https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/verhnie-dushi/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Наверно, предложила бы сходить в магазин.
– Ну, мы тебе не будем мешать. – миссис Финч собрала дам со знанием дела, как если бы это были девятилетки. – Просто верни тарелки, когда время будет. Они все подписаны.
Они вышли гуськом, оставив запах шоколадных пирожных и цветочных духов.
– Ни одной тарелки в шкафу, – проворчала Мин. – Ни единой тарелки. Но в холодильнике у нее много пива. Мне кажется, что отец что дочь.
– Ой, Мин, замолчи, – сказала по доброте душевной Глэдис Финч.
Сумасшедшая Энни любила петь. Ребенком она пела сопрано в хоре Первой Лютеранской церкви. Ее высокий, приятный голос мало изменился за полвека. Как и не изменился ее необремененный разум.
Ей нравились яркие краски и блестящие предметы. Она часто наряжалась в три блузки, одна поверх другой, и забывала надеть трусы. Навешивала на руку звеневшие браслеты и забывала мыться. С момента смерти матери, двенадцать лет назад о ней никто не заботился, не готовил с вниманием и любовью еду и не следил, чтобы она ее съела.
Но город заботился о себе. Кто-нибудь из «Женского Клуба» или городского Совета каждый День подъезжал к ее ржавому, кишевшему крысами фургону, чтобы передать еду или посмотреть на последнюю коллекцию отбросов.
У нее было сильное и крепкое тело, как бы восполнявшее хрупкость рассудка. И хотя волосы ее совершенно поседели, лицо оставалось нежным и приятным, а руки были круглые и розовые. Каждый день, независимо от погоды, она проходила расстояние в несколько миль, таская за собой холщовый мешок. К «Марте» на пирожок и стаканчик вишневого напитка, на почту за цветастыми вымпелами и письмами, к «Гифт Импориум», чтобы изучить витрину.
Она прогуливалась вдоль дороги, напевая и бормоча себе под нос, осматривая землю в поисках сокровищ. Она настойчиво обходила поля и леса, и у нее хватало терпения простоять час, наблюдая, как белка лущит орех.
Она была счастлива, и ее бессмысленно улыбающееся лицо говорило о десятках не раскрытых ею тайн.
Глубоко в лесах было одно место. Расчищенный круг, с вырезанными на деревьях изображениями. За кругом была яма, из которой иногда доносился запах паленого дерева и мяса. Каждый раз, когда она отправлялась туда, кожа ее покрывалась мурашками. Она помнила, что была там ночью, когда ее мама уехала и Энни отправилась искать ее по холмам и лесам. Там она увидела такое, что от ужаса у нее перехватило дыхание. Такое, что еще несколько недель не могла уснуть. До тех пор, пока воспоминания не стерлись.
Она запомнила лишь кошмарное видение созданий с человеческим телом и головами животных. Поющих. Танцующих. Кто-то кричит. Но вспоминать ей не хотелось, так что она запела и стала думать о другом.
Больше она туда ночью не ходила. «Нет, сэр, по правдочке нет, ночью не ходила». Но иногда ее словно тянуло туда. И сегодня был именно такой день. Днем она не боялась.
– Пойдем мы дружно все к реке. – Ее девичий голос разносился в воздухе, когда она волоча за собой мешок, вступила в круг. – Прекрасной, прекрасной ре-е-еке. – Захихикав, она поставила ногу в круг, как перебарывающий страх ребенок. Шорох листьев заставил забиться ее сердце, но она захихикала, увидев проскакавшего в траве зайца.
– Не бойся, – крикнула она ему вдогонку. – Здесь никого нет, кроме Энни. Никого здесь нет. Никого здесь нет, – пропела она, двигаясь и раскачиваясь в своем танце. – Пришла в сад я одна, покуда роса с роз не сошла.
«У мистера Кимболла были самые красивые розы», – подумала она. Он иногда срезал ей цветок и предупреждал, чтобы она не поранила палец о шипы. Но он теперь уже мертв, вспомнила она. Мертв и похоронен. Как мама.
