Бледное лицо испанца залилось краской. Только железное самообладание удержало его от оскорбительных слов. И все же он заговорил очень жестко.
— Во время нашей последней беседы на эту тему, мадам, вы дали мне понять нечто совершенно иное.
В другое время Елизавета могла бы рассердиться и осадить его за такие речи, но так уж получилось, что в тот день она пребывала в наилучшем расположении духа и не была склонна раздражаться. Королева рассмеялась и взглянула на свое отражение в маленьком стальном зеркале, сняв его с пояса.
— Такое напоминание, милорд, можно счесть нарушением правил вежливости. Вероятно, вы слышали, что женщинам свойственна изменчивость настроений.
— В таком случае, мадам, — с горечью произнес посол, — я молю бога, чтобы ваше настроение изменилось опять.
— Ваша молитва не будет услышана. На сей раз мое решение окончательно.
Де Квадра поклонился.
— Боюсь, что король, мой повелитель, будет очень недоволен этим.
Королева посмотрела ему в лицо. Глаза ее загорелись.
— Бог свидетель, я выйду замуж ради собственного счастья, а не для того, чтобы сделать приятное королю, вашему повелителю.
— Значит, вы решили выйти замуж? — выпалил посол.
— Нравится вам это или нет, — насмешливо ответила королева. Веселость вновь взяла в ней верх над мимолетным раздражением.
— Вероятно, я должен радоваться тому, что радует вас, мадам, — произнес де Квадра холодным тоном, совершенно не вязавшимся с содержанием его высказывания. — Желание выйти замуж — вполне достаточная причина для такого поступка. Простите, Ваше Величество, я не расслышал, за кого.
— Я не называла никаких имен. Но такой проницательный человек, как вы, вполне мог бы догадаться, — ответила королева и застенчиво, и дерзко одновременно, глядя на посла поверх своего веера.
— Догадаться? Нет. Моя догадка может обидеть Ваше Величество.
— Каким же образом?
— Ну, скажем, если я введен в заблуждение тем, что вижу. Если я назову имя человека, который столь очевидно для всех пользуется вашей королевской благосклонностью.
— Вы имеете в виду лорда Роберта Дадли, — Елизавета слегка побледнела и часто задышала. — Почему же эта догадка должна обидеть меня?
— Потому что королева… мудрая королева никогда не связывает себя узами с собственными поданными, особенно если он уже женат.
Эти слова уязвили ее. Де Квадра ранил и гордость женщины, и достоинство королевы разом, но сделал это так ловко, что не дал повода выказать откровенную обиду. Елизавета закусила губу и подавила приступ гнева. Она рассмеялась, но смех ее прозвучал немного злорадно.
— Мне кажется, что в отношении супруги милорда Роберта вы осведомлены несколько хуже, чем это бывает обычно, сэр. Госпожа Роберт Дадли либо мертва, либо на грани смерти, — сказала королева и, увидев на лице посла выражение крайнего недоумения, сочла беседу законченной и удалилась.
Но в самом скором времени Елизавета призадумалась, и ей стало немного не по себе. Тем же вечером она поделилась своими сомнениями с милордом Дадли, передав ему слова де Квадра. Его светлость, не отличавшийся дальновидностью, расхохотался.
— Ничего, скоро он запоет по-другому, — заявил он.
Королева положила руки ему на плечи и с обожанием посмотрела в его миловидное цыганское лицо. Он никогда не видел ее такой влюбленной, как в эти последние дни с тех пор, как она покорилась ему на террасе Уайтхолла. Никогда еще не было в ней столь много от женщины и столь мало от королевы.
— Вы уверены, Робин? Вы совершенно уверены в этом? — с жаром спросила она.
Лорд привлек ее к себе, и она покорно позволила заключить себя в объятия.
— Как же иначе, когда столько поставлено на карту, милая? — произнес он, и Елизавета сразу поверила ему, поверила потому, что хотела поверить.
Это было в субботу вечером, а утром в понедельник пришло известие, доказывающее, что его уверенность была вполне оправданна. Весть эту принес один из камнорских слуг, человек по имени Боуз, вместе с другими ходивший на ярмарку в Абингдон и обнаруживший труп своей госпожи у подножия винтовой лестницы. Все были убеждены, что с Эми Робсарт произошел несчастный случай.
Правда, милорд ждал несколько иных вестей. Его немного удивило, что несчастный случай, разрешивший все затруднения, произошел так кстати и избавил его от необходимости принимать меры, чреватые большой опасностью, и связывать себя преступными узами с сэром Ричардом Верни. Лорд понимал, что теперь подозрение может пасть на него самого, что его враги будут умело направлять это подозрение. Осознав это, сэр Роберт немедленно взялся за дело. Он тотчас же схватил перо и написал своему родственнику, сэру Томасу Блаунту, который как раз направлялся в Камнор. В письме сэр Роберт пересказал то, что узнал от Боуза, попросил Блаунта поручить судебному следователю провести самое строгое дознание и послать за сводным братом Эми, Эпплярдом. «Прошу вас действовать, невзирая на чины и звания» — так заканчивалось это письмо, посланное лордом Блаунту с Боузом.
