- Да, прости, - покаянно сказала она. - Я забыла. Очень тянет погулять.
поговорить...
Вот змея... Змеи! Змеи!
- Здесь много змей? - спросила Сима.
Коль только сплюнул в сердцах и пошел к сараю. Отойдя шагов на десять. за
пределы слышимости, обернулся. На крыльце стояли и дышали все четверо.
Сима была стройной, как кабарга.
- А ежели неймется, Серафима-красавица, то речка вона, рядышком! Охладись!
При воспоминании о вынужденном купании в реке всех передернуло.
- Н-нет уж, - пробормотала Даума.
- Мы вокруг дома слегка погуляем, - ласково глядя на нее сверху, предложил
Цию. Но даже тут она должна была сделать вид, что могла бы и не согласиться.
- Пожалуй, - покрутила приплюснутым носом. Парень улыбнулся еще шире, и они,
как король с королевой, сошли по голосистым ступеням, повернули и скрылись
за углом скита. И сейчас же Сима, будто испугавшись того, что осталась
вдвоем стоять рядом с Макбетом, звонко крикнула:
- А я так пойду окунусь!
И кабаржиными легкими скачками унеслась в темную массу деревьев, замершую во
влажной тишине. Помелькало, удаляясь, светлое пятно майки, потом деревья
захлопнулись.
- С ума сошла, - сказал Макбет дрожащим голосом. - Заблудится...
- Утром найдем, - ответил Коль из своего далека. - Зверь нынче сытый,
добрый... не загрызет.
Мак стоял на крыльце, будто знал, что Коль хочет расстояния. Постоял, затем,
переломившись в поясе и коленях, опустился на ступеньку крыльца. Печально
проговорил:
- Тишина какая... Будто в мире и нет никого.
- На десять тыщ квадратов нас пятеро, - подтвердил Коль. - А так и впрямь
один я тут. Да зверушки.
- Ты действительно Симе позировать будешь... с медведем?
- Нет, конечно.
Помолчали. Небо истекало призрачным светом.
- Чего ты киснешь? - спросил Коль.
- Видно? - Макбет воровато взглянул на Коля и сказал: - Люблю ее очень.
- А она знает? - глупо спросил Коль. Макбет только усмехнулся.
- Конечно.
- И - нет?
- Не-а.
_ Зачем же поехали вместе? У тех - пара, а вы... мучительство одно.
Макбет помедлил.
- Разрешила... А мне так все равно лучше. Лучше рядом мучиться, чем вдали.
- Экий ты, братец, не мужественный. А еще южанин. Это Симке такие фортеля
позволительны, у ней кровь холодная, северная...
Макбет опять помолчал. Даже не обиделся, чудак.
- Кровь у нее, как я понимаю, бурлит и пенится... Ладно, - он вдруг встал. -
Пойду-ка залягу. Спокойной ночи, дед, - и, пригнув голову, чтобы не задеть
притолоку, ушел в темноту скита. Слышно было, как он ворочается, умащиваясь
на скрипучем полу. Потом затих, все совсем замерло.
Так. Их могли прислать. Для какого-то очередного надо мной эксперимента. В
целях адаптации. Дальнейшей. Успешной. Дали годик погнить в лесу, чтобы
спесь поотшибать, и - подбросили тщательно подобранную и вызубрившую роли
опергруппу. Вот, мол, наша здоровая молодежь, наша смена, подрастающее
поколение. Симпатичные, правда? Попробуй-ка не согласиться, старый козел! Но
проблемы есть, без проблем не бывает, не ты один, хрен космический, с
проблемами. Все с проблемами, и никто от них не умирает. Счастливая пара -
да, это нормально. Но девушка явно не во вкусе козла - чтобы не запутать его
рефлекторных движений. А вот несчастная пара. И девушка, гляньте-ка, полный
персик! Сейчас как выйдет из-за дерев мокрой русалкой - брюки ведь лопнут.
Если, конечно, мхом все не заросло... Ничего, подлечат, главное, чтобы
наживку заглотил. И - у-тю-тю, к нам, в наш светлый мир! Ходи среди нас
единственным уродом, мы посочувствуем!
