– Бран! – нёсся над ущельем воинственный клич атакующих.
Да, победа их была почти предрешена, но это самое «почти»… То, что произошло в следующий момент, повергло в шок меня, да, похоже, и всех оставшихся в живых воинов гарнизона. Но то впечатление, которое произошедшее произвело на каледонцев, было просто неописуемо. Ночная тьма наполнилась уханьем, рокотом, нечеловеческим хохотом, леденящим душу завыванием оголодавших оборотней. Казалось, вся преисподняя в полном составе, бросив котлы с недоваренными грешниками, выбралась полюбоваться своими потенциальными клиентами. Если бы вдруг по Чевиотским горам прокатилась волна цунами, и она бы, пожалуй, не смогла быстрее смести размалёванных воинов со стен едва державшейся бастиды.
– Капитан, шо это было? – с радостью услышал я недоумевающий голос Лиса. – Шо-то я не понял последнего манёвра. Кому это мы тут спать помешали?
– Не знаю, – честно признался я, закрывая уши ладонями, чтобы не слышать ужасающей какофонии, разносящейся над ущельем.
– Надо же, и такое бывает! – восхитился мой напарник. – Не, однако этот панк-рок мне положительно нравится. Особенно если учесть, шо эти чёртовы колдунцы своими дубинами мне чуть все рёбра не растрощили. Ну шо, командир? Блин, как же оно болит! Как ты считаешь, может, сейчас самое время поздороваться с местным начальством?
Я обвёл глазами поле боя, засыпанное телами убитых и раненых. Ночь стирала различия между недавними врагами, и оттого картина внезапно наступившего затишья казалась ещё более устрашающей.
– Сэр Торвальд, – раздалось за моей спиной.
Я обернулся. У распахнутой двери бастиды, прижимая окровавленную ладонь к голове, стоял юноша лет восемнадцати в добротной кольчуге, опоясанный широким боевым поясом.
– Я Кархэйн, оруженосец сэра Богера Разумного. Простите, я сэр Кархейн. Мой господин только что посвятил меня в рыцари. Сэр Богер просил передать вам, что умирает и вряд ли доживёт до рассвета. Он просит вас подняться к нему.
– Я иду, – кивнул я. – Да, сэр Кархейн, велите позаботиться о раненых и сосчитать потери.
– Конечно, сэр. – Юный рыцарь сделал жест одному из воинов выполнять приказ и, поклонившись, попросил меня следовать за ним.
Признаться, я не заметил, когда рядом со мной оказался Лис, но он на правах моего комита – не то оруженосца, не то телохранителя – имел на то вполне законные основания.
– Капитан, как ты думаешь, местные аборигены после этакой психической атаки оставят нас в покое или поутру решат поинтересоваться, что здесь за нечисть колобродит?
– Вероятно, на рассвете надо ждать очередной штурм.
– Вот и мне так почему-то кажется. Тогда ты, как поставленный Ллевелином начальник всего этого безобразия, надеюсь, не будешь возражать, если я тут пошерстю по сусекам? Надо прикинуть, чем поутру отплёвываться будем.
– Давай действуй, – коротко кинул я.
– Вот за шо я тебя, Капитан, ценю, так это за поддержку разумной творческой инициативы. Всё, – ухмыльнулся он, вытирая пот со лба, – не буду мешать рыцарственной беседе.
На второй этаж, где, по словам юного рыцаря, лежал умирающий сэр Богер, вела приставная лестница, в случае опасности убиравшаяся в прорезанный между толстых потолочных балок люк. Командир гарнизона, ещё молодой мужчина, с обширной лысиной, поросшей кое-где редкими пучками волос, лежал на покрытом медвежьей шкурой деревянном топчане, положив одну руку на эфес меча и прижимая вторую к кровавому пятну на белой льняной рубахе.
– Я привёл его, сэр Богер, – негромко сказал Кархейн.
– Сэр Торвальд, – прошептал раненый, открывая редкозубый рот, – прошу вас, приблизьтесь. Мне тяжело говорить, ибо последние капли жизни моей утекают в море вечности.
Судя по расположению раны, командир гарнизона говорил правду. Однако ни смертный час, ни боль не могли свернуть его с приличествующего доброму рыцарю куртуазного тона.
– Чёрная мгла стоит перед моими очами, – продолжал сэр Богер, – и в этой мгле я уже слышу шаги безглазой воительницы, поражающей всякого, рождённого под небесным сводом.
– Не тратьте силы, мой друг. – Я поспешил присесть возле умирающего. – Вы хотели меня видеть?
– Увы, велико моё горе! – простонал он. – Ибо перед смертью своей не суждено мне узреть вас. Мир тёмен передо мной… – рыцарь отнял руку от груди и протянул её в моём направлении. – Возьмите мою руку, и я умру счастливым, ибо какая участь может быть выше признания столь достойного рыцаря!
– Сэр, быть может, вам нужен священник, – начал было я, но осёкся, понимая, что во всей округе, пожалуй, не сыщется даже захудалого монаха.
