Установка сантехники, реально дешево
Геметов сначала растерялся, а потом заорал:— Чего, чего?!— Я хоть и татарин, — медленно, с расстановкой ответил Сейфуллин, — а Новый год встречаю по-христиански. Ясно? А это, — он хлопнул себя по набитым карманам, — усушка и утруска. Для вашей перестраховки, потому что никто и слова не скажет.— Ну и жох, — протянул Геметов. — Ладно, черт с тобой, возьми еще и спирта.«Воронов, любимый мой Воронов, — думала Наташа, перегружая тюки с крупами, — скоро, совсем скоро я увижу тебя…»Через полчаса все столпились вокруг стола. Геметов раскупорил бутылки. Выпили за счастье в Новом году. Проценко принес из машины гитару и заиграл «Амурские волны».Наташа взглянула на часы и сказала:— Товарищ Гостев, разрешите мне пригласить вас на вальс.Длинный, нескладный Гостев покраснел.— Я не умею, — тихо ответил он и спрятал ноги под табуретку.В печке трещали дрова. В запотевшем окошке отражался тусклый свет переносной лампы. Стены зимовья пахли малиной и вяленой рыбой. Янтарные капельки смолы застыли невыплаканными слезами. Проценко смотрел на девушку грустно, с любовью.Гостев вспоминал свою дочь Дашку. Сейфуллин в мохнатых унтах, с застывшим лицом танцевал с Наташей вальс. Он держал девушку почти на весу, потому что пол был неровный, со щелями.Потом Наташа танцевала с Геметовым.— А я безногий, что ль? — перестав играть, спросил Проценко. Он обхватил Наташу за талию и, сам себе напевая, прошел с ней два круга.Гостев поднялся, как только Наташа кончила танцевать, нахлобучил ушанку и сказал:— Ну, пока! Я поехал потихоньку.И вышел, не дожидаясь девушки. Глухая ревность кровь пьянит,Пусть Гостев нас тут не винит, — сказал вслед ему Проценко.Наташе стало радостно и весело: она была очень молода и поэтому радовалась всегда, когда чувствовала, что нравится окружающим.Все вышли провожать их.— Осторожней, парень, — сказал Геметов, — дорога — сам знаешь.— Чего там…— Там «чего» нет, — ответил Геметов, — не терпевший никаких морфологических неточностей в речи, — а вот «ничего» там быть может. Постиг?Когда машина тронулась, Наташа увидела, как шоферы вынесли переноску и все втроем полезли под проценковскую машину.«Как же они будут в такую стужу ремонтировать? — подумала Наташа. — Разве мыслимо?» Девушка закрыла глаза и сразу же увидела Воронова. Она счастливо засмеялась.Гостев недоуменно посмотрел на нее.
…Лед вспузырило, как простоквашу.— Через реку махнем, — сказал Гостев, быстро взглянув на светящийся циферблат часов, — а там до дома пять километров.— Успеем к двенадцати?— Должны.— А Геметов волновался…— Правильно делал. В тайге без дружбы нельзя.Наташа не поняла.— Ну, когда один, — пояснил Гостев. — В тайге одному нельзя, пропадешь зазря.— Это верно, — согласилась девушка.— У меня к вам вопрос.— Какой?— Вы нашему товарищу Воронову не родственницей будете?Наташа улыбнулась.— Нет.— Странно, — вдруг обрадовался Гостев. — А то мне ваша личность показалась знакомой. У Воронова на столе стоит. Только там значительно некрасивше. Это точно.Гостев посмотрел на девушку, увидал ее профиль, хотел сказать что-то, но не успел: впереди чернела полынья. Гостев вывернул руль и почувствовал, как у него сразу же вспотели ладони: что-то захрустело так, будто рвали коленкор. Наташа уперлась руками в сиденье, чтобы не удариться лбом о стекло. Передние колеса провалились под лед.Гостев рванул рычаг коробки скоростей вверх и дал задний ход. В ту же минуту раздался треск, но теперь уже с боков. И в кабину хлынула дымная, обжигающая вода.Наташа вскочила на сиденье. Гостев распахнул дверцу и прыгнул вниз. Через мгновение он прохрипел:— Давай сюда!Наташа заглянула вниз и увидела Гостева. Он стоял по горло в воде. Его лицо стало белее снега. Это было так страшно, что девушка зажмурилась.