Какая чушь лезет в голову! Замечательные ребята свалились с небес,
радоваться надо!
Станешь шпиономаном, когда у тебя в башке хозяйничает, кто хочет, а ты,
этого даже не чувствуя, даже не ведая, что им видно, что нет, стоишь посреди
зрячих бельмастым козлом и знай себе мемекаешь только: ме-е!.. ме-е!..
десять ме-е-ет-ров! Да там, может, целый институт пахал весь год, чтобы меня
наколоть!
А зачем им, собственно, меня накалывать?
А что, собственно, имеется в виду - наколоть Коля Кречмара?
Стал бы я выдирать из его грязной норы безногого спившегося калеку и селить
в своей квартире, чтобы им любоваться постоянно - и не просто выдирать, а с
ухищрениями, с интригами, с пятерным обменом цепочкой, с обильным
подмасливанием городских властей... Да черта лысого! А они?
О господи...
Из-за угла, держась за руки и не то молча, не то воркуя, медленно ступая по
росистой траве, показались Цию и Даума. Улыбнулись Колю, сказали "Спокойной
ночи" и вошли в скит. Коль тоже улыбнулся и сказал "Спокойной ночи".
Задребезжали старенькие пружины дивана. Даума тихонько засмеялась, потом они
явно поцеловались, опять поцеловались, старательно пытаясь соблюдать тишину,
и через несколько секунд раскатистым басом гаркнула какая-то особенно подлая
пружина; Даума снова засмеялась. и тогда уже действительно все затихло.
Земля плыла сквозь дымчатый хрусталь.
Где ж это красавица-то застряла, подумал Коль. Русалка выискалась! Тревога
стремительно вспухала, затопляя сознание. Я тут сижу, гнусь измышляю - а она
действительно заблудилась, что ли? А может - течением об камень?.. \против
воли он сделал несколько шагов к реке, но в этот миг из сумрака выступила
Сима и, ни слова не говоря, поманила Коля рукой7 Коль задохнулся. Что такое?
Пересек поляну, подошел. До скита метров тридцать. До Симы - шаг. Она
сказала смущенно:
- Прости, я ждала, когда Мак уйдет, боялась, услышит. Я не хочу спать в
скиту. Мак... ему тяжело, когда я так рядом. Он не спит, и я не могу.
- Чавой-та? - спросил Коль.
- Он не спит, горюет...
- Чего ж это он горюет в таку погоду?
Она озадаченно взглянула на Коля.
- Он же меня любит.
- А-а, - отозвался Коль. - И спать тебе не дает, фулиган несознательный!
- Ну что ты... Зачем ты так говоришь?
И Светка тогда кричала: "Зачем?!"
Она же слышит!!!
- Мне... его жалко, но что же делать?
Коль сдержанно предложил:
- Хочешь, в скорди ложись, на сиденье. Там, правда, тесновато, а ты девка
голенастая... поместишься?
- Помещусь, - Сима улыбнулась. - А ты где?
- Как зайчик, под самой дальней сосенкой, - и внезапно вырвалось: - Чтоб
тебе не стало меня жалко.
- Послушай, - заговорила она очень поспешно, - я шла и наткнулась на крест.
Я знаю, так раньше хоронили. Ты кого-то здесь... потерял?
Коль помолчал.
- Кабарга у меня была, дружили очень. Красивая, как ты вот. В холода ее
волки порешили.
- Расскажи.
Коль стал вспоминать. Глаза Симы влажно заблестели, она вслушивалась жадно и
грустно.
- Спасибо, я поняла...
- Ну вот, - сказал Коль, - распечалил я тебя, старый дурень...
- Дед, - сказала она вдруг. - Ты ведь не дед. Ты Коль Кречмар, звездный
пилот, - и она несмело коснулась кончиками пальцев его плеча. Произнесла
чуть удивленно: - С кем свела судьба...
Все.
- Честное слово, я не нарочно подслушивала! - с отчаянием сказала она. -
Пожалуйста, поверь! Я просто ждала, когда Мак уйдет!
Все.
Он проиграл опять. Он с самого начала знал, что проиграет, вот и проиграл.
