А лоцман старенький морякам и говорит: “Искали вы Неведомую Землю – и нашли. Потому что не бывает другой Неведомой Земли, кроме той, что ты сам с собой привез”.
Сказку о Неведомой Земле и деревянном якоре Хэйтан и раньше слышал. Вот только когда он был ровесником этих мальчишек, не до сказок ему было.
– Обед готов, – сказал тот из мальчиков, что постарше. – Ты сегодня будешь с нами обедать?
– Навряд ли, – ответил Хэсситай, зависнув на мгновение головой вниз. – Опоздать боюсь. Мне и так обратно бегом бежать придется, а я ведь еще “поклоны облакам” не окончил.
– Можешь не оканчивать, – произнес Хэйтан, выступая из-за дерева. – Ты их и так неплохо делаешь. А вот над дыханием тебе еще поработать придется. Разве же так сказки рассказывают? Так сипишь да придыхаешь, что жалость берет слушать.
– Мастер… – только и пробормотал Хэсситай, соскакивая наземь.
– А от обеда не отказывайся, – безжалостно продолжал Хэйтан. – Не обижай ребят понапрасну. Тебе ведь от чистого сердца предлагают.
Глава 3

Если Хэсситай за минувший день и времени у мастера Хэйтана отнял немало, и души повытрепал изрядно, то теперь мастер-наставник с ним сквитался сторицей. Покуда мальчики кормили Хэсситая и Хэйтана обедом, Хэсситай весь истомился в ожидании не выволочки даже, а и просто невесть чего. Хуже нет, чем маяться неизвестностью – то ли тебя по головке погладят, то ли по загривку огреют. А Хэйтан намеренно вел себя так, чтобы никакая проницательность не помогла Хэсситаю угадать, что именно он собирается утворить: с учеником держался ровно, с мальчиками – доброжелательно. Обедал он умышленно с нарочитой неспешностью. Уже к середине обеда Хэсситай сдался и вскинул на мастера умоляющий взгляд. Хэйтан будто бы и не видел ничего – прихлебывает суп не торопясь, словно может просидеть, с места не сходя, хоть неделю. Обоих мальчишек он очаровал совершенно. После обеда они предложили гостю полюбоваться, какое жилье им соорудил Хэсситай, и Хэйтан опять же отказывать не стал: ну мыслимо ли – покидать таких гостеприимных хозяев, едва успев пузо набить! Вежливый человек нипочем так не поступит.
Впрочем, на домик, в котором обитали мальчишки, поглядеть стоило – и не только для того, чтоб досадить строптивому ученику. Даже если бы мальчики не привечать, а гнать его вздумали, Хэйтан мимо воли замедлил бы шаг, чтобы еще и еще раз оглянуться на их обиталище.
Все-таки и у знатного происхождения есть свои преимущества. Вельможе ведь другого дела нет, кроме как этикет соблюдать и хороший вкус воспитывать. Он на этот самый хороший вкус всю свою жизнь кладет. Вот и получается, что отпрыски вельможных семей красоту понимать начинают едва ли не раньше, чем ходить. Это у них врожденное. А еще того лучше, если род знатный, а достатку в семье негусто. С таким чувством красоты да из бедного житья. Эти сызмала приучены видеть красоту не только в сверкании самоцветов, но и в простом придорожном камне – и не только видеть, но и другим показать. От большого богатства хороший вкус жирком заплывает – ни к земле нагнуться, ни голову поднять. Вот и дичают столичные богачи кто во что горазд: один выгребную яму изнутри вызолотит, другой бесценные жемчуга на белила для своих служанок перемелет… а какой-нибудь опальный аристократ речной галькой к своему дому дорожку устелить велит так, что всякий залюбуется. А прибавить к этому тонкому понятию еще и руки, сноровистые во всякой работе, как у Хэсситая… Хэйтан попросту млел втихомолку, оглядывая домик, которым мальчики так гордились. Немудреная глиняная посуда, аккуратные циновки… все в этом доме поражало неброским изяществом, каждая линия дышала силой и смелостью замысла.
