https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/Luxus/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Александр РОЗЕНБАУМ
Затяжной прыжок.
Музыка или стихи
Как часто ночью в отзвуках шагов
Строфа дрожит, шатается и рвется...
Мне стих без музыки так редко удается -
Я должен слышать музыку стихов.
Я должен чувствовать мотив моей души,
Слова без музыки мертвы в моем искусстве,
Как без солдата мертв окопный бруствер -
Один он никого не устрашит.
Как надо понимать звучание фраз:
Где крикнуть, где шепнуть на верной ноте?
Стихи и музыка, вы песня - плоть от плоти!
Стихи и музыка - не разделяю вас!
Я в каждом такте должен прочитать
Стихотворение, написанное в звуках,
И различать раздумье, радость, муку,
И в нотах эти чувства записать.
Какой глупец сказал, что песня - это стих!
Какой невежда музыку возвысил!
Кто так унизил песенную мысль
В своих речах напыщенно-пустых!
И я, забывшись в песенном бреду,
Как заклинанье повторяю снова,
Что музыкант лишь тот, кто слышит слово,
Поэт лишь тот, кто с музыкой в ладу.
* * *
Мама, послушай, случилось несчастье:
Вчера на груди моей птица вспорхнула,
Та, что жила во мне долго, беспечно...
И улетела, и не вернулась...
А я думал, вечно
У сердца ей быть под рубахой,
Чтоб взмахом единым - крыла и руки -
Могли бы черить мы узоры строки,
Чтоб вместе смеялись с зарею рассветной,
На росных равнинах зеленого лета
И плакали вместе...
Нет, видно, напрасно
Я птицу свою не держал взаперти.
Лишь петь начинал, как, вплетаясь в мотив,
Она улетала, чтоб снова вернуться,
Заснуть и опять с первым звуком проснуться...
Так что же случилось? Я был с нею дружен,
Любили мы, каждый друг другу был нужен,
Сманил, может, кто-то?
Не верю! Она
Дыханьем моим в одну ночь создана,
Как создан Адам был,
И мне лишь служила.
Ее не отдал бы, как тяжко ни было...
Но птица умчалась
Стрелой белокрылой...
Послушай меня, моя мама, послушай,
Быть может, я слишком открыл свою душу
Им всем, пустобрехам и неблагодарным?
Я песни дарил, как на свадьбу подарки,
И предал ее, мою белую птицу?
Она улетела...
Она возвратится!
* * *
Ждет машина, урча. Поднимаю я ворот.
Вновь зовут на свиданья дороги ночные.
Гаснут окна, и в них растворяется город,
Остаются в тиши лишь мои позывные.
Где-то там, за Невой, монотонный диспетчер,
Будто эльф, превращается в радиоволны.
Очень хочется спать, но спешим мы навстречу
Тем, кому так нужны, тем, кто болью наполнен.
Привалившись к стеклу, видит девочка праздник,
Разноцветных шаров круговерть в небе синем.
И летят фонари над дорлжную грязью
Косяком журавлиным.
Видит девочка сон, будто в белой метели
В темном, гулком дворе нас встречать кто-то будет.
Одинаковы дни, и дома, и постели.
Одинаково все. Только разные люди.
* * *
Нарисуйте мне дом
Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы в масть!
В масть козырную, лучше бы в бубну...
В доме том укажите мне место, где бы упасть,
Чтоб уснуть и не слышать зов глашатаев трубный.
Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил,
Да такой, чтобы жить не мешали.
Где, устав от боев, снова силы б копил,
И в котором никто никогда бы меня не ужалил.
Я бы сам, я бы сам,
Да боюсь, не сумею,
Не найти мне никак
эти полутона.
По дремучим лесам
Все скачу, все скачу на коне я,
И в холодном поту
через день пробуждаюсь от сна.
Нарисуйте очаг, хоть на грубом холсте,
На кирпичной стене, только чтобы тянуло,
Нарисуйте же так, чтоб кулак захрустел,
И с холодных ресниц теплым домом однажды подуло.