Наконец-то. Скоро снова будет покой, они уедут.
Она слышала его.
- Хочешь, уедем? - ее голос дрожал.
- На чем? У вас же скорди сломался.
- Мы его сами сломали. Решили поробинзонить... Мы даже не знали, что ты
здесь, Коль.
- А сказали, сломался. Меня, значит, обманывать можно?
- Да нет же! Мы еще до тебя просто сами так договорились: сломался, и все.
Цию вынул интераптор, мы завязали ему глаза, он отошел и закопал вслепую,
чтобы труднее было найти. Мосты сожжены, мы в дремучем лесу
одни-одинешеньки... Мы не врали! Но если хочешь...
- Что ж ты словами спрашиваешь, красавица? Али я нечетко мыслю?
Она помедлила, будто прислушиваясь.
- Ты и хочешь, и не хочешь. Разве мне... нам выбирать?
- Тебе, - честно сказал он.
Она не нашлась, что ответить словами. А что она подумала - знать ему было не
дано.
- Ты знаешь, как я к тебе отношусь? - спросил он.
- Да, - ответила она мгновенно.
- Как?
- Как Макбет.
Коль закашлялся смехом. Да если бы он был способен чувствовать то же, что
этот мальчик!
Она слышала его.
- Я для примера сказала... Чтобы не называть словами, - и вдруг храбро
разъяснила: - Я знаю, тебе нужно все... всю... прямо сразу.
Запнулась. Конечно, уже услышала, что он хочет спросить. Но ждала, когда
спросит вслух - из вежливости? Из сострадания к его уродству? Из уважения?
Пес их разберет...
- Из уважения... - едва слышно сказала она.
- У тебя уже было это? "Все... всю"?
- Нет.
- Хотела бы?
Она пожала голыми плечами, и он вдруг всполошился: майка, юбка коротенькая,
так легко девчонка одета ночью - но она ответила сразу:
- Нет, что ты, не замерзла... Как можно хотеть этого отдельно? Полюбить
хотела бы. Тогда было бы и "все-всю", и многое другое. Полюбить хотела бы...
Так, чтобы с ума сойти, чтобы стлаться...
- Зачем?
- Ты разве не знаешь? - она посмотрела удивленно. - Потому что станет для
чего жить. Потому что все начнет получаться. Потому что даже то, что и так
получалось, станет получаться вдесятеро лучше.
- Откуда ты знаешь. раз не было?
Она опять пожала плечами.
- По другим вижу.
У него дернулись, кривясь, губы.
- Красиво говоришь. Но даже если и так - это дела молодые. В моем возрасте и
положении все иначе. Надо притиснуть девушку, побарахтаться чуток... - и по
делам. Чтобы излишнее возбуждение не препятствовало надлежащей колке дров.
Она вздрагивала от каждой фразы, словно он ее хлестал. Как Светка. Долго не
отвечала.
- Если бы ты чувствовал, Коль, какая это боль - слышать душой не то, что
слышишь ушами. Это рассогласование... кажется, душа взорвется от какого-то
отчаяния. Я не могу объяснить... Пожалуйста, говори, что думаешь!
- Я не знаю, что я думаю!! - заорал Коль на весь лес и даже ладонями ударил
себя по вискам. - Не знаю!!
- С той женщиной, Светкой...
- Ты и про нее знаешь?!
- Но ведь ты сам этолько что это вспоминал...
Он даже застонал, замотал головой от муки. И без сил опустился на мягкую
хвою, засыпавшую землю. Сима сразу же села рядом с ним.
- Не садись на холодное, дурочка. Сыро.
Лучше сядь ко мне на колени, непроизвольно подумал он, но, конечно, вслух не
сказал.
А она, глядя ему прямо в глаза, легко пересела к нему на колени.
Ягодицы были упругими и теплыми. И, несмотря на то, что в горле пересохло от
этой невероятной, ошеломляющей близости ее "всего-всей" к его сразу
напрягшемуся телу, где-то в водовороте мыслей успело мелькнуть едва ли не
отцовское: да, вроде бы не замерзла... Он запрокинулся, отстраняясь; обеими
руками оперся на землю позади себя. Хрипло сказал:
- Вот это зря...
