Но в данную минуту они никуда не топали,
а сама Корди громко выкрикивала что-то непонятное в сторону двери.
На пороге возник мистер Рун и отогнал ее взмахом розовой ладошки.
Белые блики, игравшие на стеклах высоких окон, казались лицами
учителей, выглядывающих из школы. В темном дверном проеме позади
директора проплыла белая физиономия Ван Сайка.
Рун сказал еще что-то, повернулся спиной и закрыл за собой дверь.
Корди вдруг наклонилась, схватила камень и швырнула его в здание.
Камень с громким стуком ударился о дверь.
- Ничего себе, - выдохнул Кевин.
Дверь снова распахнулась и оттуда выскочил Ван Сайк, как раз
тогда, когда Корди, подхватив за руки обоих малышей, побежала по
гравийной аллее в сторону Депо Стрит. Для такой полной девочки она
двигалась удивительно быстро, и, когда один из братьев споткнулся на
перекрестке Третьей Авеню, она подняла его за руку и почти понесла по
воздуху, пока он не выровнял шаг. Ван Сайк добежал до границы
школьного участка и остановился, хватая растопыренными пальцами
воздух.
- Ничего себе, - опять повторил Кевин.
- Пошли отсюда, - предложил Дейл. - Мама обещала напоить нас всех
после школы лимонадом.
С радостными возгласами ватага мальчишек выбежала со школьного
двора. Они нырнули под вязы, промчались по асфальтированному
перекрестку Депо Стрит и побежали навстречу свободе и лету.
Глава 3.

Не так уж много событий в жизни человеческого существа - по
крайней мере человеческого существа мужского пола - бывают столь
предельно свободны, роскошны, бесценны и наполнены предвкушением
будущего, как первый день лета для одиннадцатилетнего мальчишки. Лето
манит его подобно тому, как может манить великолепный пир, каждый день
кажется нескончаемо долгим и дарит возможностью смаковать каждое блюдо
этого пира.
Проснувшись утром, первым восхитительным утром лета, Дейл Стюарт
немножко полежал, еще в сумерках полудремы наслаждаясь необычностью
происходящего: будильник не звонит, ни его ни Лоуренса не зовет снизу
мама, серый холодный туман не липнет к окнам, а в восемь тридцать утра
не ждет их такая же серая холодная школа, а громкий хор сердитых
голосов не командует ими, то приказывая переворачивать страницы
учебников, то приказывая переворачивать в голове мысли. Нет, это утро
было наполнено пением птиц, ароматным теплым воздухом лета, плывущим в
окна, звуком газонокосилки трудолюбивого пенсионера, живущего
неподалеку и - заметное даже сквозь шторы - благодатное, теплое
благословение солнечных лучей, протянувшихся наискосок кроватей обоих
братьев, как будто барьер мрачного школьного года наконец поднялся и
свету позволено вернуться в мир.
Дейл перекатился на бок и увидел, что брат уже открыл глаза и
разглядывает своего любимого плюшевого мишку. Лоуренс широко
улыбнулся, оба живо вскочили, посбрасывали пижамы прямо на пол, разом
прыгнули в джинсы и футболки, поджидавшие их на стуле, натянули белые
носки и не совсем белые кеды, выскочили из комнаты, скатились по
лестнице на кухню для торопливого завтрака, посмеялись с мамой над
всякими глупостями и долой из дома... А там сразу на велосипеды, вниз
по улице, дальше, дальше, прямо в лето.

Три часа спустя братья уже сидели в курятнике Майка О'Рурка,
вместе с друзьями разместившись на безногой, продавленной софе,
колченогих стульях и прямо на полу их неофициального клуба. Все были
здесь - Майк, Кевин, Джим Харлен и даже Дьюан Мак Брайд приехал со
своей отдаленной фермы и теперь сидел вместе с друзьями, пока его отец
отоваривался в одном из магазинов. И казалось положительно невозможным
сделать наконец выбор среди целого сонма представлявшихся им
возможностей.
- Можно отправиться купаться на Каменный ручей или на пруд Хартли,
- предложил Кевин. - Поплаваем.
- Нет, - отказался Майк.
Он валялся на софе, закинув ноги на спинку, облокотившись спиной
на подушки, а головой на бейсбольную рукавицу, валявшуюся на полу. В
данную минуту Майк был чрезвычайно занят: вооружившись длинной
резинкой он стрелял по ползующей по потолку долгоножке, при этом изо
всех сил стараясь в нее не попасть. Насекомое металось туда-сюда уже в
легкой панике, но как только ему удавалось приблизиться к спасительной
щели или узкой трещине, Майк открывал огонь и отгонял несчастное
создание в другую сторону.
- Я не хочу плавать, - продолжил он. - После вчерашнего ливня в
воде вполне могли появиться водяные змеи.