Я бы сам, я бы сам -
Нету красок заветных.
Знаю только лишь две,
их сжимаю рукой.
То бела полоса,
То - черна беспросветно,
Рассинить бы...
да нет у меня акварели такой.
Нарисуйте меня, да такого, чтоб в крик,
Чтобы мама моя не боялась за сына.
Нарисуйте меня журавлем хоть на миг,
Я хочу посмотреть на людей с высоты журавлиного клина.
Я бы сам, я бы сам,
Да ломаются кисти,
Только грифу дано
пальцев вытерпеть бунт.
И летят, и летят, и летят, и летят
в небеса,
В облака поднимаются листья
Этих нот, горьких нот,
облетевших с разорванных струн.
* * *
Гастрольная
Я мотаюсь, как клубок, по городам
Дорогого мне Советского Союза.
То Ташкент, то Магадан,
но везде - и тут и там -
Я живу чуть лучше Робинзона Крузо.
Окна снегом завалило, занесло.
Холод - вечная на Севере проблема.
А здесь в гостинице тепло,
И просторно, и светло,
Как в подводгной лодке капитана Немо.
Я не спрашиваю: "Где?" и "Как пройти?",
Я в Союзе, как своей большой квартире,
Знаю каждый уголок,
Стены, пол и потолок,
И кружится голова от этой шири.
Украина - моя кухня. Здесь я ем.
Отдыхая я в Прибалтике - в гостиной.
Перед сном я каждый раз
Езжу мыться на Кавказ,
Ну а спать ложусь в сибирские перины.
С плюса в минус, с темной ночи в ясный день.
От тюленей, мимо зубров, прямо в грязи
Меня ности круглый год
Мой родной "Аэрофлот",
На котором не бывает безобразий.
И когда я с неба, как дары волхвов,
Упаду к жене, просоленной слезами,
Оторвав меня от снов,
Кучу песен, тьму стихов
Нарожает мне беременная память.
* * *
Баллада о землепашце
Когда наступает время убрать, что давно посеял,
Когда наступает время, которого ждал всю жизнь,
То, прежде чем выйти в поле, босым в золотое поле,
В рассветное свое поле, ты вспомни и оглянись.
Как пни корчевал лопатой, пилою вгрызаясь в корни,
Как воду, живую воду на землю сухую лил.
Как часто дразнились дети, как взрослые усмехались,
И как леденящий ветер на пашню тебя валил.
Ты вспомни, как рук стесняясь, протягивал их к Мадонне,
Ведь был у тебя младенец, ну как у нее на вид.
Но рос он не очень крепким, и, часто недосыпая,
Ты проклял свои колени, распухшие от молитв.
Подумай: уже не надо одалживать под проценты,
И твой ростовщик клянется, что ты его лучший друг.
Уже провожают взглядом все те, кто плевал когда-то
Сквозь зубы змеиным ядом на твой одинокий плуг.
Подумай, подумай крепко пред тем, как на поле выйти,
Пред тем, как собрать все то, что по праву ты заслужил.
И будет напиток терпким, а ужин с друзьями сытен,
И свет не погаснет в окнах, поскольку ты верно жил.
* * *
Неновая новелла о нотных знаках
Каждый человек - это нота.
Диезы повышают ее на полтона,
бемоли понижают ее на полтона,
а бекары возвращают эту ноту на
прежнее место.
Я - диез на нотном стане.
Повышаю на полтона
Сумасшедшими мечтами
Крик в ночах своих бессонных.
Когда голос мой измучен
И круги перед глазами,
Я - диез, в моем трезвучьи
Радостно бушует пламя.
В том огне, хрипя от боли,
Не вытягивая ноты,
Я завидую бемолям,
Их несолнечным заботам.
И хочу к тебе быть ближе,
С нотоносца оборвавшись,
Вниз, всего на тон пониже,
От мажора вдруг уставший.
По линейкам я спускаюсь,
Ужасая ключ скрипичный,
Вниз, за паузы хватаясь,
Как ветра за крылья птичьи.