– Теперь я знаю, на каких делах тебя лучше использовать, – шепнул Хэйтан на ухо ученику, улучив мгновение. – Лазутчика из тебя делать – только даром добро переводить. А вот если где соглядатай должен осесть надолго… за ремесленника ты хоть где сойдешь, не сомневайся.
Хэсситай мигом сообразил, что взбучки в ближайшее время не воспоследует, и просиял. Хэйтан не стал вновь нагонять на него страху. Он не только не сердился больше на проказливого котеночка – даже и желания сердиться не было. Конечно, проборку парню устроить следует, но безгневно, не распаляя собственной ярости.
– Умеешь и показать ремесло, и потаить, где надо, – продолжал Хэйтан вполголоса, благо мальчики стояли чуть поодаль и слышать его не могли. – Сработано безупречно – а в то же время будто и любой так сможет. Постороннему человеку нипочем не догадаться, что это именно ты тут постарался. Не признать работника по изделию. Правда, за одним вычетом…
– Каким? – обеспокоился Хэсситай. И недаром: не должна Ночная Тень оставлять следов своего пребывания. А если он настолько неосторожен, что его по тесаным доскам или устилающему крышу гонту отследить можно… тогда он едва не натворил большой беды.
– За вот этим. – Хэйтан поднял руку, указывая на потолок.
Потолок и вправду был необычен. Тут уж жаждущий красоты Хэсситай отвел душу в полную сласть. Вместо дранки потолок полностью покрывало узорное соломенное плетение. Наверняка солнечный свет лился с этого потолка даже и в ненастный день. Предзакатное сияние вызолотило не то что стены – самый воздух в доме, мягко ниспадая на некрашеный тесаный пол. Простое дерево полыхало невесомым золотом – будто облака улеглись спать прямо на половицы, завернувшись в шитые золотом шелковые покрывала.
Хэсситай усмехнулся с явным облегчением, но ответить ничего не успел: едва завидев, как Хэйтан взмахнул рукой, младший из мальчиков приблизился и задрал свою круглую мордашку, глядя гостю прямо в лицо.
– Красиво, правда? – с гордостью спросил мальчик.
– Очень, – искренне ответил Хэйтан.
– А я вон ту половину сам сплел, – похвалился мальчик. – Вот там еще Хэсситай плел, когда мне показывал, а дальше уже я сам. И вот этот узор тоже.
Хэйтан изумленно воззрился вверх. Сплетена солома не только красиво, но и прочно. Через такую кровлю ни одна дождиночка не просочится. Крепко сработано и с понятием. Быть того не может, чтобы такой мальчишка…
Хэйтан перевел недоверчивый взгляд на Хэсситая, но тот лишь усмехнулся чуть приметно и утвердительно примкнул ресницы.
Ай да котеночек! И парнишку выучил, и о необходимости таиться не забыл. Кто бы ни заглянул в маленький домик, мальчик всегда отговориться сможет: не было никакого мимохожего умельца, что вы – сам я все и сработал. А если кто и усомнится, он и показать сможет, как именно плел – попробуй тут не поверить. Умница Хэсситай. Да, самая пора пришла погладить котенка поперек шерсти. Чтоб не возомнил о себе слишком много.
– Жаль уходить от вас, но нам и в самом деле торопиться надо, – сказал Хэйтан.
Мальчишки взялись было протестовать, но Хэсситай на них только мгновенный взгляд метнул, и все протесты стихли словно по волшебству.
– А вы к нам еще придете? – спросил молчаливый старший мальчик.
– Может, и приду, если время свободное выпадет, – почти не кривя душой, ответил Хэйтан.
Хэсситай уже ступил было на порог вслед за Хэйтаном, но тут младший мальчик ухватил его за рукав.
