраины. Там ничего нет, там мало еды. Большинство людей
окраин умирает с голоду, потому-то они и совершают свои
набеги. Нет, ты все время там будешь тратить на борьбу за
жизнь, и если тебе повезет, то ты уцелеешь.
- Но должны ведь быть и другие места, - сказал я.
- Только если тебе удастся попасть на какой-нибудь ко-
рабль, и даже тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32


А-П

П-Я