— Скорей, черт! — заорал Гостев. — Скорей.Наташа шагнула вниз и почувствовала, как ее подхватили сильные руки шофера. Он держал ее над головой и нес к берегу. Руки у него дрожали, глаза налились кровью, а тело покалывало тысячью иголок, не больно, но противно.Он добрел до берега и бросил Наташу в снег. Здесь, у берега, ему было так же, как и около машины, почти по горло. Он начал карабкаться, но лед был свежий, скользкий. Гостев все время падал вниз, в воду. Наташа протянула ему руки.— Держись!Гостев взял ее пальцы и, упершись ногами в крутую стенку ледяного берега, начал подтягиваться. Наташа заскользила. Как она ни старалась упираться коленями, снег под ней полз прямо в черную полынью, к Гостеву. Он увидел это. Разжал пальцы.Упал в воду, и брызги, поднятые им, сразу же зазвенели льдинками. Гостев пошел вдоль берега, отыскивая место, где можно было бы выбраться из воды. Он шел, словно ледокол в Арктике: от него отскакивали маленькие льдинки и тонко звенели, сталкиваясь друг с другом.Наташа бежала по снегу, проваливалась, вылезала и кричала не переставая:— Давай руку! Давай руку, Гостев!Шофер упрямо мотал головой и брел все дальше, к тому месту, где рядом с водой из снега торчала стеклянная ива. Там он вылез и упал в снег.— Беги вдоль по берегу, — сказал он девушке, задыхаясь, чувствуя, как сердце у него поднималось к горлу. — Беги! Ну!— Ты что? — испуганно спросила Наташа, увидав, как весь он, на глазах, покрывался хрустящей корочкой льда.— Что ты?! — закричала девушка, и лес отозвался смешливым многоголосым эхом.Когда женщина чувствует, что мужчина, спутник в трудной дороге, слабее ее, она может стать впереди, она может повести его за собой. Но когда женщина знает силу своего спутника, его мужество, а потом видит его бессильным, не таким, каким привыкла видеть всегда, вот тогда она теряется, становясь только женщиной, которая призвана любить, бояться и жалеть.— Беги! — снова прохрипел Гостев. — Вдвоем нам ни к чему…Наташа заплакала, а потом схватила Гостева за воротник, рванула на себя и с размаху, что есть силы, Ударила его по лицу.— Не надо, — прошептал Гостев, — больно мне.Девушка почувствовала, как у нее напряглись мышцы шеи. Она снова схватила Гостева и снова начала его бить по лицу. Потом стащила с него ватник и джемпер.Ватник, хрустнув, сломался. Наташа сорвала с плеч свою куртку и стала втискивать в теплые рукава холодеющее тело Гостева. Наташа застегнула на нем все пуговицы, рванула Гостева на себя и посадила в снег. Он упал. Наташа снова посадила его, а он снова упал. Тогда девушка стала бить его руками по холодному лицу, ногами толкать в ребра и живот.— Больно, — зло сказал Гостев.Наташа засмеялась сквозь слезы: «Больно — это тепло…» Девушка стащила с себя меховые штаны. Холод сразу же прошел сквозь легкую фланелевую ткань лыжных брюк. Эти брюки ей сшила в Москве бабушка по последней моде: узенькими, с накладными карманами и белой строчкой по швам. Наташа развязывала шнурки у лодыжек и все время следила за тем, чтобы Гостев не упал в снег. Но он все-таки упал. Наташа подскочила к нему, схватила за руки и принялась разводить их в стороны, стараясь разогреть Гостева. И вдруг Наташа подумала: «Ведь в машине спички и спирт. Это спасение!» Она оглянулась на полынью, на машину, которая врастала в лед, на стеклянную иву у берега, на долговязого человека с белым лицом, который только что спас ее, и побежала к реке.— Стой! — закричал Гостев.Ему показалось, что кричал он зычно и громко. А на самом деле он свистяще шептал:— Стой! Стой! Наташа! Стой!