Прежде чем сэр Роберт успел принести королеве весть о несчастном случае, уничтожившем препятствия к их браку, появился сэр Ричард с рассказом о том, что произошло на самом деле. Он рассчитывал на похвалу и признательность своего хозяина, но вместо этого поверг его в смятение, а потом выслушал немало сердитых упреков.
— Милорд, это несправедливо, — сетовал верный прихвостень. — Зная, что дело не терпит отлагательств, я поступил единственно возможным образом, обставив все как несчастный случай.
— Моли бога, чтобы суд присяжных счел это несчастным случаем, — отвечал Дадли. — Ибо если вскроется вся правда, последствия падут на твою голову. На меня не надейся, я заранее предупреждал тебя об этом. Не ищи у меня помощи.
— Я и не ищу, — сказал сэр Ричард, чувствуя презрение при виде этих проявлений трусости и подлости, столь присущих жалкому эгоисту, которому он служил. — Да и не будет в том нужды, ведь я не оставил следов.
— Надеюсь, что так, ибо знай: я приказал провести тщательное расследование, попросив забыть о чинах и званиях. И я буду стоять на своем.
— А если, несмотря на все это, меня не повесят? — спросил сэр Ричард, и на его побледневшем лице появилась злорадная гримаса.
— Возвращайся ко мне, когда дело закроют, и мы поговорим об этом.
Сэр Ричард вышел вон, обуреваемый яростью и омерзением, оставив милорда в гневе и страхе.
Чуть успокоившись, Дадли тщательно оделся и отправился к королеве, чтобы рассказать о несчастном случае, благодаря которому препятствия к их женитьбе оказались устранены. Тем же вечером Ее Величество холодно сообщила де Квадра, что госпожа Роберт Дадли сломала себе шею, упав с лестницы.
Испанец с непроницаемым лицом выслушал эту весть.
— Пророческий дар Вашего Величества заслуживает более широкого признания, — ответил он.
Королева на миг опешила от этих загадочных слов. Потом вдруг в мозгу ее зашевелилось какое-то тревожное воспоминание. Она отвела посла к окну, подальше от окружающих ее придворных, и на всякий случай обратилась к нему (как он сам сообщает нам) по-итальянски:
— Боюсь, что не понимаю вас, сэр. Не соблаговолите ли вы выразиться яснее?
Она стояла прямо и неподвижно, глядя на него хмурым взглядом, унаследованным от отца. Но у де Квадра были в запасе кое-какие козыри, и Елизавете пришлось бы потрудиться, чтобы сбить его с толку.
— Касательно пророческого дара? — спросил он. — Но разве Ваше Величество не предрекали гибели несчастной женщины всего за сутки до того, как это случилось? Не вы ли говорили, что она либо мертва, либо вот-вот умрет?
Он заметил, как Елизавета бледнеет, заметил страх в ее темных и обычно таких смелых глазах. Но мгновение спустя страх уступил место раздражению, свойственному ее вспыльчивой натуре.
— Что вы хотите этим сказать, черт возьми? — вскричала королева и продолжала, не дожидаясь ответа: — Бедняжка была больна и немощна и, должно быть, скоро зачахла бы. Дознание, несомненно, покажет, что несчастный случай, лишь упредивший естественный исход, объясняется состоянием ее здоровья.
Посол мягко покачал головой, наслаждаясь замешательством королевы, блаженствуя от того, что ему выдалась возможность больно ранить женщину, отвергшую его повелителя, наказать ту, кого он с полным основанием считал виновной стороной.
— Ваше Величество, боюсь, вас неверно осведомили на этот счет. Несчастная отличалась прекрасным здоровьем и прожила бы еще много лет. По крайней мере, так я понял слова сэра Вильяма Сесила, от которого обычно исходят самые достоверные сведения.
Королева стиснула руку посла.
— Так вы передали ему мои слова?
— Возможно, это было не совсем благоразумно. Но откуда я мог знать? — тут он на миг умолк. — Я лишь высказал ему досаду по поводу вашего решения, касающегося эрцгерцога. Решения, которое я вряд ли могу посчитать мудрым, если вы позволите мне такую дерзость.
Елизавета поняла, что ей предлагают сделку, и в ней тотчас же проснулась подозрительность.
— Вы превышаете ваши полномочия, милорд, — оборвала она посла и отвернулась.
Однако тем же вечером королева заперлась вдвоем с Дадли и принялась придирчиво расспрашивать его обо всем происшедшем. Милорд был воплощенная страстность.
