Это был глаз шириной с человеческое лицо, взгляд которого пригвоздил его к месту. Он был выпучен, как у лягушки, и сидел в глазнице над громадной закругленной головой. Взгляд, устремленный на Элофа, был стеклянным, бесстрастным, совершенно нечеловеческим, однако живым и внимательным. Тот же самый крапчатый мех покрывал голову: гладкий, похожий на тюлений. Струи воды стекали с мехового купола, пока он поднимался, оставляя пряди водорослей, свисавшие с головы, словно пародия на гирлянды, и цеплявшиеся за углы широкого безгубого рта, растянутого в неподвижной пресыщенной улыбке.
В отчаянии Элоф стал нашаривать меч, опасаясь, что клинок мог выпасть из ножен, но холодная рукоять как будто сама легла ему в руку. Он обнажил меч, но помедлил с ударом; если эта тварь обладает разумом… Он поднял меч так, чтобы существо могло видеть клинок как сумрачную тень над водой, и указал в сторону. Ответ был достаточно ясным: существо разинуло пасть, показав ряды острых зубов, и вызывающе медленно заскользило вперед. Элоф подумал о Дервасе и вздрогнул – бесстрастная целенаправленность в этих выпученных глазах была страшнее ярости или ненависти. Потом им овладел холодный гнев, и он нанес удар между тускло блестящими глазами. Клинок глубоко вошел в плоть и свободно вышел наружу, а Элоф глотнул воздуха и, согнувшись пополам, ушел под воду. Огромное тело скользнуло наверху там, где он только что был. Он рубанул в том направлении, но вода замедлила удар. Темный силуэт навис над ним; тогда он извернулся и ткнул мечом вверх со всей силы. Меч вонзился еще глубже, чем раньше; потом его встряхнуло и начало мотать взад-вперед под водой до тех пор, пока в его голове не зазвонили колокола, а перед глазами не закружились звезды. Элоф наконец смог вырвать клинок и глотнуть воздуха. В следующий момент его колени болезненно заскребли по галечнику, меч застучал о камни. Он встал и обнаружил, что вода не достает ему до груди. Сделав несколько шагов вперед, он вдруг остановился и со смутным беспокойством начал шарить в своей котомке. Все еще там, по-прежнему закрыта – больше он ничего не нащупал, но это было не важно.
Вода отступила от Элофа, и его тело наполнилось мертвящей тяжестью. Мокрая одежда казалась сделанной из свинца. Когда последний ручеек стек вниз по лодыжке, его вдруг пронзил мучительный страх за Иле, Керморвана и остальных. Но он больше не мог вынести собственного веса и упал там, где стоял. Через некоторое время он приподнялся на локте и обвел взглядом плотные заросли кустарника на берегу. Оттуда на него смотрели глаза, не похожие на глаза озерных существ или любые другие, какие ему приходилось видеть. Именно такие глаза Рок описал ему много дней назад: узкие, раскошенные желтые огни, без зрачков и не мигающие. Элоф попытался поднять меч, который он по-прежнему сжимал в руке, но, когда сталь звякнула о камень, глаза бесследно исчезли, словно растворившись в ночной темноте. Еще какое-то мгновение Элоф силился поднять голову. Потом он растянулся на галечнике и тьма объяла его.
Жесткие пальцы ощупывали его тело. Элоф проснулся в панике и начал размахивать руками наугад.
– Тише, тише, – произнес недовольный голос у него над ухом.
К его огромному облегчению это была Иле. Он обнял ее и плотно прижал к себе, ощутив, как ее крепкие плечи вздрагивают в его объятии. Но потом она нетерпеливо фыркнула и оттолкнула его.
– Лежит себе и похрапывает на берегу! Очень похоже на тебя, пока мы ищем повсюду…
– И уже готовы отказаться от поисков! – пророкотал голос Рока. – Любишь усложнять себе жизнь, верно? Почему ты заплыл так далеко?
Элоф вздохнул и сел, моргая припухшими глазами. Ночь миновала; серый утренний свет вычерчивал силуэты деревьев, а он смотрел на воду залива – густую, черную и тяжелую, словно нефтяной пруд. Лишь легкая рябь время от времени пробегала по его гладкой поверхности, как будто медленное дыхание огромного животного. Не осталось и следа от того, что происходило здесь ночью, ни намека на то, что может таиться внутри.
– Значит, они не стали преследовать вас?
– Нет. – Иле взяла его за руку. – А тебя? Ты не ранен?
– Кажется, нет, только набил несколько шишек и едва не утонул. Керморван и все остальные целы?
Рок кивнул с серьезным видом.
– Да, он высадился на берег и собирает команду. Мы видели многих, а другие, может быть, решили последовать твоему примеру и хорошо выспаться. Если ты можешь идти, пойдем и посмотрим.
Элоф молча кивнул и со стоном расправил затекшие ноги. При первой попытке встать икры свело судорогой, но через некоторое время он смог доковылять от галечного берега к более широкой полосе песчаного пляжа в отдалении. Там растянулись измученные, забрызганные грязью люди, которые, однако, с готовностью и даже с радостью вскочили при его появлении.