Девушка бежала по льду. И тогда он поднялся. Как пьяный, раскачиваясь из стороны в сторону, Гостев пошел следом за Наташей. И чем дальше и быстрее он шел, тем больше чувствовал в себе силу, которая победит холод.Сейфуллин, Проценко и Геметов лежали под машиной на тулупе. Геметов светил переноской, а шоферы лихорадочно кончали ремонт. Решили сделать одну проценковскую машину и на ней привезти в партию кинопередвижки и движок, чтобы в новогоднюю ночь у людей был свет.— Да, — продолжал Сейфуллин, усмехаясь, — посмеются над нами, как нагрянем. Я, между прочим, очень обожаю консервированные сливы с манной кашей. Вернемся — две банки съем.— Так я тебе две банки и дам! — возразил Геметов.— А за героизм?Все засмеялись. Сейфуллин торопился, и поэтому гаечный ключ то и дело соскакивал с пробки маслобака.— Черт, — сквозь зубы сказал Сейфуллин и выругался. «Товарищ, я вахту не в силах стоять»,Сказал кочегар кочегару, — простонал Проценко и закончил прозой, которую так презирал: — Башка, ребята, лопается.— Потерпи, браток, — попросил Геметов, — немного уж осталось.Проценко крякнул и снова, как фотограф в темный мешок, запустил руки в мотор.Стараясь хоть чем-нибудь помочь шоферам, Геметов начал рассказывать смешные анекдоты.«Хороший какой мужик, — подумал Сейфуллин, — беспокойный и заботливый…» Он посмотрел на снабженца и улыбнулся ему. Тот сморщил лицо и сказал:— Неспокойно у меня на душе за наших. Просто черт знает как скребет. Не надо было их одних пускать. Пропади это шампанское пропадом!Проценко довернул гайку, бросил ключ и сказал:— Все. Поехали.
…Воронов проснулся оттого, что в дверь громко стучали ногами. Он нашел рукой очки на тумбочке, быстро надел их и крикнул:— Кто?!— Я, Геметов.— Молодец, старина! — засмеялся Воронов, натягивая джемпер.— Да скорей откройте! — крикнул Геметов.Воронов босиком подбежал к двери, откинул щеколду. В комнату вошел снабженец. На руках у него лежала белая Наташа. Воронов отступал, пока не сел на кровать.— Пустите, — попросил Геметов, — я ее положу.Воронов встал, взял у него из рук девушку и, склонившись над ней, спросил:— Наташа, Наташенька, ты слышишь меня?Девушка открыла глаза, узнала Воронова и заплакала.— Ну, с Новым годом вас! — сердито сказал Геметов. — А я пошел Гостева спиртом лечить. Поморозился парень. Да, товарищ Воронов, гречку сейчас раздавать или вместе с рыбными консервами? Я трески привез…Воронов не слушал его. Он смотрел в Наташино лицо неотрывно, жадно. Геметов покачал головой. Пошел к двери и уже с порога сказал:— А подруга ваша — девка что надо.
…Стрелки маленького будильника показывали половину третьего. Новый год пришел, а с ним пришло счастье…
…О моей поездке к геологам в нашей газете было напечатано совсем немного. На третьей полосе, в нижнем левом углу, петитом было набрано: "Трудная работа геологов. Только за последние два месяца в районе р.Сумары обнаружено три крупных алмазных месторождения. Поиски велись под руководством старейшего сибирского поисковика И.М.Алаторцева.В восьмистах километрах севернее Сумары экспедицией И.В.Воронова открыта алмазная трубка. Поиски продолжаются…"
1 2 3 4
…Лед вспузырило, как простоквашу.— Через реку махнем, — сказал Гостев, быстро взглянув на светящийся циферблат часов, — а там до дома пять километров.— Успеем к двенадцати?— Должны.— А Геметов волновался…— Правильно делал. В тайге без дружбы нельзя.Наташа не поняла.— Ну, когда один, — пояснил Гостев. — В тайге одному нельзя, пропадешь зазря.— Это верно, — согласилась девушка.— У меня к вам вопрос.— Какой?— Вы нашему товарищу Воронову не родственницей будете?Наташа улыбнулась.— Нет.— Странно, — вдруг обрадовался Гостев. — А то мне ваша личность показалась знакомой. У Воронова на столе стоит. Только там значительно некрасивше. Это точно.