– Хэсситай, – умоляюще протянул он, – а ты нам разве сегодня не покажешь, как твой котенок пьет?
Хэсситай после недолгого колебания распахнул на груди рубаху – и Хэйтан медленно и шумно выдохнул сквозь зубы, глядя, как его ученик обнажает свой боевой знак на потеху двоим мальчишкам. Мускулы его груди привычно сдвинулись, котенок нагнулся к миске – один раз, другой…
– Хватит, – объявил Хэсситай, вновь запахиваясь.
– А еще? – огорчился младший.
– Хватит, – решительно возразил Хэсситай. – Он уже третий раз пьет. Чего доброго, лопнет с перепою – и что я тогда делать буду?
Мальчишки засмеялись так радостно, так восторженно, что вновь возникший было гнев Хэйтана опять почти утих. Зато желание закатить Хэсситаю выволочку окрепло с новой силой.
Однако до поры до времени Хэйтан этого желания выдавать не стал. Он молча шел рядом с Хэсситаем, пока дом, возведенный среди волнистых яблонь, не скрылся с виду. Да и тогда первым заговорил вовсе не мастер, а Хэсситай.
– Как вы меня нашли, Наставник? – спросил он.
Вместо ответа Хэйтан вынул из рукава сломанную заколку и молча протянул ему.
– Понимаю, – усмехнулся Хэсситай, взглянув на заколку. – Действительно, вещь редкостная, ничего не скажешь.
– Что ж ты этого мальчишку золотому плетению обучил, а такому простому делу, как заколки мастерить, не выучил? – ехидно поинтересовался Хэйтан. – Или у него не получается?
Хэсситай помотал головой.
– Получается. У него руки к любому ремеслу понятие имеют. Его работы заколка не хуже моей была бы, а то и лучше. Нет, эту побрякушку не он делал, а старший, Аканэ.
– Почему? – опешил Хэйтан. Хэсситай неожиданно засмеялся.
– Ну так ему хотелось сделать для меня что-нибудь хорошее – духу не хватило обидеть парня отказом. Ему эта заколка лютых трудов стоила. Вот уж у кого руки только под меч вытесаны и ни подо что другое, так это у Аканэ. И никаким другим рукоделием он себе на жизнь не заработает. Вот и мается парень. Младший братишка уже при деле, а он вроде как бестолочь бессмысленная. Не обвык еще, не понял, куда ему себя приспособить. Ремеслу-то я их учу давно и в полную силу, а оружием владеть – недавно и понемногу.
Час от часу не легче!
– И кто тебе дозволил их нашему делу обучать? – с ледяной доброжелательностью поинтересовался Хэйтан.
Хэсситай остановился и посмотрел ему прямо в глаза долгим и спокойным взглядом.
– Нашему ремеслу я их не учу, – ответил он. – Права мне такого никто не давал. И я им своей судьбы не желаю.
При этих словах Хэйтан испытал сильное желание отвести взгляд.
– А вот постоять за себя в наше смутное время мальчикам уметь необходимо, – продолжил Хэсситай. – Тем более – этим мальчикам.
– Да кто они такие? – удивился его словам Хэйтан. Хэсситай опустил глаза и помолчал немного.
– Это дети господина Ханрана, – медленно, как бы нехотя ответил он и, заметив, что имя это ничего мастеру не говорит, добавил: – Того человека, что привел меня в клан.
Дальнейшие расспросы замерли у Хэйтана в горле. Вроде бы у Хэсситая выражение лица не поменялось – превыше всех прочих умений воин из клана Ночных Теней должен уметь скрывать свои чувства, – но вечерняя прохлада сгустилась внезапно и потяжелела, словно бы придавив поникающие к земле травы. Каждая травинка горестно сгибалась, будто разделяя печаль Хэсситая.
Хэйтан тряхнул головой, и наваждение рассеялось. Но в груди все равно явственно щемило.