– Значит, всем удалось спастись? – озабоченно спросил он, когда улеглись первые восторги. – Конечно, кроме Дерваса и того, другого, который упал…
– Это был Эйсдан, – хрипло сказал Керморван. Элоф был потрясен: он никогда еще не видел высокого воина таким изможденным. Поджатые губы Керморвана были совершенно бескровными. – Я дотянулся до его руки как раз в тот момент, когда бревна сомкнулись; еще чуть-чуть, и…
Гизе сурово покачал головой.
– Тебя нельзя винить: ты сделал все, что мог. Хорошо, что ты сам не последовал за ним.
– Да, – согласился Рок. – Мы вцепились в этот кусок дерева, как безумные, и он каким-то образом вывел нас на песчаную отмель так близко к берегу, что можно было нащупать ногами дно. Похоже, эти твари не любят мелководье. Он старался, как мог, но все равно винит себя. А ведь он спас наши шкуры…
– Да? – Голос Кассе звучал язвительно, как всегда, хотя его лицо было серым, и на нем лежал отпечаток пережитого ужаса. – Разве он спас всех?
– Стехан! – всполошился Борхи. – Мы забыли о Стехане!
Все как один повернулись и устремили взгляды на – маленький залив, высматривая в воде или на берегу малейшие признаки человеческого присутствия. Борхи сложил ладони рупором, собираясь закричать, но Керморван мотнул головой в сторону безмолвного частокола деревьев, нависавших над ними.
– Подождите! Я не говорил об этом раньше, но сейчас вы должны знать. За нами наблюдали, но надеюсь, мы смогли ускользнуть от этих наблюдателей, когда пересекали озеро. Теперь лучше не привлекать к себе их внимание.
В нескольких словах он рассказал то малое, что было известно о Детях Тапиау.
– Конечно, мы должны поискать его, но быстро, – заключил он. – И производить как можно меньше шума.
Подобно утренним теням, они разбрелись по берегу, разыскивая следы своего спутника в заливе и даже за его пределами. Однажды Элоф заметил что-то в отдалении на воде, однако это был всего лишь второй плот, перевернутый, но целый, приставший к какой-то песчаной отмели. Мокрые бревна были такими же пустыми, как и поверхность воды в промежутке. Спустя долгое время, когда никаких признаков пропавшего корсара так и не было обнаружено, Керморван распорядился прекратить тщетные поиски.
– Конечно, почему бы и нет, – проворчал Кассе, обращаясь к Арвесу. – Еще один бедняга-сотранец, только и всего! Пятерых уже нет: остались только мы с тобой да Борхи! Ясно, кто должен был погибнуть в этой увеселительной прогулке…
В следующее мгновение он растянулся на камнях, хватаясь за разбитый рот. Гизе возвышался над ним, сжимая огромные кулаки; смуглое лицо лесника побагровело от ярости.
– А Эйсдан? – возмущенно прорычал Гизе. – А молодой Хольвар? Но, если ты хочешь, Кассе, я готов добавить к этому списку еще одного сотранца!
Кассе с искаженным лицом схватил зазубренный камень и стал подниматься, но Борхи ударил его по руке, и он снова упал.
– Достаточно! – отрезал Керморван и оттолкнул Гизе. – Ты, Кассе, сам напросился.
– Точно, – поддержал Борхи, не обращая внимания на злобный взгляд Кассе и не пытаясь помочь ему подняться на ноги. – Сохрани свою желчь для тех чудовищ, которые затеяли бойню. Подлые твари – напасть без причины!
Элоф огорченно покачал головой.
– Боюсь, это не так, Борхи. Мы разрушили их плотину и порвали их ловчую сеть. Должно быть, эта постройка стоила им великого труда: ведь они не могут выходить на сушу за древесиной и вынуждены работать только с плавником. Должно быть, они решили, что это мы напали на них. Что касается бойни, то Иле искалечила одно из этих существ, а я ранил или убил другое. Обиднее всего, что мы не могли найти общий язык.
Воцарилась тишина, и многие снова посмотрели на озеро. По мере того как солнце поднималось над лесистыми холмами, цвет его поверхности изменился с маслянисто-черного на серо-стальной. Над водой стелились струйки легкого тумана, словно заигрывавшие с отражениями облаков. В кустах вокруг зачирикали и защебетали мелкие птицы, и ужасы прошедшей ночи немного отступили от них. Но Кассе сидел на камне отдельно от остальных и изредка сплевывал кровь через разбитые губы.
– Что дальше? – спросила Иле, не питавшая большой любви к созерцанию рассвета.
Керморван поднял руку, призывая к тишине, и указал на Аес. Тогда Элоф услышал отдаленное эхо над озером, топот множества подков, отрывистое фырканье и треск веток, ломаемых крупными телами животных.