Гостев посмотрел на девушку, увидал ее профиль, хотел сказать что-то, но не успел: впереди чернела полынья. Гостев вывернул руль и почувствовал, как у него сразу же вспотели ладони: что-то захрустело так, будто рвали коленкор. Наташа уперлась руками в сиденье, чтобы не удариться лбом о стекло. Передние колеса провалились под лед.Гостев рванул рычаг коробки скоростей вверх и дал задний ход. В ту же минуту раздался треск, но теперь уже с боков. И в кабину хлынула дымная, обжигающая вода.Наташа вскочила на сиденье. Гостев распахнул дверцу и прыгнул вниз. Через мгновение он прохрипел:— Давай сюда!Наташа заглянула вниз и увидела Гостева. Он стоял по горло в воде. Его лицо стало белее снега. Это было так страшно, что девушка зажмурилась.— Скорей, черт! — заорал Гостев. — Скорей.Наташа шагнула вниз и почувствовала, как ее подхватили сильные руки шофера. Он держал ее над головой и нес к берегу. Руки у него дрожали, глаза налились кровью, а тело покалывало тысячью иголок, не больно, но противно.Он добрел до берега и бросил Наташу в снег. Здесь, у берега, ему было так же, как и около машины, почти по горло. Он начал карабкаться, но лед был свежий, скользкий. Гостев все время падал вниз, в воду. Наташа протянула ему руки.— Держись!Гостев взял ее пальцы и, упершись ногами в крутую стенку ледяного берега, начал подтягиваться. Наташа заскользила. Как она ни старалась упираться коленями, снег под ней полз прямо в черную полынью, к Гостеву. Он увидел это. Разжал пальцы.Упал в воду, и брызги, поднятые им, сразу же зазвенели льдинками. Гостев пошел вдоль берега, отыскивая место, где можно было бы выбраться из воды. Он шел, словно ледокол в Арктике: от него отскакивали маленькие льдинки и тонко звенели, сталкиваясь друг с другом.Наташа бежала по снегу, проваливалась, вылезала и кричала не переставая:— Давай руку! Давай руку, Гостев!Шофер упрямо мотал головой и брел все дальше, к тому месту, где рядом с водой из снега торчала стеклянная ива. Там он вылез и упал в снег.— Беги вдоль по берегу, — сказал он девушке, задыхаясь, чувствуя, как сердце у него поднималось к горлу. — Беги! Ну!— Ты что? — испуганно спросила Наташа, увидав, как весь он, на глазах, покрывался хрустящей корочкой льда.— Что ты?! — закричала девушка, и лес отозвался смешливым многоголосым эхом.Когда женщина чувствует, что мужчина, спутник в трудной дороге, слабее ее, она может стать впереди, она может повести его за собой. Но когда женщина знает силу своего спутника, его мужество, а потом видит его бессильным, не таким, каким привыкла видеть всегда, вот тогда она теряется, становясь только женщиной, которая призвана любить, бояться и жалеть.— Беги! — снова прохрипел Гостев. — Вдвоем нам ни к чему…Наташа заплакала, а потом схватила Гостева за воротник, рванула на себя и с размаху, что есть силы, Ударила его по лицу.— Не надо, — прошептал Гостев, — больно мне.Девушка почувствовала, как у нее напряглись мышцы шеи. Она снова схватила Гостева и снова начала его бить по лицу. Потом стащила с него ватник и джемпер.Ватник, хрустнув, сломался. Наташа сорвала с плеч свою куртку и стала втискивать в теплые рукава холодеющее тело Гостева. Наташа застегнула на нем все пуговицы, рванула Гостева на себя и посадила в снег. Он упал. Наташа снова посадила его, а он снова упал. Тогда девушка стала бить его руками по холодному лицу, ногами толкать в ребра и живот.— Больно, — зло сказал Гостев.