И в бемоль согнувшись кроткий,
В своей песне бесполезной
Вспоминаю о решетке
Пламеносного диеза.
Я - диез, в полтона гордый
Знак, сгорающий пожаром.
Иногда бемоль покорный,
Только бы не быть бекаром!
Я - диез на нотном стане.
Повышаю на полтона
Сумасшедшими мечтами
Крик в ночах своих бессонных.
* * *
Вещая судьба
Заплутал, не знаю где...
Чудо чудное глядел:
По холодной, по воде,
В грязном рубище
Через реку, напрямик
Брел, как посуху, старик -
То ли в прошлом его лик,
То ли в будущем...
Позамерзшая межа,
А метели все кружат...
Я глазами провожал,
Слышал сердца стук.
Одинока и горба,
Не моя ли шла судьба?
Эх, спросить бы... Да губа
Онемела вдруг...
А старик все шел, как сон,
П пороше босиком,
То ли вдаль за горизонт,
То ли в глубь земли...
И темнела высота,
И снежинки, петь устав,
На его ложились стан,
Да не таяли...
Вдруг в звенящей тишине
Обернулся он ко мне,
И мурашки по спине
Ледяной волной -
На меня смотрел... и спал...
- Старче, кто ты? -закричал,
А старик захохотал,
Сгинув с глаз долой.
Не поверил бы глазам,
Отписал бы все слезам,
Может, все, что было там,
Померещилось...
Но вот в зеркале, друзья,
Вдруг его увидел я.
Видно, встреча та моя
Все же вещая.
Белым, белым, белым полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
* * *
Поединок
Вот я стою в прожекторах лучистых,
Я весь горю - секнды этой ждал.
А там сидят "народные артисты",
Ни разу не смотревшие на зал.
И впереди у нас смертельный поединок,
Я уязвим - они мне не видны,
Я здесь один. Они - в строю едином.
Их легок путь - мои шаги трудны.
Поэты, не создавшие ни строчки,
Но знающие, как писать стихи.
Таланты, не сходящие с обочин,
Вы любите французские духи!
О, как им скуно, знатокам вселенсим,
И, ногу на ногу изящно положив,
Из глаз презрительную исторгают светскость,
Как лимузины исторгают гаражи.
Но делом заниматься надо, делом,
И драться за него со светом всем.
Гораздо легче в кресло бросить тело
И рассуждать о сложностях проблем!
Везде и всюду ждут несовершенства,
Заранее заряжены хулой.
И оттого лишь наверху блаженства,
Что в пепле сердца слышат слог сырой!
В охрипших связках - неоригинальность,
В поту работы - сила без ума...
Так пробуйте найти своб тональность,
Пытайтесь сами же создать свои тома!
И делом занимайтесь, люди, делом,
Деритесь за него со светом всем!
Гораздо легче в кресло бросить тело
И рассуждать о сложностях проблем!
"Лицом к лицу лица не увидать,
Большое видится на расстоянии".
Ну, это, знаете ли, как еще сказать,
Неплохо бы иметь к тому желание!
Лицом к лицу, конечно, нелегко,
Особенно когда ты ниже ростом!
Другое дело, если далеко,
Тогда все ясно, и тогда все просто!
* * *
Яблоня в саду отяжелела,
Понесла от августа под осень.
Обдинокий лебедь тает белый
В предвечерней дымке сенокоса.
Моросит сентябрь на пороге,
Только не дожди слезами брызнут.
Чьи-то тени там, на полдороге
В облаках оплакивают жизни.
В темном небе слышу голоса,
Они зовут меня с собой.
И, вздымая руки к небесам,
Бегу я жухлою травой,
По полю, жухлою травой.
Там, на перепутьи между небом
И землей, уставшей плодоносить,
Облака, окутанные снегом,
Души отлетевшие уносят.
Вечер погружается во тьму,
А слезы льются вновь и вновь.
Но теперь я знаю, почему
Горька так осенью любовь.
Вот еще дона летит устало,
Превратившись в вечного скитальца.