Наступившая на мгновение тоска была подлинной и острой. Затем она прошла, когда внимание Энни занял порхающий воробей. Она присела за пределами круга, опустив свое массивное тело на землю с поразительным изяществом. В мешке у нее был завернутый в вощеную бумагу сэндвич, который ей дала утром Элис. Энни ела его аккуратно, осторожно откусывая маленькие кусочки, напевая и бормоча себе под нос, и разбрасывала крошки разным маленьким Божьим тварям. Завершив трапезу, она ровно пополам сложила вощеную бумагу, затем опять пополам и уложила в мешок.
– Не сорить, – пробормотала она. – Штраф пятьдесят долларов. Не хотим мы тут сорить. Да, Боже любит меня-я-я. – Она начала подниматься, когда заметила нечто блестящее в траве. – Ой! Она подползла на четвереньках, раздвигая травинки и старую листву. – Симпатично, – прошептала она, разглядывая на солнце тонкий, посеребренный браслет. Ее простое сердце радовалось, пока она любовалась сверканием и блеском браслета. – Симпатично. – На нем было что-то нарисовано, похоже на буквы, но читать она не умела.
Карли
– Энни. – Она согласно кивнула. – Э-Н-Н-И. Энни. Что упало – то пропало. Тебя она любит, да, да, да. – Радуясь находке, она нацепила браслет на свое толстое запястье.
– Никто ее не видел. Шериф. – Бад Хьюитт положил фотографию Карли Джэймисон на стол Кэму. – Я всему городу показал. Если она через город прошла, то прошла незамеченной.
– Хорошо, Бад.
– Разнял драку в парке.
– Ну да! – Зная, что это необходимо, Кэм оторвался от бумаг.
– Чип Льюис и Кем Барлоу обменивались оплеухами из-за какой-то девчонки. Отправил их домой, предварительно оттаскав за уши.
– Молодец.
– На углу меня поймала жена мэра. Кэм поднял бровь.
– Жалуется на ребят, которые опять катаются на скейтбордах по Мэйн. А сынишка Найта трещит на мотоцикле. И…
– Я все понял, Бад.
– Она мне сказала, что Клер Кимболл вернулась. Гараж забит ерундой и ни одной тарелки в шкафу.
– У Мин было много дел.
– Мы все о ней читали в журнале «Пипл». Я, имею в виду, Клер. Она стала знаменитой.
– Правда? – Удивленный, Кэм отодвинул бумаги в сторону.
– Ну да. Она – художница, что ли. Статуи лепит. Я одну видел на фотографии. В ней все десять футов были. – Его довольное лицо исказилось мыслью. – Так и не понял, что это было. Ты ведь знаешь, я с ней встречался.
– Нет, не знал.
– Да, сэр, водил ее в кино и все такое прочее. На следующий год, после смерти ее отца. Ужасно, что все так получилось. – Он рукавом вытер пятно со стекла оружейного ящика. – Наши мамы дружили. Дело в том, что они были вместе, когда он это сделал. Как бы там ни было, думаю надо как-нибудь зайти к Кимболлам. Посмотреть как там Клер.
Перед тем как Кэм успел что-нибудь сказать, позвонил телефон. – Кабинет Шерифа. – Какое-то время он слушал высокий сбивчивый голос. – Кто-нибудь пострадал? Хорошо, я сейчас буду. – Он повесил трубку и отодвинулся от стола. – Сесил Фогарти врезался на своей машине в дуб в саду миссис Негли.
– Хочешь, я займусь этим?
– Нет, я сам. – «Миссис Негли жила за углом от Клер, подумал он, выходя. Будет совершенно не по-соседски пройти мимо».
Клер как раз свернула на дорожку к дому, когда подъехал Кэм. Он не торопился, наблюдая за тем как она судорожно дергала ручку багажника. Засунув руки в карманы, он подошел к ней сзади, пока она беспомощно смотрела на сваленную в кучу пакеты и коробки.
