Самойлов - же воспринял поведение Авеля за юродство и приказал его
посадить под секрет в тайную, а сам донес о происшедшем Государыне.
Поинтересовалась Императрица, кто же такой Авель есть и откуда? И
приказала отправить его в Шлиссельбургскую крепость, где быть ему "до
смерти живота своего", то есть пожизненно!
Это было первое столкновение Авеля с монаршей благодарностью, беспощадной
и нетерпимой, но, должен вас предупредить, не последнее.
А случилось это в феврале-марте 1796 года... И было по сему исполнено!
Ладно, да не совсем! Шло неумолимое время, истекали последние месяцы, затем
недели, дни... наконец - последние часы жизни Екатерины Второй.
Пятого ноября 1796 года фрейлины Императрицы нашли ее без чувств на полу
покоя... Императрицу поразил удар! Она скончалась на следующий день - 6
ноября 1796 года, как утверждают, в полном соответствии с записью в "Зело
престрашной книге", сделанной примерно за год до того!
Закончился первый виток спирали восхождения монаха Авеля к вершинам
мастерства.
6 же ноября на трон взошел сын Екатерины - Император Павел Петрович! В
сенате место генерала Самойлова занял князь Александр Борисович Куракин.
Отыскалась в секретных делах и "Зело престрашная книга" Авеля, которую
князь Куракин самолично показал Императору Павлу Первому.
Зная, что в Житии возможны некоторые преувеличения или неточности,
рассмотрим некоторые дополнительные документы и свидетельства.
Так, случайным современником и свидетелем начала провидческой карьеры
Авеля был известный военный и государственный деятель России времен
Екатерины, Павла Первого, Александра Первого и Николая Первого - генерал от
инфантерии и артиллерии Алексей Петрович Ермолов (1777-1861), чья блестящая
биография вам, вероятно, известна.
Этот громадный болшерукий человек с головой льва, увенчанной мощной
гривой волос, был исключительно честен и порядочен, поэтому мы с доверием
относимся к его заявлениям и словам.
Независимый и несгибаемый, Ермолов, соблюдая законы общества, мысли,
чувства и честь свою считал лично ему принадлежащими и, как человек
благородный и честный, не кривил душой и не лгал.
Его военная карьера складывалась удачно. Ермолов происходил из старинной,
но небогатой дворянской семьи. Как это было принято в России той поры,
дворянские дети мужского пола записывались в гвардию еще с младенчества.
Ермолов, например, был записан в 1778 году, то есть на втором году жизни,
каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре был произведен в
сержанты. Военную службу начал в 15 лет - был привезен в Петербург,
произведен в капитаны и зачислен в Нежинский драгунский полк старшим
адъютантом к генерал-поручику А.Н.Самойлову. В боевых действиях впервые
принял участие при штурме предместья Варшавы в 1794 году, где
семнадцатилетний юноша прекрасно проявил себя и был представлен к награде.
Распространение свободолюбивых западных веяний в России конца XVIII
столетия захватило молодого Ермолова. Он стал членом политического кружка,
руководимого его старшим братом по линии матери А.М.Каховским. А поскольку
при аресте у Каховского было обнаружено письмо А.П.Ермолова, на котором тот
весьма резко аттестовал армейское начальство, то... после ареста и допроса
Ермолов был посажен в каземат Алексеевского равелина Петропавловской
крепости!
Через два месяца после ареста он был отправлен в ссылку в Кострому.
Надо сказать, что "проживание в каземате и ссылке" отразилось на
формировании характера Алексея Петровича, проявившись в появлении ранее
несвойственных ему замкнутости, скрытности, осторожности. С другой стороны,
Ермолов оставался по-прежнему несгибаемым, острым на язык, порой резким.
Он был отправлен к костромскому губернатору, для отправки в ссылку в
Макарьевские леса, что на реке Унже.
Но сын губернатора оказался сотоварищем Ермолова по учению, и в повеление
были внесены коррективы. Губернатор донес в Петербург, что "в целях более
надежного наблюдения за ссыльным "преступником", он предпочитает оставить
его в Костроме для личного за ним присмотра". Просьба эта была
удовлетворена.
Вы помните, вероятно, что волею судьбы монах Авель проживал в ту пору в
монастыре Николая Чудотворца - Бабайки, что в Костромской епархии.
Таким образом, события сложились так, что Ермолов сделал следующую
запись:
"В то время проживал в Костроме некто Авель, который был одарен
способностью верно предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у
губернатора Лумпа, Авель предсказал день и час (!! - Ю.Р.) кончины
Императрицы Екатерины с необычной верностью.
