Какие бы
колебания ни возникали, он знал, что действует правильно. Но правильность
сознавал рассудком, а сомнения шли от сердца.
Он понимал, что причина тут одна: он не хочет бежать из "Фишхука".
Ему тут нравится, ему интересно работать в "Фишхуке" и не хочется бежать.
Но эту борьбу с самим собой он выиграл много месяцев назад. Уже тогда
пришло решение: когда придет время, он уйдет, все бросит и убежит, как бы
ни хотелось остаться.
Потому что Годфри Стоун уже прошел через все это и, спасаясь
бегством, выбрал момент и позвонил - не для того, чтобы просить о помощи,
а чтобы предупредить.
- Шеп! - он выдыхал слова, словно на бегу. - Шеп, слушай и не
перебивай. Если когда-нибудь вернешься не таким, каким улетал, уноси ноги.
Не жди ни минуты. Сразу же уноси ноги.
Затем в трубке щелкнуло, и все стихло.
Блейн помнил, как стоял, продолжая сжимать трубку в руке.
"Да, Годфри, - сказал он в молчащий телефон. - Да, я запомню.
Спасибо. Удачи тебе".
И все. Больше Годфри Стоуна никогда не видел и не слышал.
"Если ты вернешься не таким", - сказал Годфри. И вот теперь я "не
такой". Я ощущаю в себе чужой разум, второе "я", прячущееся в мозгу. Вот
что, значит, делает человека "не таким". А как же другие? Не может быть,
чтобы все повстречали того самого Розового, обитающего в пяти тысячах
световых лет от Земли. Сколько же еще способов стать "не таким"?
Скоро в "Фишхуке" узнают, что я прилетел "не таким". Этому невозможно
помешать. Узнают, лишь только закончат обрабатывать информацию. Тогда меня
запрут в лаборатории и приставят "слухача" - человека, ковыряющегося в
чужих мыслях. Слухач будет разговаривать дружелюбно и даже с сочувствием,
а сам в это время будет извлекать из моего мозга Чужой Разум -
выковыривать из убежища и исследовать.
Он подошел к лифту и уже собрался нажать кнопку, но тут распахнулась
одна из выходящих в холл дверей.
- А, Шеп, это ты, - произнес человек, появившийся в двери. - Слышу,
кто-то вышел из пусковой, думаю, кто бы это мог быть.
- Я только что вернулся, - ответил Блейн.
- Не хочешь зайти ко мне на минутку? - пригласил Кирби Рэнд. - Я как
раз собирался открыть бутылочку.
Блейн знал, что раздумывать некогда. Надо или зайти и выпить пару
рюмок, или сразу отказаться. Но отказ вызовет у Рэйна подозрение. Потому
что работа Рэнда - подозревать. Не зря он начальник отдела безопасности
"Фишхука".
- Ладно, - согласился Блейн, стараясь говорить как можно спокойнее. -
Только ненадолго. Свидание. Нехорошо заставлять девочку ждать.
Это должно избавить от всяких дальнейших предложений, подумал Блейн.
А то этот тип от избытка чувств может пригласить пообедать или что-нибудь
посмотреть.
Кабина уже почти подошла к их этажу, но Блейн заставил себя отойти от
лифта. Идиотская задержка, но ничего не поделаешь.
Когда он вошел к Рэйну, тот дружески похлопал его по плечу.
- Ну, как путешествие? - спросил Рэйн.
- Все отлично.
- Далеко летал?
- Около пяти тысяч световых.
Рэнд кивнул:
- Этого я мог и не спрашивать. Теперь все летают далеко. Поблизости
мы уже почти все закончили. Еще сотня лет - и начнем летать за десять
тысяч.
- Разницы большой нет, - сказал Блейн. - Стоит только вылететь, как
ты уже там. Расстояние не имеет значения. Может, когда станем летать еще
дальше, до середины Галактики, тогда появятся помехи. И то вряд ли.
- Ученые тоже так считают.
Рэнд пересек кабинет, подошел к массивному столу и взял бутылку.
Отбил сургуч и вытащил пробку.
- Знаешь, Шеп, - сказал он, - мы занимаемся фантастическим делом. И,
хотя иногда надоедает, в нем есть своя романтика.
- Просто мы дошли до этого очень поздно, - ответил Блейн. - Умение
было в нас всегда, а им не пользовались. Потому что не могли найти ему
практического применения. Потому что все это казалось слишком немыслимым.
Потому что отказывались верить. Древние догадывались об этом умении, но не
понимали его и считали колдовством.
- Простые люди и сегодня так думают. - Рэнд достал лед из встроенного
в стену холодильника, положил в бокалы и наполнил их почти до краев. -
Садись. - Он протянул Блейну бокал и сел за стол. - Напрасно не
присаживаешься. Ты же не особенно спешишь, а сидя пить гораздо приятнее.
Блейн сел. Рэнд положил ноги на стол, устраиваясь поудобнее.
Осталось не более двадцати минут!