- Сама не знаю... - навнятно пробормотала она, и ему показалось, что она
задыхается так же, как он.
Он не знал, что делать дальше. И тут опять мелькнуло: все-таки их прислали.
Но Сима закричала в ужасе:
- Нет, Коль, нет!
Вскочила. Встала над ним, прижав кулаки к щекам и опять взрагивая всем
телом.
- Зачем?..
Он тоже поднялся. Откинулся спиной на сосну. Ноги дрожали после этого
мимолетного почти обладания.
Сима глубоко вздохнула, успокаиваясь понемногу. И вдруг словно заботливая
мама провела рукой по его голове.
- Какая глупость...
- С ума сойдешь с вами.
- Почему ты так боишься?
- Потому что невозможно быть хуже всех. Невыносимо.
- Да что такое хуже? С той женщиной... - она вдруг осеклась и сказала через
секунду: - Наверное... Так бывает.
Потому что Коль подумал: как они похожи, Светка и Сима.
- Ей я сказал, что она на кого-то там похожа. А вы действительно... не по
внешности, нет... Я не вру!
- Я знаю, Коль. Я хотела сказать, - проговорила она настойчиво, - что у тебя
с нею было это... как ты говоришь... притиснуть и... облегчиться. Но ты и на
колени готов был встать перед нею. И защитить был готов, когда чувствовал,
что ей больно, только не понимал, отчего. Неужели ты этого не помнишь?
Неужели не успел заметить? Почему замечаешь только плохое?
- Наверное, потому, что хорошее как бы само собой разумеется.
- Ой, далеко не само собой!
- Ну, как бы. А плохое - стыдно, фиксируешься на нем, надо, чтобы его никто
не заметил...
- Да почему? Ведь так самому тяжелее!
- Вот! - Коль даже пальцами прищелкнул. Они наконец добрались до сути, до
сердцевины. - Послушай. Есть масса вещей... не только в делах любовных,
просто я тебя хочу зверски, поэтому мы на них зациклились...
Она вдруг словно засветилась в предрассветной мгле.
- Ох, Коль... какое счастье, когда ты говоришь, как есть!
Он на секунду даже с мысли сбился.
- Не перебивай старших.
- Не буду, не буду. Но правда, ты запомни это...
- Есть масса вещей, которых про человека никто, кроме него самого, знать не
может... не должен!
- Почему, Коль?
Он ответил не сразу. Для очевидного не находилось слов.
- Потому что, если будут знать, станут относиться хуже.
- Почему?
- Как почему? Ты что, издеваешься надо мной? Потому что такие вещи делают
или думают только плохие люди!
- Но если их делают иногда все люди, значит, это напрвда. Все люди не могут
быть плохими. Они - люди, и все!
- Ну, нет, не так просто! Вот Всеволод. Отличный мужик! Серьезно. Можешь ему
это передать при случае. А я в девятом классе с толпой, что называется, себе
подобных, ходил стекла бить в русском посольстве. Думаешь, ему это приятно
знать? Думаешь, простить - раз плюнуть? Да и ты... - вдруг сообразил он, и
слова застряли в горле.
- Человеку ничего не надо прощать. Человека надо принимать.
- Или не принимать.
- Ну как же можно человека не принимать?
Он только крякнул, мотнув головой. Она спросила:
- А теперь пошел бы?
- Нет.
- Помешал бы другим пойти?
- Н-нет. Эти московские мудрецы тогда...
- Остался бы в стороне?
- Чего ты хочешь от меня? - заорал Коль со злобой - но больше на себя, чем
на девочку. Он потерял нить разговора. То, что для него было сутью, для нее
будто вообще не существовало, она не понимала, о чем речь.
- Это ты от меня хочешь! А я делаю, что ты хочешь! Помогаю тебе! Потому что
ты очень хороший! - она даже ногой притопнула. - В человеке не может не быть
того, что он в себе не любит! В этом можно захлебнуться, но без этого
человека нет! Когда ты не любишь свое плохое - это и есть твое хорошее! Тебе
со страху кажется, что все относятся к тебе так, как ты относишься к своему
плохому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12