— Призываю Небеса в свидетели! — воскликнул он, когда Елизавета прозрачно намекнула на то, что он помог своей жене отправиться на тот свет. — Я никоим образом не повинен в случившемся. Я просил Блаунта, отправившегося в Камнор, провести расследование, невзирая на имена и звания. И если выяснится, что произошло нечто худшее, чем простое несчастье, убийца будет болтаться в петле.
Елизавета обняла его за шею и положила голову на плечо Роберта.
— О, Робин, Робин, мне так страшно, — жалобно проговорила она. Впервые на его памяти она была готова расплакаться.
Шли дни, и страхи понемногу развеивались. Наконец суд в Камноре, собравшийся с большим опозданием и постоянно побуждаемый милордом ко все новым изнурительным допросам, вынес вердикт: «найдена мертвой», что избавляло его светлость (который, как известно, был в Виндзоре, когда погибла его супруга) от всякой ответственности. Это известие придало храбрости и королеве, и милорду; теперь они уже не делали секрета из своего намерения вскоре вступить в брак.
Однако многим такое решение суда показалось неудовлетворительным. Оно не убедило людей, хорошо знавших милорда и желавших позволить ему пожать плоды своего злодеяния. Самыми знатными из этих людей были Эрандел (и сам претендовавший на руку королевы), Норфолк и Пемброк. А за ними стояло несметное множество простолюдинов. Неприязнь к лорду Дадли, уже давно тлевшая под спудом, наконец вспыхнула и вырвалась наружу, причем огонь раздували такие красноречивые проповедники, как Левер, который со всех лондонских кафедр осудил планируемую женитьбу и не скупился на мрачные намеки на действительную причину гибели Эми Дадли.
То, о чем дома говорилось лишь обиняком, открыто обсуждалось за границей. В Париже Мария Стюарт рискнула вслух высказать жестокую догадку, которую Елизавета была вынуждена держать при себе: «Королева Англии, — заявила она, — хочет выйти замуж за своего конюха, убившего жену, чтобы освободить для нее место».
Тем не менее, Елизавета упорствовала в своем намерении стать женой Дадли, и это продолжалось до конца сентября, когда трезвомыслящий Сесил намекнул ей, что в стране тлеет огонек смуты.
Разумеется, королева гневно обрушилась на лорда, но тот упорно стоял на своем.
— Вы помните, что остается так называемый вопрос о пророчестве, как выражается епископ Аквилский, — говорил он ей.
— Боже мой! Неужели этот негодяй болтает языком?
— А чего еще могли Ваше Величество ожидать от человека, чьи выдумки идут от уязвленного самолюбия? Он уже растрезвонил на весь свет, что за день до того, как леди Роберт сломала себе шею, вы заявили, будто она или мертва, или вот-вот умрет. А исходя из этого, де Квадра утверждает, что Ваше Величество заранее знали о преступном замысле.
— Заранее знала о преступном замысле! — королева едва не задохнулась от гнева, а потом вдруг принялась ругаться так же неистово, как это делал старый король Гарри в припадках самой мрачной ярости.
— Мадам! — воскликнул Сесил, потрясенный ее горячностью. — Я лишь передаю вам то, что говорит посол. Это вовсе не мои слова.
— Но вы верите ему?
— Нет, мадам. Иначе сейчас меня не было бы здесь.
— А кто-нибудь из моих подданных верит?
— Они воздерживаются от суждений и выжидают, надеясь, что последующие события помогут им узнать правду.
— То есть?
— Если де Квадра и остальные правы в своих предположениях относительно ваших побуждений, существует опасность, что ваши подданные поверят им.
— Бога ради, выражайтесь яснее. Что это за предположения?
Сесил в полной мере внял этой просьбе.
— Они сводятся к тому, что милорд убил свою жену, чтобы вступить в брак с Вашим Величеством, и что Ваше Величество знали об этом, — смело ответил лорд и продолжал, не позволив королеве дать волю гневу: — Вы еще можете спасти свою честь, мадам. Она в опасности, но способ есть. Только один способ. Если вы оставите всякие мысли о браке с сэром Робертом, Англия поверит, что де Квадра и иже с ним — лжецы. Если же вы станете упорствовать в своем намерении, то подтвердите истинность его заявлений и собственными глазами увидите, что неизбежно последует за этим.
Да, она уже видела это. И боялась.
Спустя несколько часов после беседы с лордом Сесилом она сообщила ему, что не намерена выходить замуж за Дадли.
Страх помог ей сохранить честь, пожертвовав сердечной привязанностью и отказавшись от брака с единственным человеком, который мог бы стать ее мужем. Рана затянулась нескоро. Королева подумывала о браке, но ее исполненный желания взор то и дело обращался на очаровательного лорда Роберта, ставшего впоследствии графом Лейчестерским. Как-то раз, спустя лет шесть после смерти Эми, снова повили разговоры о намерении Елизаветы выйти за него замуж, но эти разговоры привели к возрождению слухов о причинах гибели леди Роберт и быстро сошли на нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30