– Какое-то стадо. – Голос Керморвана зазвучал почти так же звонко, как раньше. – Ничто их не тревожит, значит, мы на время ускользнули от наблюдателей. Но если мы хотим оставаться на свободе, то не можем задерживаться здесь, а чтобы выжить, нам нужно охотиться. Поэтому… – Он пожал плечами. – Вы спрашиваете, что дальше, леди? Мы продолжим путь. Что нам еще остается?
И вот, когда восходящее солнце окрасило утренний туман бледным золотом, отряд наконец вошел под своды Великого Леса, самого Тапиау'ла-ан-Айтен. А поскольку река унесла их за сто пятьдесят лиг от его западных окраин, они сразу же вступили в самое сердце этих великих владении. Для Элофа, усталого и отягощенного недавними потерями, это впечатление оказалось более странным, чем он ожидал; ему казалось, словно он вошел в громадный зал славы, некий величественный мавзолей, похожий на те, которые он видел в Кербрайне, но бесконечно более огромный и древний. Стволы деревьев возвышались как колонны, поддерживающие необъятный свод из переплетенных ветвей, чья зеленая и желтая листва играла гораздо более богатыми оттенками, чем медные крыши или позолоченные купола. Даже солнце считалось с ними, склоняясь к земле узкими лучами, высвечивавшими небольшие участки на фоне благоговейного сумрака, или отбрасывая зеленоватые отблески на узловатую кору. Иногда свет казался радужно-переливчатым, словно тени от цветных стекол, а капли росы блестели на листьях и покрывали густые мхи пологом мерцающего серебра. Этот лес всегда сохранял воспоминание о прошедшем дожде или готовился к следующему.
Теперь, когда Элоф был на суше, он мог видеть, что кустарники и небольшие деревья изменились наравне с великанами; среди более знакомых зарослей можжевельника, рябины, остролиста и черемухи он обнаруживал стройные осины, сумах и тутовник, уже усыпанный незрелыми ягодами, и сотни других растений, названий которых он не знал. Ивовые и ольховые ветви склонялись над ручьями, через которые они переходили, но кусты, к которым он привык у себя на родине, вырастали здесь до размеров больших деревьев. Вообще все растения, даже вьющиеся, были здесь более пышными и крупными, чем где-либо еще, поэтому Элофу начало казаться, что он сам и его спутники уменьшились и стали похожи на мелких зверушек, бегающих и роющихся возле корней всю свою короткую жизнь. Однако не только размеры деревьев подавляли людей, но и нечто более великое, обитавшее в этом месте, – некое древнее присутствие, которое он ощущал с самого начала.
– Мне все время кажется, что здесь есть кто-то еще, – пробормотал Рок, идущий рядом с Элофом. – Не выслеживает нас, больше похоже на… трудно сказать. Словно кто-то есть в соседней комнате или за углом, и ты все время знаешь об этом. Кто-то… важный.
Элоф кивнул.
– Я чувствую то же самое, но еще острее. Как будто я украдкой прохожу мимо чьей-то двери или у кого-то за спиной. Немного взволнован, немного испуган, как в детстве, и стараюсь не выдать себя… – Он озадаченно покачал головой.
В ту первую темную ночь в башне Вайды он ощущал нечто подобное, но более отдаленное – огромную пустоту, наполненную памятью о пережитых страданиях. Здесь было по-другому: возбуждение и нервное покалывание во всем теле напоминало прикосновение Льда, которое для него было мучительным, а для Керморвана – только холодным и причиняющим неудобство. Здесь Рок и все остальные чувствовали то же самое, а их неудобство было совершенно естественным.
– Что ж, – вздохнул Элоф. – Сейчас у нас есть более неотложные заботы. Но если тебе снова покажется, что кто-то есть за углом…
– … Или собирается выйти из-за угла, – добавил Рок. – Да, я шепну тебе на ухо. Если уж на реке было так плохо, то здесь нужно быть готовым ко всему.
Но в первый день, когда путники шли по следу стада, они не видели ничего, кроме повседневной жизни любого обычного леса, хотя даже мелкие животные и птицы здесь были крупнее и выглядели более холеными, чем им приходилось видеть.
– Как они могут так быстро летать в этом воздухе? – удивился Тенвар, наблюдавший за стайкой соек, трещавших и круживших между ветвями. Его одежда, как и у всех остальных, была сырой и никак не высыхала. – Он такой густой, что похож на суп!
Керморван улыбнулся, хотя его собственные волосы висели влажными прядями и казались серыми от росы.
– Если бы он был еще и таким же питательным! Но он хорош по-другому: запахи здесь держатся дольше, даже для слабого человеческого носа. Я уверен, что скоро мы выйдем на след животных, достаточно крупных, чтобы обеспечить нас пропитанием на много лиг пути. Так что не унывай, Тенвар, и пусть полный желудок будет наименьшей наградой за твои усилия!
Но, хотя остальные охотники разделяли мнение Керморвана, к вечеру они так и не взяли след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60