Почему вдруг небо ближе стало?
Почему земля моя все дальше?
* * *
Затяжной прыжок
Прыжок мой слишком затянулся:
Все купола давно открыли,
Пора и мне уже хвататься за кольцо.
Пора на землю мне вернуться,
Пора глотнуть дорожной пыли -
Довольно ветру измываться над лицом.
Но как мне с небом распроститься?
С огромным небом распроститься?
В котором только я да птицы,
И возвращаться не хочу,
Но я лечу, но я лечу...
Из стратосферы путь не вечен,
И он, как жизнь, быстротечен.
И там один ты - на других надежды нет.
Там не выклянчивают денег,
Там взлета нет - одно паденье...
Но в том паденьи - только взлет - и в том секрет,
Что с небом мне не распроститься,
С огромным небом не проститься,
В котором только я да птицы,
И возвращаться не хочу,
Но я лечу.
Вот я уже под облаками -
Меня никто не ждал так скоро.
Им страшно там, внизу, до колотья в паху.
А мне не справиться с руками,
Они, как крылья без мотора,
И сердце верит только в то, что наверху...
...Земля подкралась незаметно,
Ведь в миг почти на десять метров
В секнду за секунду ускоряюсь я...
И, оттолкнувшись от потока,
Я рву кольцо и режу стропы...
Прими таким, какой я есть, меня, земля...
Ведь с небом мне не распроститься,
С огромным небом не прост...
* * *
Мои раны не болят
Мои раны не болят,
Хотя мне все и обещали,
Позадерганы они, задубелые.
А кто в шрамах виноват,
Та и носится с прыщами,
Плоть боятся схоронить свою белую.
А я гуляю как хочу
И пою себе ночами, /
Рву рубаху на груди, коли мочи нет.
Словно жизнь, жгу свечу,
Пожирая струн звучанье
В незатейливой своей бурной вотчине.
Мои раны не болят,
До здоровья я охочий.
Зелье выгадал одно приворотное.
И не потратил ни рубля,
Сам сварил в лесу под кочкой,
Под началом упыря косоротого.
А рецепт его простой
(Лечит враз любую хворь он):
Кровь из тех ран замешай на тоске своей,
Выпей залпом граммов сто,
Закуси последним горем,
Чтоб костер в душе не гас, а потрескивал.
Мои раны не болят,
Рано в печь идти с вещами,
Слово знаю от болей заговорное.
Говорю его всегда
Тем, кто муки обещал мне:
- Не бывать тому, чтоб нас били мордою!
Не бывать тому, чтоб нас
Псы за горло похватали,
И неясыти в ночи криком ухали.
Или, может быть, сейчас
Только совы и остались?
Спят в чащобах старики со старухами.
Мои раны не болят,
Хотя мне все и обещали,
Ни к погоде, ни к другим разным придурям.
Ну, а кто в меня стрелял,
Те работают мощами,
Богомольцев своих ждут с тощим сидором.
В небе пасмурном петля,
Не по мне ли ты тоскуешь?
Только я не тороплюсь, в то не верую.
Кровь мешаю на тоске,
Вдосталь горем заедаю,
Да на грифе заменил струны нервами.
* * *
Реквием
Голова гудит, будто вдрызг был пьян,
А в душе тоска сердце мучает.
По пятам за мной ходит смерть моя
И все ждет удобного случая.
А шаги ее за сто верст слышны,
Бедолагу жаль - задыхается.
И поэтому рука так спешит,
И за струны пальцы цепляются.
Стали дни на дни непохожими,
Стали дни летать, словно месяцы.
Ставлю в вазу цвет - вянет в тот же миг,
Видно, ждет косая на лестнице.
Сотню лет назад был я лекаррем,
Уставал как пес да летал во сне.
А нынче вот пишу себе "Реквием".
Знать бы, когда он пригодится мне.
Оселок с косой все ясней звенят,
Все чего-то жду, да вот глупо как!
1 2 3 4 5 6 7 8


А-П

П-Я