– Пустое. В моём мече заключена часть зуба блаженнейшей Марии Магдалины, и я верю, что, памятуя моё почитание сей святыни, апостол Пётр впустит меня в Царствие Божие.
Я глядел на рыцаря, на торчащий из раны обломок дротика, на часто вздымающуюся грудь, понимал, что ему остались считанные минуты, и в то же время тихо радовался, что мой неугомонный напарник занят ревизией поступившего в наше распоряжение имущества. Уж он бы не преминул высказать своё авторитетное мнение по поводу священной стоматологии.
– Слушайте меня, сэр Торвальд, – продолжал раненый, – передайте герцогу Ллевелину, что я виновен, ибо позволил мятежникам незамеченными подобраться к бастиде. Эти дикари прячутся меж камней точно змеи. – Он замолчал, широко открытым ртом хватая воздух. – Передайте, что я честно сражался… – он вновь умолк.
– Сэр Богер, – спросил я, не отпуская руки рыцаря, – скажите мне, что это были за звуки, кои спасли нам жизнь?
– Органон, – почти прошептал умирающий и, собравшись с силами, позвал своего недавнего оруженосца. – Кархэйн, окажи мне последнюю услугу.
– Я слушаю вас, сэр. – Стоящий за моим плечом юноша склонился над своим господином.
– Выдерни обломок из раны.
– Но это убьёт вас!
– Вот и славно. Я и так слишком долго задержался между мирами. Делай, что тебе велят!
– Повинуюсь вам, сэр, – тихо промолвил рыцарь и, ухватив сломанное древко дротика у самой раны, резким рывком вырвал из его груди железное жало.
– Мария Дева, – шевельнулись губы сэра Богера, и рука, из последних сил поднятая им, безвольно упала на пол.
– Умер. – Я повернулся к своему рыцарственному собрату, стаскивая с головы железный колпак шлема.
– «Эй, Капитан!» – прорезался в моей голове неуместно радостный голос Лиса. – «Я понял, почему эти лица скоттской национальности ломились сюда шо те хохлы в пивной ларек. У них тут нехилая заначка верескового мёда! Бочек десять». Вересковый мёд – автору неизвестно, каким образом пикты готовили сей напиток. Вереск – растение не медоносное, поэтому оставляем этот факт, как и всё, что произойдёт далее, на совести Р.Л.Стивенсона.


– «Серёжа, сэр Богер умер».
– «Да?» – Рейнар замялся. – «Нехорошо, конечно, получилось. Однако, думаю, стоит помянуть его из здешних запасов. Полагаю, он бы одобрил».
Я собрался было что-то ответить моему другу, но тут в люке показалась голова того самого воина, которому Кархэйн поручил счёт потерь и заботу о раненых.
– Готово, господа рыцари, – бросил он, взглядом спрашивая разрешения подняться в зал.
– Докладывай, – скомандовал ему я, и коренастый и основательный валлиец, быстро забравшись вверх по лестнице, очутился перед нами целиком.
– С вашего позволения, господа, – начал он. – Три десятка да ещё полдесятка наших начисто полегли. Ещё десяток, да десяток без двух совсем плохи были. Я им помог. – Валлиец положил руку на висевший у пояса украшенный моржовым клыком кинжал. Я невольно вздрогнул, представляя себе эту помощь, но говорившего, похоже, подобные издержки ремесла ничуть не смущали. – Десяток, да ещё четыре, – он поднял вверх указанное количество пальцев, – ранены, но ещё держатся.
Памятуя о неумолимом кинжале валлийца, я осознал, что в число этих четырнадцати вполне могут входить и те, кто, как и мы с Лисом, отделался ушибами и царапинами, и те, чья душа ещё просто не определилась, через какую дырку в теле вылетать к небесам.
– Стало быть, вот, – флегматично завершил свой доклад старый воин.
– Ещё семеро осталось лежать за воротами, – хмуро добавил я.
– Сэр Богер, – негромко напомнил Кархэйн.
– Да, теперь ещё и он. Сколько всего воинов было в крепости?
– Шесть дюжин да мы с господином. Три дюжины пришли с вами.
– Стало быть, – я принялся суммировать названные цифры, – мы с тобой, Рейнар, две дюжины бойцов, да чёртова дюжина с одним из тех, кто ещё на что-то годен. Не густо. Если утром мятежники снова пойдут на приступ, нам несладко придётся.
– «Слушай, Капитан», – вновь раздался на канале голос Лиса, всё это время державшегося на связи, – «у меня есть гениальный план, полный элегантности и самоотречения. Надеюсь, ты это оценишь, когда будешь писать отчёт о проделанной работе. Давай выкатим крашенным горцам пару-тройку бочек вересковки. Они ужрутся так, шо красно-синий цвет лица станет для них натуральным, а те, кто не ужрётся, поубивают друг друга от безысходной тоски и острой алкогольной недостаточности. А мы тем временем валим отсюда тыгыдымским аллюром, ибо чего ради здесь торчать, лично мне абсолютно непонятно».