А он сидит здесь, сжимая в руке бокал, и ждет, когда Рэнд снова
заговорит. И в эту секунду, когда оба молчали, Блейну послышалось дыхание
"Фишхука". "Фишхук" представился ему огромным живым существом, которое
лежит здесь, в Северной Мексике, прильнув к закутавшейся в ночь
матери-Земле. У этого существа есть сердце, легкие, пульсирующие вены, и
он, Блейн, чувствует этот пульс.
- У вас, исследователей, не жизнь, а одно удовольствие, - сидящий за
противоположным концом стола Рэнд изобразил на лице добродушие. - Я иногда
вам завидую.
- Для нас это работа, - небрежно заметил Блейн.
- Вот сегодня ты побывал за пять тысяч световых лет. Наверняка это
тебе что-то дало.
- Да, пожалуй, - согласился Блейн. - Испытываешь какое-то высшее
духовное удовлетворение, когда подумаешь, куда летал. А сегодня к тому же
было интересней, чем обычно. Кажется, я нашел жизнь.
- Расскажи, - попросил Рэнд.
- Тут нечего рассказывать. Я натолкнулся на это существо, когда время
уже кончалось. И не успел ничего сделать, как меня потащило назад. Ты
должен что-то придумать, Кирби. Это чертовски мешает.
- Вряд ли это возможно, - Рэнд покачал головой.
- Вы должны позволить нам хоть иногда действовать по собственному
усмотрению, - настаивал Блейн. - Лимит времени не должен быть таким
строгим. А то приходится торчать все тридцать часов на планете, где нечего
делать, а когда, кажется, что-то находишь, тебя возвращают на Землю.
Рэнд усмехнулся.
- И не пытайся утверждать, что вам это не по силам, - продолжал
Блейн. - Я знаю, что это возможно. В распоряжении "Фишхука" столько
ученых...
- Да, нет, я не спорю, - ответил Рэнд, - это возможно, конечно.
Просто мы не хотим выпускать контроль из своих рук.
- Боитесь, кто-нибудь останется?
- Не исключено.
- Зачем? - удивился Блейн. - Ведь там ты уже не человек. Только
человеческий разум, запрятанный в хитроумную машину.
- Нас устраивает все как есть. И потом, мы очень ценим вас,
исследователей. Меры безопасности необходимы. Вдруг за пять тысяч световых
лет случится авария? Вдруг что-то произойдет и разведчик не сможет
управлять машиной? В этом случае он для нас потерян. А так все делается
автоматически. Отправляя вас, мы знаем наверняка, что вы вернетесь.
- Вы слишком высоко нас цените, - сухо заметил Блейн.
- Вовсе не слишком, - возразил Рэнд. - Ты даешь себе отчет, сколько
человек приходится отсеять, прежде чем найдешь подходящего? Он должен быть
и телепатом, и иметь способности к телепортации, и обладать психикой,
способной выдержать все, что бы ни встретилось в космосе. И наконец, он
должен быть предан "Фишхуку".
- Ну, преданность-то вы покупаете. Тут еще никто не жаловался на
слишком маленькую зарплату.
- Я говорю о другом, - остановил его Рэнд, - ты знаешь о чем.
А каков ты сам, подумал Блейн, какими человеческими качествами надо
обладать, чтобы работать в системе безопасности? Может, надо уметь
подслушивать чужие мысли, подглядывать в чужой разум? Но я знаю Рэнда
много лет и не замечал за ним таких способностей. Если бы Рэнд был
слухачом, зачем ему держать людей, единственная задача которых -
подслушивать чужие мысли?
- И все-таки, - сказал Блейн, - я не вижу необходимости держать нас
под контролем постоянно. Мы могли бы...
- Не пойму, чего ты так беспокоишься. Полетишь еще на свою
драгоценную планету и продолжишь, что начал.
- Конечно, полечу. Я ведь ее нашел, так что в какой-то степени моя.
Он допил виски и поставил бокал.
- Все. Спасибо. Я пошел.
- Ладно, - ответил Рэнд. - Не буду тебя задерживать. Ты завтра
работаешь?
- С девяти.

4
Блейн открыл массивную, роскошно украшенную дверь и вышел на площадь.
Он всегда стоял здесь минуту-другую, наслаждаясь городом, который в этот
час особенно хорош. На площади, залитой мягким светом уличных фонарей,
прохожие казались бесплотными тенями. Легкий вечерний ветерок шелестел
листвой. Молча, почти бесшумно проносились вечно спешащие автомобили. И
все это было слегка подернуто таинственной тонкой дымкой осеннего вечера.
Но сегодня он не стал любоваться городом. Не было времени. В его
распоряжении оставалось всего восемь минут. Каких-то жалких восемь минут.
Его машина на стоянке всего в пяти кварталах отсюда, но до нее не
успеть дойти. Рисковать нельзя. Машину придется оставить...
И еще этот Кирби Рэнд. Зачем ему вдруг понадобилось выходить из
кабинета и звать меня выпить именно в этот вечер?