– Помочь?
От удивления ударившись головой о крышку багажника, она проговорила в сердцах, потирая ушибленное место. – Господи, неужели шнырять повсюду входит в твои рабочие обязанности?
– Да. – Он извлек ящик. – Что это такое?
– Вещи. Я поняла, что для жизни не достаточно спального мешка и мыла. – Она бросила два пакета сверху взятой им коробки и остальное взяла сама.
– Ты оставила ключи в машине.
– Потом заберу.
– Забери сейчас.
Глубоко вздохнув. Клер обогнула машину и, с трудом удерживая пакет, залезла внутрь, чтобы вынуть ключи из зажигания. Она вошла в открытый гараж, и он последовал за ней.
Кэм осмотрел инструменты ценою в несколько сотен долларов по его подсчетам. Стальные бруски и камень, металл и сплавы. – Если ты это все собираешься хранить здесь, то лучше закрывай дверь в гараже.
– Неужели так серьезно мы относимся к своей работе? – через прачечную она прошла на кухню.
– Именно так. – Он взглянул на заставленный блюдами кухонный стол. – Хочешь все это расставить?
– Прости, – она сгребла все подносы и тарелки вместе. – Сегодня днем заходили дамы. – Она приподняла пластиковую крышку с блюда и понюхала. – Хочешь шоколадное пирожное?
– Да. У тебя кофе к нему есть?
– Нет, но в холодильнике есть пиво и «Пепси-Кола». А где-то здесь должен быть кофейник. – Она стала рыться в коробке, извлекая предметы обернутые в газету. – По дороге в торговый центр я заскочила на блошиный рынок. Замечательно. – Она достала немного потертый перколятор. – Вполне возможно, что он работает.
– Я выпью «Пепси», – решил он и взял бутылку.
– Ну вот, кажется, я забыла купить кофе. Правда я купила тарелки. Вот эти замечательные тарелки «Фисс-тауэр». И отличные пиалы для желе с картинками Бага Банни и Даффи Дак. – Она откинула назад волосы, подвернула рукава и улыбнулась ему.—Ну, как прошел твой день?
– Сесил Фогарти врезался на своем «Плимуте» в дуб миссис Негли.
– Очень интересно.
– Она тоже так решила. – Он передал ей бутылку «Пепси». – Значит ты собираешься открыть магазин в гараже?
– Хм-хм. – Она сделала большой глоток и вернула ему бутылку.
– Это значит, ты навсегда приехала, Худышка?
– Это значит я собираюсь работать, пока я здесь. – Она выбрала для себя пирожное, затем запрыгнула на кухонный стол рядом с мойкой. Лучи заходящего солнца просвечивали сквозь ее волосы. – Можно задать тебе вопрос, который я из вежливости не задала тебе вчера?
– Давай.
– Зачем ты вернулся?
– Хотел сменить обстановку, – просто и не совсем откровенно ответил он.
. – Насколько я помню ты не мог дождаться, чтобы это место сгинуло поскорее.
Он уехал быстро, не оборачиваясь, с двумястами двадцатью семью долларами в кармане и всевозможными желаниями, кипевшими в крови. – Мне было восемнадцать лет. Зачем вернулась ты?
Она нахмурилась, прожевывая пирожное. – Может быть я слишком круто сменила обстановку. Я очень много думала об этом месте в последнее время. О доме, о городе, о людях. Вот и вернулась. – Неожиданно она улыбнулась и сменила тему. – Я была безумно влюблена в тебя в четырнадцать лет.
В ответ он расплылся в улыбке. – Я знаю.
– Ерунда. – Она выхватила у него бутылку «Пепси». Пока он продолжал улыбаться, ее глаза сузились. – Блэйр тебе рассказал. Хитрый мерзавец.
– Ему не нужно было рассказывать. – К их обоюдному удивлению он сделал шаг вперед и положил руки на стол рядом с ее бедрами. Ее голова была выше его так, что его глаза находились на уровне ее рта. – Ты наблюдала за мной и тратила много сил, пытаясь сделать вид, будто не наблюдаешь. Когда я заговаривал с тобой, ты краснела,. Мне это нравилось.