– Господин Ханран был другом моего отца, – негромко произнес Хэсситай. – Очень близким. Он узнал, что король приказал убить отца, и от самой столицы с коня не сходил, торопился предупредить… но опоздал. Зато меня он спас и надежно спрятал. Я не мог бросить его детей на произвол судьбы. Даже будь я совсем скотиной бессердечной… перед их отцом я навеки в долгу, а выплатить уже не приведется.
– Он умер? – тихо спросил Хэйтан. Хэсситай кивнул.
– Его хотели взять живьем и в столицу увезти, но он не дался. Половину людей короля положил. К нему только к мертвому и удалось подойти, к живому – ни-ни. Дом его подожгли… как наш… одно счастье, что госпожа уже три года как умерла… а детям он сразу бежать велел, как отряд королевский увидел… потому только и спаслись…
Хэсситай умолк и невесело усмехнулся собственным словам. Действительно, мыслимое ли дело – радоваться тому, что дети вот уже три года как сироты? Но ему лучше знать. Когда подожгли его дом, он сиротой еще не был.
– Что-то я ничего об этом не слышал, – удивился Хэйтан.
– А господин Ханран далеко отсюда жил, – пояснил Хэсситай. – Просто он знал, что им, кроме как ко мне, податься некуда, вот и послал их в здешние края. Хотя они бы меня все равно не нашли. Я на них сам случайно выбрел. Повезло. Они к тому времени оголодали, пооборвались – смотреть страшно.
– Значит, ты к ним каждый день ходил? – спросил Хэйтан, глядя на ученика с приязнью.
– К ним, – кивнул Хэсситай. – А славные ребятишки, правда? – Лицо его осветилось улыбкой, и Хэйтан вздохнул свободнее. Давящая тоска разом оставила его.
– Но ты мог привести их к нам…
– Я им своей судьбы не желаю, – повторил Хэсситай. – А клану больше бы вреда вышло, чем пользы. Еще двое со стороны… меня и одного-то много. Вроде и сам я человек не очень скверный, и сотаинники мои не хуже людей… а на поверку что выходит? Совсем как в той притче… “я чист, как вода, ты крепок, как железо, а соединимся вместе – и оба на ржавчину изойдем”. Уже и от меня ржавчина завелась, а приведи я еще двоих безымянных, и вовсе непотребство выйдет.
И опять Хэсситай кругом прав. Вот только Хэйтан даже и не думал, что Хэсситай задавался подобными мыслями.
– Ну хорошо, а тайком-то почему? – укорил его Хэйтан. – Мне почему не сказался? Как ты мог подумать, что я тебе стану эти отлучки запрещать?
Хэсситай стоял по колено в росистой траве. И улыбка на его устах была до жути подобна ночной росе – прозрачная, нежная и холодная.
– А я ничего такого и не думал, мастер, – ответил он. Хэйтану показалось, что он ослышался.
– Разве бы я посмел возвести на вас такой поклеп хотя бы и в мыслях? – Улыбка Хэсситая холодно дрогнула, – Я ведь к вам, Наставник, со всем почтением…
– Прекрати дурачиться, – одернул его Хэйтан.
– О чем и речь, – неожиданно вздохнул Хэсситай. – Я так славно подурачился…
Он засмеялся почти неслышно.
– Я дурачился, мастер. Дурака валял. Веселился.
– По-твоему, это весело? – возмутился Хэйтан.
– И даже очень. Как в прятки играть. Я мог спроситься у вас, как должно… но тайком улизнуть веселее. – Хэсситай запрокинул голову, уставясь мечтательно в быстро темнеющее небо.
– Так ты сотаинников своих… – еле сдерживая гнев, уточнил Хэйтан, – и меня заодно морочил… только шутки ради?
– Простите, мастер, – покаянно произнес Хэсситай. – Я не думал, что вы обидитесь.
– На помешанных не обижаются, – излишне резко возразил Хэйтан.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8