– «Лис, боюсь, двух-трёх бочек на эту ораву не хватит», – усомнился я. – «Если здесь обещанная Ллевелином армия Горры, то это никак не меньше двадцати тысяч воинов. Но даже если перед нами всего лишь передовой отряд, то и на них мёда не хватит. Ну а только пойдёт слух, что у бастиды поят даром, – к завтрашнему вечеру здесь будет всё мужское население Каледонии, включая стариков и подростков».
– «Ну ладно-ладно, уболтал! Выставим пять бочек! Хотя это уже транжирство и прямая растрата казённого имущества. Пока население будет сбегаться, мы уже окажемся за Адриановым валом».
– Сэр Торвальд. – Не слышавший нашей оживлённой беседы Кархэйн уже скомандовал своему помощнику выставить стражу на стенах и осмотреть крепление засовов на воротах и теперь, дождавшись, когда мы остались одни, обратился ко мне: – Положение весьма затруднительно, однако в нашем распоряжении имеется органон, свидетелем действия которого вы были, и «адское жерло».
– Что? – непонимающе спросил я.
– О, – улыбнувшийся сэр Кархэйн бросил взгляд на мёртвого рыцаря, – мой покойный господин не зря носил сеньяль Разумный. Ему удалось здесь обнаружить давно забытые боевые устройства, которыми во времена Империи легионеры держали в страхе окрестный сброд. Пойдёмте, пойдёмте скорее, я вам всё покажу.
– «Ух ты!» – Лис, очевидно, осознавший, что в нашей несокрушимой твердыне ещё остались неисследованные уголки, устремился к нам. – «Шо там у вас ещё за лекция о килыпе кельта и культе кольта? Я тоже хочу посмотреть на задницу Вельзевула и прочие его органоны».
Едва успели слова напарника отзвучать в моей голове, как он и сам появился на нашем этаже с безапелляционным:
– Короче, бардак во дворе полный. Я распорядился сбрасывать убитых каледонцев со стены с таким расчётом, чтоб, падая, они ломали дротики. А то скотты поутру к нам в бастиду, шо по бульвару, загуляют.
– О, сэр Рейнар, – почтительно приветствовал юноша.
– Да ну, к чему условности! Оставим сэров сэрам. Можно попросту, без чинов – энц Рейнар л'Арсо де Гайрен д'Орбиньяк. Да, кстати, дружище! Я тут хотел у тебя спросить: то, что ночью пыхтело, это не органон случайно? Уж больно звук похож.
Я метнул на друга негодующий взгляд.
– Вы знаете об органоне? – с нескрываемым удивлением расширил глаза Кархэйн.
– Тю?! Да у нас на родине такой штуковиной ворон от полей отгоняют.
– Империя, – восторженно прошептал наш новый боевой товарищ.
– Кстати, Капитан, к слову: ты можешь объяснить мне, шо это за штуковина?
– Сейчас увидим, – заверил я. – Судя по названию, это такой духовой инструмент.
– Знавал я один духовой инструмент. Им, если помнишь, Шерлоку Холмсу чуть было башку не разнесли.
Кархэйн не обманул. Стоило нам подняться этажом выше под самую боевую галерею бастиды, и мы увидели сооружение, способное вызвать душевный трепет последователя премудрого Архимеда. Хитроумная система колёс была связана с кузнечными мехами, такими большими, что, вероятно, некогда они принадлежали самому Виланду – отцу мечей Виланд – у скандинавов бог-кузнец.

. От мехов к стенам отходило множество труб разной толщины и конфигурации, бесследно исчезавших в скальном граните постройки.
– Вот он, органон, – гордо произнёс Кархэйн, словно представляя нам своего закадычного друга. – Кельты отважные бойцы, – пояснил молодой рыцарь, – но весьма боятся злых духов, бродящих по земле в ночное время. Когда-то римляне подметили эту черту своих врагов и стали сооружать такие органоны.
Юноша подошёл к колесу и с некоторой натугой начал вращать его. Зубчатая передача сдвинула остальные колёса с места, и меха стали подниматься словно сами собой, вздымая вверх тяжёлые каменные пластины прикреплённого сверху груза. Наконец они раздулись, в механизме что-то щёлкнуло, и воздух со свистом устремился в невероятно огромный просмоленный кожаный мешок, до того безжизненно лежавший на полу. Каменный груз тянул меха вниз, выдавливая остатки воздуха. Затем всё повторилось снова, и так ещё несколько раз, пока надувшийся мешок не занял половину зала.
– Теперь слушайте. – Кархэйн устремился к мешку и повернул ему одному известный ворот. Окрестные скалы опять завыли, заголосили, захохотали сумасшедшим хохотом, несомненно, усиливая эффект, произведённый незадолго до того.
– «Капитан, шоб я так жил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10