С большим вниманием она наблюдала за ним, одновременно откинув назад бутылку, она сделала несколько глотков. Клер сопротивлялась острому желанию вывернуться. Ей уже было не четырнадцать лет. – В этом возрасте девочкам нравятся крутые ребята. Потом они взрослеют.
– У меня все еще есть мотоцикл.
Ей пришлось улыбнуться. – В этом я уверена.
– Почему бы нам не покататься в воскресенье?
Она подумала, взяв еще пирожное. – Почему бы нет?
ГЛАВА 5
Тринадцать собрались на шабаш с восходом луны. Вдалеке гремел гром. Они стояли по-двое и по-трое. разговаривая, перешептываясь, покуривая табак и марихуану, а тем временем церемониальные свечи были уже зажжены. Черный воск таял и стекал. В углублении занимался и потрескивал, и начинал подниматься огонь, внедряясь жадными пальцами в сухое дерево. Колпаки скрывали лица без масок.
Прозвонил колокол. Немедленно голоса смолкли, сигареты погасли. Образовался круг.
В центре стоял верховный жрец, облаченный в плащ и козлиную маску. Несмотря на то, что они его знали, он никогда не открывал лица во время церемонии. Ни у кого не хватало смелости потребовать этого.
Он привел к ним трех блудниц, зная, что им необходимо дать выход своему желанию, чтобы они оставались преданными и молчали. Но утоление этой жажды подождет.
Наступил час обращения и вступления в веру. Сегодня ночью двое участников, доказавших, что они достойны, получат метку Сатаны. Она откроет им новый путь и свяжет навеки.
Он начал, высоко подняв руки для первого обращения.
Ветер разнес его призыв, и сила наполнила его, словно глоток горячего воздуха. Колокол, огонь, пение. Тело обнаженного алтаря было спелым и разгоряченным.
– Наш Повелитель, наш единственный Учитель. Он есть все. Мы приводим ему наших братьев, чтобы они могли объединиться. Мы вобрали в себя Его имя и так живем, как звери, обретая друг друга во плоти. Смотрите боги земные.
– Абаддон, разрушитель.
– Фенриц, сын Локи.
– Иероним, князь смерти.
Пламя поднималось все выше. Колокольный звон отзывался эхом.
Под маской блестели глаза жреца, покрашенные красным светом огня. – Я Глашатай Закона. Выступите вперед те, кто будет учить Закон.
Двое выступили вперед в отсвете разрезавшей небо молнии.
– Мы не показываем наши клыки остальным. Это Закон.
Сборище повторило слова и прозвучал колокол.
– Мы не рушим то, что наше. Это закон. В ответ раздалось пение.
– Мы убиваем с уменьем и с целью, не от гнева. Это Закон.
– Мы поклоняемся Ему.
– Имя ему Сатана.
– Он бездна Ада.
– Аве, Сатана.
– Что Его, то наше.
– Хвала Ему.
– Он то, что мы есть.
– Аве Сатана.
– Мы познаем, и то, что мы познаем,—наше. Назад пути нет, кроме смерти.
– Здравствуя во веки веков.
Были выкликнуты все князья ада. И вздымался дым.
Фимиам делал воздух липким и призрачным. Испорченная святая вода была разбрызгана по кругу из фаллической формы шейкера, для очищения. Гул голосов перерос в единую песнь экстаза.
И вновь их предводитель воздел руки, и под плащом его сердце возликовало от немощи воображения его последователей.—Сбросьте плащи и опуститесь передо мною на колени, я ваш жрец и лишь через меня вы прикоснетесь к Нему.
Посвящаемые отбросили плащи и преклонили колена, горя желанием, с пылающими глазами. Этой ночи они ждали год, чтобы принадлежать, принимать и насыщаться. Алтарь ласкал свою грудь и облизывал пересохшие красные губы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я