Дейл и Лоуренс обменялись понимающим взглядом. Страх Майка перед
водяными змеями был им хорошо известен, но при этом оба брата считали,
что эти пресмыкающиеся являются единственным предметом, способным
напугать Майка.
- Бейсбол, - предложил Кевин
- Не-а, - протянул Харлен, читавший комикс, развалившись в
допотопном кресле. - Я не захватил с собой перчатку и не собираюсь
ехать за ней обратно домой.
В то время как остальные мальчики жили поблизости друг от друга,
за исключением, понятно, Дьюана, обитавшего на ферме, семья Джима
Харлена обосновалась в конце Депо Стрит, около железнодорожных путей,
что вели на свалку и к тем хибарам, в одной из которых жила Корди Кук.
Дом у Харлена был что надо, старый белый фермерский особняк, еще
несколько десятилетий назад ставший одним из городских домов, но
многие из его соседей были довольно странными людьми. Джи Пи Конгден,
этот тронутый мозгами мировой судья, жил, например, от него всего за
два дома, а его сыночек, Си Джей, был самым наиподлейшим скотом в
городе. Мальчики не любили играть у Харлена, избегая этого при
малейшей возможности, и прекрасно понимали нежелание своего товарища
лишний раз маячить у дома.
- Поехали тогда в лес, - предложил Дейл. - Может доедем до Джипси
Лейн.
Мальчики неохотно зашевелились. Никаких очевидных причин спорить
не было, но ленивое оцепенение держало их мертвой хваткой. Майк громко
стрельнул резинкой, и несчастная долгоножка стремительно метнулась в
сторону.
- Это слишком далеко, - сказал Кевин. - Мне нужно быть дома к
обеду.
Остальные мальчики обменялись понимающими улыбками, хоть никто
ничего и не сказал. Всем был прекрасно знаком голосок мамы Кевина,
когда та открывала дверь и громко кричала на всю улицу:
"КЕ-ВИ-И-И-И-ИН!". И также прекрасно была знакома паника, с которой
Кевин мгновенно срывался с места, бросая любое занятие, и стремглав
бежал к дому. Жил он по соседству с Дейлом и Лоуренсом, но их дом
отличался более почтенным возрастом.
- А чем ты бы хотел заняться, Дьюан? - поинтересовался Майк. Майк
О'Рурк был прирожденным лидером и никогда не принимал решения, не
узнав предварительно мнения каждого члена команды. Рослый фермерский
сынок, круглый год одетый в мешковатые вельветовые штаны, с вечно
всклокоченной шевелюрой и безмятежным взглядом, к тому же вечно что-то
жующий, причем даже не резинку, выглядел почти слабоумным. Но Дейлу, и
не только ему, было прекрасно известно насколько обманчив этот вид.
Это чувствовали все мальчики, потому что на самом деле Дьюан Мак Брайд
был настолько умен, что остальным оставалось только _догадываться_ о
ходе его мыслей. Он был настолько умен, что в школе даже старался не
показывать этого, предоставляя учителям терзаться муками ущемленного
самолюбия, выслушивая его правильные, но скупые ответы, либо чесать в
затылке от его тона, окрашенного некоторой долей иронии. Дьюана школа
не интересовала. Его интересовали вещи, о которых его друзья и не
помышляли.
Дьюан прекратил жевать и мотнул головой в сторону старого
напольного радиоприемника, стоявшего в углу.
- Пожалуй, я бы лучше послушал радио, - буркнул он и, сделав три
косолапых шага, неловко уселся на корточки перед приемником и стал
крутить ручку настройки.
Дейл заинтересованно глянул в ту сторону. Приемник был ужасно
старым, в огромном, почти четыре фута высотой, корпусе, особенное
впечатление производили старомодные ручки настройки. Надписи на них
обещаали программу национального вещания и Мексико сити на 49 мГц, Гон
Конг, Лондон, Мадрид, Рио и несколько других станций на частоте 40
мГц, затем частота 31 мГц предлагала несколько зловещий список
городов, состоящий из Берлина, Токио и Питсбурга, далекий и загадочный
Париж стоял отдельно на частоте 19 мГц. Но внутри корпуса ничего не
было. Совершенная пустота.
Дьюан наклонился поближе, пригнул голову и стал внимательно
прислушиваться, будто стараясь уловить даже слабый из звуков.
Первым ухватил идею Джим Харлен. Он шмыгнул в угол позади
радиоприемника и съежился там таким образом, чтобы его было не видно.
- Попробую-ка я местные станции, - задумчиво сказал Дьюан,
медленно поворачивая рычажок. - Кажется, Чикаго, - пробормотал он
будто про себя.
Изнутри послышался легкий шум, будто бы приемник нагревался, затем
треск электрических разрядов. Дьюан продолжал крутить рычажок
настройки, приглушенное бормотание баритона внезапно оборвалось, будто
диктора прервали на середине предложения, затем все стихло и тишину
разорвал рев рок-н-рола, снова тишина, опять разряды, шипенье, треск,
гомон далеких голосов. И тут отчетливо послышался голос комментатора,
ведущего репортаж с бейсбольного матча. Играла чикагская Уайт Сокс!