Весьма интересные сведения содержатся в следственном "Деле о крестьянине
Василие Васильеве..." - стенограмме его допросов в стенах Тайной Экспедиции
в марте 1796 года, то есть за восемь месяцев до скоропостижной смерти
Екатерины Второй.
Из Дела явствует, что упомянутые в Житии "книги" (или тетради) Авеля
несомненно имели прямое отношение к Екатерине Второй. Следствие крутится
именно вокруг этих документов, стараясь выявить сопричастных к крамольным
записям лиц, определить долю их участия в этих писаниях. Искали, видимо,
возможных единомышленников Авеля.
Так, следователь спрашивает:
"Отобранные у тебя тетрадки, писанные полууставом, кто их писал, сам ли
ты, и если сам, то помнишь ли, что в них написано, и если помнишь, то с
каким намерением таковую нелепицу писал, которая не может ни с какими
правилами быть согласна, а паче еще таковую дерзость, которая неминуемо
налагает на тебя строжайшее по законам истязание? Кто тебя к сему наставил
и что ты из сего себе быть чаял?
ОТВЕТ: Ныне я вам скажу историю свою вкратце. Означенные полууставные
книги писал я в пустыни, которая состоит в Костромских пределах близь села
Колшева, и писал их наедине, и не было у меня никого мне советников, но все
от своего разума выдумал...
ВОПРОС: Для чего и с каким намерением и где писал ты найденные у теоя
пять тетрадей или книгу, состоящую из оных?
ОТВЕТ: В каком смысле писал книгу, на то говорю откровенно, что ежели
что-нибудь в рассуждении того солгу, то да накажет меня все милостивейшая
наша Государыня Екатерина Алексеевна, как ей угодно; а причины, по коим
писал я оную, представляю следующия:
1) уже тому девять лет, как принуждала меня совесть (с момента появления
дара, голосов и видений, т.е. с 1787 года. - Ю.Р.) всегда и непрестанно об
этом гласе сказать Ея Величеству и их высочествам, чему хотя много
противился, но не могши то преодолеть, начал помышлять, как бы мне дойти к
Ея Величеству Екатерине Второй;
2) указом ведено меня не выпускать из монастыря и 3) ежели мне так идти
просто к Государыне, то никак не можно к ней дойти, почему я вздумал
написать те тетради и первыя две сочинил в Бабаевском монастыре, а
последние три в пустыни.
ВОПРОС. Написав сказанные тетради, показывал ли ты их кому либо? И что с
тобой воспоследовало за них?
ОТВЕТ. Показывал я их одному из братии, именем Аркадию, который о сем
тотчас известил строителя (т.е. попечителя. - Ю.Р.) и братию. Строитель
предоставил меня с тетрадями моими сперва в консисторию, а потом к епископу
Павлу, а сей последний отослал меня с книгою в наместническое правление, а
из него в острог, куда приехали ко мне сам губернатор и наместники и
спрашивали о роде моем и проч., а когда я им сказал: "Ваше
превосходительство, я с вами говорить не могу, потому что косноязычен, но
дайте мне бумаги, я вам все напишу", то они, просьбы моей не выполняя,
послали сюда в Петербург, где ныне содержусь в оковах. Признаюсь по чистой
совести, что совершенно по безумию такую сочинил книгу, и надлежит меня за
сие дело предать смертной казни и тело мое сжечь.
ВОПРОС. Для чего внес в книге такие слова, которые особенно касаются Ея
Величества и именно аки бы на ню (т.е. якобы именно на нее. - Ю.Р.) сын
восстанет и прочая, как ты уразумел их?
ОТВЕТ. На сие ответствую, что восстание есть двоякое: иное делом, а иное
словом и мыслию и утверждаю под смертною казнию, что я возстание в книге
своей разумел словом и мыслию; признаюсь чистосердечно, что сии слова
написал потому, что он, т.е. сын (Павел Петрович. - Ю.Р.), есть человек
подобострастен как и мы; а человек различных свойств: один ищет славы и
чести, а другой сего не желает, однако мало таковых, кто бы онаго убегал, а
великий наш князь Павел Петрович возжелает сего, когда ему приидет время;
время же сие наступит тогда, когда процарствует мати его Екатерина
Алексеевна, всемилостивейшая наша Государыня 40 лет: ибо так мне открыл
Бог..."
Особо отмечу, что в цитируемом мною Протоколе допроса нет указания на
дату смерти Екатерины Второй. Вопрос этот обойден молчанием. Не исключено,
что разговор о подобных деталях в ходе допроса вообще не мог возникнуть по
причине кощунственности темы. Ни исключено также, что в этом повинно
фрагментарное воспроизведение Протокола.