Наташа засмеялась сквозь слезы: «Больно — это тепло…» Девушка стащила с себя меховые штаны. Холод сразу же прошел сквозь легкую фланелевую ткань лыжных брюк. Эти брюки ей сшила в Москве бабушка по последней моде: узенькими, с накладными карманами и белой строчкой по швам. Наташа развязывала шнурки у лодыжек и все время следила за тем, чтобы Гостев не упал в снег. Но он все-таки упал. Наташа подскочила к нему, схватила за руки и принялась разводить их в стороны, стараясь разогреть Гостева. И вдруг Наташа подумала: «Ведь в машине спички и спирт. Это спасение!» Она оглянулась на полынью, на машину, которая врастала в лед, на стеклянную иву у берега, на долговязого человека с белым лицом, который только что спас ее, и побежала к реке.— Стой! — закричал Гостев.Ему показалось, что кричал он зычно и громко. А на самом деле он свистяще шептал:— Стой! Стой! Наташа! Стой!Девушка бежала по льду. И тогда он поднялся. Как пьяный, раскачиваясь из стороны в сторону, Гостев пошел следом за Наташей. И чем дальше и быстрее он шел, тем больше чувствовал в себе силу, которая победит холод.Сейфуллин, Проценко и Геметов лежали под машиной на тулупе. Геметов светил переноской, а шоферы лихорадочно кончали ремонт. Решили сделать одну проценковскую машину и на ней привезти в партию кинопередвижки и движок, чтобы в новогоднюю ночь у людей был свет.— Да, — продолжал Сейфуллин, усмехаясь, — посмеются над нами, как нагрянем. Я, между прочим, очень обожаю консервированные сливы с манной кашей. Вернемся — две банки съем.— Так я тебе две банки и дам! — возразил Геметов.— А за героизм?Все засмеялись. Сейфуллин торопился, и поэтому гаечный ключ то и дело соскакивал с пробки маслобака.— Черт, — сквозь зубы сказал Сейфуллин и выругался. «Товарищ, я вахту не в силах стоять»,Сказал кочегар кочегару, — простонал Проценко и закончил прозой, которую так презирал: — Башка, ребята, лопается.— Потерпи, браток, — попросил Геметов, — немного уж осталось.Проценко крякнул и снова, как фотограф в темный мешок, запустил руки в мотор.Стараясь хоть чем-нибудь помочь шоферам, Геметов начал рассказывать смешные анекдоты.«Хороший какой мужик, — подумал Сейфуллин, — беспокойный и заботливый…» Он посмотрел на снабженца и улыбнулся ему. Тот сморщил лицо и сказал:— Неспокойно у меня на душе за наших. Просто черт знает как скребет. Не надо было их одних пускать. Пропади это шампанское пропадом!Проценко довернул гайку, бросил ключ и сказал:— Все. Поехали.
…Воронов проснулся оттого, что в дверь громко стучали ногами. Он нашел рукой очки на тумбочке, быстро надел их и крикнул:— Кто?!— Я, Геметов.— Молодец, старина! — засмеялся Воронов, натягивая джемпер.— Да скорей откройте! — крикнул Геметов.Воронов босиком подбежал к двери, откинул щеколду. В комнату вошел снабженец. На руках у него лежала белая Наташа. Воронов отступал, пока не сел на кровать.— Пустите, — попросил Геметов, — я ее положу.Воронов встал, взял у него из рук девушку и, склонившись над ней, спросил:— Наташа, Наташенька, ты слышишь меня?Девушка открыла глаза, узнала Воронова и заплакала.— Ну, с Новым годом вас! — сердито сказал Геметов. — А я пошел Гостева спиртом лечить. Поморозился парень. Да, товарищ Воронов, гречку сейчас раздавать или вместе с рыбными консервами? Я трески привез…Воронов не слушал его. Он смотрел в Наташино лицо неотрывно, жадно. Геметов покачал головой. Пошел к двери и уже с порога сказал:— А подруга ваша — девка что надо.
…Стрелки маленького будильника показывали половину третьего. Новый год пришел, а с ним пришло счастье…
…О моей поездке к геологам в нашей газете было напечатано совсем немного. На третьей полосе, в нижнем левом углу, петитом было набрано: "Трудная работа геологов. Только за последние два месяца в районе р.Сумары обнаружено три крупных алмазных месторождения. Поиски велись под руководством старейшего сибирского поисковика И.М.Алаторцева.В восьмистах километрах севернее Сумары экспедицией И.В.Воронова открыта алмазная трубка. Поиски продолжаются…"
1 2 3 4