Вроде бы все выглядело вполне естественно, но от разговора с Рэндом у
Блейна остался осадок легкого беспокойства, ощущение, будто Рэнд знал, что
крадет у него время, будто он о чем-то подозревал.
Но все это позади, успокаивал себя Блейн. Конечно, мне не слишком
повезло, но ничего страшного пока не случилось. Может быть, так даже
лучше. Если б я взял машину, "Фишхук" знал бы наверняка, где меня искать.
Но если уж меня вынудили остаться в городе, то я исчезну за десять минут.
Блейн зашагал вниз по аллее и свернул в направлении, противоположном
стоянке.
Еще бы десять минут, повторял он про себя как молитву. За эти десять
минут я найду дюжину мест, где можно спрятаться - спрятаться, чтобы прийти
в себя, подумать и решить, что делать дальше. Потому что сейчас, без
машины, я просто не знаю, что предпринять.
У него будут эти десять минут, он не сомневался в этом, только бы ему
повезло, только бы не встретить кого-нибудь из знакомых.
Блейн шел и чувствовал, как в голове, подобно пене, вскипает страх.
Не его страх. Страх нечеловеческий. Бездонный, черный, визжащий,
цепляющийся страх, рожденный в разуме, который не может больше выносить
ужасов чужой планеты, не может прятаться в чужом мозгу, не в силах
приспособиться к угрожающей ситуации, невыносимой оттого, что все в ней
непонятно.
Стиснув зубы, Блейн боролся с этим страхом, сознавая краешком ума, не
поддавшимся панике, что страшно не ему, а тому другому, кто прячется у
него в мозгу.
Блейн почувствовал, что сейчас не выдержит и побежит. Но напряг
остатки воли и сдержался. Ему нельзя было бежать: он ни в коем случае не
должен привлекать к себе внимание.
Шатаясь от напряжения, Блейн свернул с аллеи, натолкнулся на толстое
дерево и, вытянув руки, обхватил ствол, как будто надеясь, что
прикосновение к чему-то земному прибавит ему сил.
Он обнял ствол дерева и замер, приникнув к нему. Страх начал медленно
стекать обратно, в глубину мозга. Чужой разум уползал назад в свою нору,
жалко отступая и прячась.
- Все в порядке, - пытался успокоить его Блейн. - Оставайся там, где
есть, и не беспокойся. Предоставь все мне. Я все сделаю сам.
Существо пыталось освободиться. Оно сделало отчаянную попытку
вырваться из плена и, потерпев неудачу, вернулось обратно в самый
безопасный уголок загона, в котором вдруг оказалось.
Только бы это не повторилось, подумал Блейн. Больше не выдержу.
Случись это еще раз - побегу, не в силах противиться страху. Побегу - с
пеной у рта, испуская вопли ужаса. И тогда мне крышка.
Он разжал руки, опустил дерево и теперь стоял рядом с ним,
выпрямившись, оцепенев, с трудом заставляя себя стоять прямо, не
поддаваться слабости. Он чувствовал, что его тело покрыто испариной,
дыхание - как у бегуна, только что прошедшего дистанцию. Неужели сумею
убежать, скрыться? Неужели смогу спастись с этой обузой за пазухой? Даже
одному было бы не легко скрываться от преследования, а если тащишь с собой
этот скулящий от страха разум...
Но от него не избавиться. По крайней мере, сейчас не известно, как
это сделать, и придется терпеть его в себе и бороться вместе с ним, как бы
трудно ни было.
Он отошел от дерева, но теперь шаг его замедлился, стал менее
уверенным. Стараясь унять охватившую его дрожь, придать твердость походке,
Блейн двинулся дальше вниз по аллее. И вдруг почувствовал, что страшно
голоден. Удивительно, подумал он, что голод только сейчас дает о себе
знать. Ведь кроме стакана молока за последние тридцать часов во рту не
было ни крошки. Только полный покой для тела, похожий на глубокий, крепкий
сон - и ни крошки еды за все это время.
Глухо бормоча атомными двигателями, мимо проносились реактивные
автомобили.
Один из них подлетел к тротуару, остановился рядом с Блейном, и
чье-то лицо показалось в окошке.
- Шеп! Вот это здорово! Я так и знал, что встречу тебя.
Блейн испуганно остановился и взглянул на водителя, чувствуя, как
чужой страх вновь закипает в нем. Усилием воли Блейн загнал этот страх
обратно и произнес как можно спокойнее:
- Привет, Фредди! Давненько мы с тобой не виделись.
Это был Фредди Бейтс. Никто не знал, чем он занимается, но ходили
смутные слухи, что он чей-то представитель в этом городе, где каждый
второй или какой-нибудь уполномоченный, или второстепенный дипломатик, или
секретный агент.
Фредди открыл дверцу:
- Прыгай. Поедем на вечеринку.
Кажется, это то, что надо, подумал Блейн. Конечно, лучше и не
придумаешь! "Фишхуку" в голову не придет искать меня в веселящейся
компании. И потом, в случае чего оттуда всегда легко улизнуть. Там столько
народа, что исчезновение одного человека никто не заметит.
1 2 3 4