Однако мы видим, что Авель в своих книгах не стеснялся в высказываниях и
выборе тем, писал обо всем, ставшем ему известным или вызвавшем его
интерес, раздумья. Это хорошо видно из следующих показаний.
"ВОПРОС. Как ты осмелился сказать в книге своей, аки бы паде III
император (т.е. Петр Третий, сверженный с престола в результате
гвардейского дворцового переворота 1762 года, который возглавлен был
Екатериной Второй. - Ю.Р.) от жены своей?
ОТВЕТ. Сие я потому написал, что об оном есть в Апокалипсисе, и падеж
разумею я свержение с престола, с которого он свержен за неправедные его
дела, о коих я слышал еще в младенчестве...".
При этом интересно, что даже в стенах Тайной Экспедиции (Тайная
Экспедиция - орган политического розыска, учрежденный Указом Екатерины II в
1762 году, заменила Тайную канцелярию. В ходе следствия в ней применялись
пытки. - Ю.Р.) в ходе тяжелейших и, надо полагать, изнурительных допросов,
Авель не только не сник - наоборот! Он осмелился сам задавать своему
следователю вопросы, обещая сказать всю правду лишь после того, как генерал
Макаров, глава этого органа, ответит Авелю на вопрос: "Есть ли Бог и есть
ли диавол и признаются ли они Макаровым?"
И что вы думаете? Видно было в фигуре, взгляде, убежденности, речах,
напористости этого поразительного монаха нечто необыкновенное,
озадачивающее, внушающее к нему уважение, словно бы обязывающее к ответу. И
происходит невероятное следователь, дворянин, генерал, начальник Тайной
Экспедиции Макаров отвечает на заданный ему подследственным - безродным
преступным монахом - вопрос, отвечает не односложно, а пространно, и ответ
этот детально фиксируется в Протоколе и свидетельствуется затем личной
подписью генерала. Эта запись гласит:
"Тебе хочется знать, есть ли Бог и есть ли диавол и признаются ли они от
нас? На сие тебе ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному
Писанию не отвергаем бытия и диавола; таковые твои недельные (так в тексте.
- Ю.Р.) вопросы, которых бы тебе делать отнюдь сметь не должно,
удовлетворяются из одного снисхождения, в чаянии, что ты, конечно, сею
благосклонностью будешь убежден и дашь ясное и точное на требуемое от тебя
сведение и не напишешь такой пустоши, каковую ты прислал. Если же и за сим
будешь ты притворствовать и не отвечать на то, что теоя спрашивают, то
должен ты уже на себя самого пенять, когда жребий твой нынешний переменится
в несноснейший и ты доведешь себя до изнурения и самого истязания. 5 марта
1796 года, коллежский советник и кавалер Александр Макаров".
Лишь после этого объяснения между судьей и подсудимым о Боге и диаволе
Авель дает ответы по предложенным ему двум вопросам:
"1. О падении Императора Петра III слышал еще издетска, по народной
молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные люди
толковали, кто как разумел; а когда таковые же толки происходили и от
воинских людей, то он начал с того 'самого времени помышлять о сей дерзкой
истории; какие же именно люди о сем толковали и с какими намерениями, того
в знании показать, с клятвою отрицается.
2. О возстании Государя Цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую
Императрицу говорит, что сие возстание разумеет под тремя терминами: 1)
мысленное; 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслию - думать, словом -
требовать, а делать - против воли усилием..."
Вот так-то мыслил и таким слогом излагал свои мысли тульский мужичок
восемнадцатого века, постигший грамоте и письму на восемнадцатом году
жизни! Интересный субъект! Смелый, отважный, умный, не лишенный чувства
собственного достоинства!
Долго ли, коротко ли допрашивали Авеля в Тайной Экспедиции, мы нынче не
знаем. Однако ответ Макарова датирован 5 марта, а завершено дело было лишь
17 марта. Решение по "Делу" гласило:
"Поелику в Тайной Экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин
Василий Васильев неистовую книгу сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от
простых людей, что в непросвященных могло бы произвести колеблемость и
самое неустройство, а паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшия и
самыя оскорбительныя слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея
Императорского Величества и Высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил
собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко
богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам
заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая
строгость законных предписаний, указать соизволила онаго Василия Васильева,
вместо заслуженного ему наказания, посадить в Шлиссельбургскую крепость,
вследствие чего и отправить при ордере к тамошнему коменданту полковнику
Колюбякину, за присмотром, с приказанием содержать его под крепчайшим
караулом так, чтоб он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел;
на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанныя,
писанные им бумаги, хранить в Тайной Экспедиции".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10