- Вот игрок отходит! Назад!Он направляется вправую половину поля!
Прыгает! Сейчас он возьмет мяч! Он... - А-а, тут ничего интересного, -
снова пробормотал Дьюан. - Та-та-ти-та-та. Попробуем лучше Берлин.
- Ach du lieber der fershtugginer ball ist op und outta hier! -
донесся голос Харлена, мгновенно сменившего протяжный чикагский
говорок на отрывистое тевтонское бормотание. - Der Furher ist nicht
gehappy. Nein! Nein! Er ist gerflugt und vertunken und der veilige
pisstoffen!
- Здесь тоже ничего,- невозмутимо продолжал бормотать Дьюан. -
Попробуем Париж.
Но прононсы и грассирование французской речи из угла курятника
потерялись в хихиканьях и хохоте мальчишек. Майк О'Рурк, выстрелив в
последний раз, промазал, и долгоножка наконец скрылась в щелке. Дейл
пополз на четвереньках к радиоприемнику, чтобы принять участие в
представлении, Лоуренс в восторге покатился по полу. Кевин невозмутимо
стоял, скрестив на груди руки и скорбно поджав губы, пока Майк
осторожно тыкал его под ребра носком тапочка.
Чары были разрушены. Теперь можно было приниматься за все, что
угодно.

Несколькими часами позже, после обеда, долгими, упоительно
приятными летними сумерками Дейл, Лоуренс, Кевин и Харлен подъехали на
велосипедах к стоянке на углу возле дома Майка.
- Ку-ка-ре-ку! - подал условленный сигнал Лоуренс.
- Ре-ку-ку-ка! - послышался ответный возглас из тени под вязами, и
Майк выехал им навстречу, утопая шиной заднего колеса в редком гравии,
и почти сразу повернув голову в том же направлении, куда смотрели и
остальные.
Это был Велосипедный Патруль, который ребята придумали два года
назад, когда самый старший из них был в четвертом классе, а самый
младший еще верил в Санта Клауса. Теперь они уже не называли Патруль
патрулем, потому что поняли значение этого слова и были уже слишком
большими, чтобы притворяться, что они действительно охраняют Элм
Хэвен, помогая людям справиться с трудностями и защищая невинных от
злодеев, но они по-прежнему _верили_ в свой Велосипедный Патруль.
Верили с молчаливым отрицанием _реальности_, тем самым, которое
когда-то в рождественские сочельники заставляло их лежать без сна, с
пересохшим от волнения ртом и учащенно бьющимся сердцем.
На тихой улице они чуть помедлили. Первая Авеню сразу за домом
Майка плавно переходила в сельскую дорогу, которая вела на север к
водонапорной башне, находившейся примерно в четверти мили от города,
затем сворачивала на восток и терялась в полях, на которые сейчас
опускался вечер, а там дальше шли леса, Джипси Лейн и кабачок "Черное
Дерево", но они уже утонули в сумерках.
Небо постепенно приобрело жемчужный оттенок, свойственный тому
волшебному часу, когда солнце уже опустилось, а настоящие сумерки еще
не настали. Колосья в полях стояли низкими, не доставая даже до колена
одиннадцатилетнего мальчишки. Дейл не отводил глаз от полей, которые
протянулись на восток до леса, встающего на горизонте, воображая там
вдали Пеорию, до которой было тридцать восемь миль леса, холмов и
долин, городок, лежащий в своей собственной речной долинке и сияющий
тысячью огоньков. Но сейчас там не было ни проблеска, только быстро
темнеющий горизонт, и вообразить город по-настоящему было совершенно
невозможно. Зато он слышал тихое шуршание и перешептывание зерна. Не
было ни малейшего ветерка. Возможно, это был звук роста колосьев,
шорох стеблей, прокладывающих себе дорогу вверх, чтобы встать сплошной
стеной и окружить Элм Хэвен, и отгородить его от остального мира.
- Поехали, - тихо сказал Майк и поднялся на педалях, пригнулся к
рулю и рванул вперед, подняв за собой тучу пыли.
Дейл, Лоуренс, Кевин и Харлен помчались за ним.
В тихом сером сумраке они ехали вдоль Первой Авеню на юг,
попеременно то минуя густую тень вязов, то внезапно оказываясь на
более светлых участках. Слева расстилались поля, темные силуэты домов
возвышались справа. Вот они уже на Скул стрит и очертания дома Донны
Лу Перри смутно замаячили на западной стороне улицы. Затем вдоль Черч
стрит, длинной чередой вязов и дубов. Вот они уже на Хард Роуд, шоссе
номер 151А и по привычке чуть притормозили, прежде чем вплыть прямо в
пустую, но все еще теплую Мейн Стрит, главную улицу городка с ее
двухсторонним движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16