Я не ощущу ее
нежного тела, не услышу жалобных стонов, ведь я всего-навсего ходячий
скелет, оживший мертвец.
Меня отделяло от нее сорок метров, тридцать... и тогда случилось ЭТО.
Словно молния ударила мне под ноги, ослепив и отшвырнув назад. Оглушенный я
попытался идти вперед - меня вела мысль: я не должен упустить жертву. Но
это плохо у меня получалось, как будто я пытался бежать под водой. Движения
мои были замедленными и неуклюжими. Я напрягал силы, но тщетно.
Светлячок ауры мелькнул за деревьями и скрылся за поворотом. И сразу же
все вернулось к норме. Я мог опять свободно двигаться. Мгновенье я стояла
нерешительности, а в следующее бросился вперед ее можно было еще догнать.
И тут же воздух вновь загустел, превратившись на этот раз в настоящее
желе, а я в беспомощно барахтающуюся в нем муху. Сделав два шага, я сдался,
поняв, ее трогать нельзя. Это запрещено. Кем?.. Пусть на этот вопрос
ответит Борис. Я же должен просто покориться, чтобы не быть уничтоженным.
Повернувшись, я побрел назад к подземному переходу. Вспомнив о своем
обнаженном черепе, достал из кармана шляпу и нахлобучил ее.
Странно, но я не чувствовал ни досады, ни злобы. Напротив, я испытал
облегчение. Жаль было бы убивать такое юное чистое создание. Жаль...
Но кого-то я все равно должен сегодня убить. Если не сегодня, то завтра,
послезавтра. Когда-нибудь. И чем позднее я сделаю это, тем дольше пробуду в
своем ужасном обличьи.
Я вернулся к подземному переходу и спрятался в кустах. Неумолимо шло
время, мелькали лица, по разным причинам все они не подходили на роль
жертвы. Ближе к часу люди стали появляться реже и реже, и я уже почти
смирился с мыслью, что моя первая охота окончится неудачей.
Именно тогда послышались легкие шаркающие шаги, и из перехода вышла
старуха. Даже не старуха, а старушонка - маленькая, сухонькая, закутанная в
платок и старый грязный плащ. Огонек ее ауры еле теплился вокруг головы
и был он всех цветов радуги. Видно многое пришлось пережить, многое было
намешано в этой душе.
Жалкая жертва...
Тебе есть из чего выбирать? Ей пора в могилу, ты окажешь ей благодеяние,
прервав бессмысленное полное тоски и болезней существование, возразил я
себе и сжал в кармане флакончик...
Борис долго издевательски смеялся надо мной, увидев, какую добычу я
принес. Потом резко оборвал смех и велел следовать за ним. Мы прошли в
комнату, где он латал мой череп, и я положил старуху на ложе, на котором
недавно лежал сам.
- Раздень ее! - приказал Борис.
Я недолго колебался, прежде чем исполнить его приказ. Назад пути не было.
С мясом выдирая пуговицы, я торопливо содрал со старухи одежду.
- Фу! - поморщился Борис, когда я добрался до белья. Видимо оно дурно
пахло.
- Так тебе и надо! - злорадно ухмыльнулся я про себя.
Жалкое тощее тело с высохшими руками и рудями, с отвислым животом, синими
от вздувшихся вен ногами, распростерлось на столе.
Борис отворил ткафчик на стене и достал лежавший на черной бархатной
подушке кривой тонкий кинжал. Костяная рукоять его была украшена налитым
кровью камнем.
Борис стал в ногах ложа лицом к изголовью и медлевяо, держа кинжал на
ладонях, поднял его вверх. Затем произнес нараспев несколько слов на
незнакомом мне языке. Он повторил их еще шесть раз и в воздухе возникла
чаша.
Еще шесть раз и в изголовье появился алтарь, покрытый черным сукном,
испещренным серебряными магическими знаками.
Еще шесть раз и по бокам алтаря зажглись две черные свечи.
- Пора! - воскликнул колдун и взял старуху за безвольную руку.
- Держи чашу, - приказал он.
Я, повинуясь, обошел его со спины и взял в руки чашу. Каменной тяжестью
легла она на ладони.
- Поднеси к запястью!
Я исполнил приказ.
Борис взял руку за указательный палец и аккуратно надрезал синюю жилу.
Кровь струйкой потекла в чашу. Очень скупной струйкой.
Я жадно глядев на нее и проклинал свои нерешительность и жалостливость. В
этой крови была моя жизнь. Я жаждал ее, представляя, как обретаю тело,
радости жизни и главное - возможность любить.
- Встань в изголовьи! - приказал Борис. - Здесь уже все. Опустись на
колени и держи чашу вон там, - он указал кинжалом место справа от
изголовья. Затем взял старуху за волосы и потянул на себя. Тело сдвинулось
и голова запрокинулась, открыв тонкое цыплячье горло. Борис намотал волосы
на кулак, повернул голову набок и быстрым сильным движением вскрыл вену.
Кровь брызнула в чашу.
Я зачарованно глядел, как наполняется она густой, кажущейся черной при
тусклом свете свечей, жидкостью. Я с трудом сдерживался, чтобы тут же не
осушить всю чашу. Останавливала лишь боязнь потерять часть драгоценной
влаги.
Вскоре ручеек крови стал иссякать, она уже не текла, а капала, во я не
опускал чаши, готовый ждать столько, сколько потребуется, чтобы увидеть
последнюю каплю.
- Ладно, хватит? - сказал Борис.
Я поднял на него взгляд и увидел в его гдазах торжество.
У него были основания для этого. Уже четвертой цепью приковал он меня к
себе: вначале подарив призрачную жизнь скелета, затем кровью, женой, теперь
охотой на людей. Видимо то, что предстоит мне исполнить, чем придется
платить за благодеяния, опасное и крайве нужное ему дело. Иначе, к чему
столько предосторожностей: оживление, взятие жены в заложницы, а нынче меня
и вовсе посадили на иглу. Что я без крови? Ходячий остов!
Будь ты проклят!
Я поднял чашу и несколькими глотками осушил ее.
- Она хочет на дачу! - сказал я Борису и вызывающе посмотрел на него.
- Ну что ж, - он погладил бородку, - соорудим дачу.
- А настоящей нельзя?
- Можно, но с охраной.
Я напрягся.
- Не обижайся.
- Я не обижаюсь. Покажи.
Колдун произнес заклинанье и взмахнул руками. Из рукавов его выпорхнули
два демона - черный и красный. Черный держал в руке большой кинжал. Его
оскал был подобен смерти. Вид красного возмутил меня. Демон был маленьким,
но член имел, как у слона.
- Унижение и Кара, так их зовут, - сказал Борис.
Я в ярости сжал кулаки.
Борис положил мне руку на плечо. Я стряхнул ее.
- Извини, - сказал он ласково, - но дело слишком важное, чтобы я
рисковал.
И я покорился.
Мы купались, загорали, собирали грибы. Чистили, жарили их со сметаной.
Пили сухое вино. День был прекрасным.
Я провел пальцами по щеке Марины. Она повернулась ко мне и, касаясь одной
грудью, начала расстегивать мою рубашку. Просунув руку под нее стала
гладить грудь, живот.
Я прижал Марину к себе. Поднял на руки и бросил на постель. Сел сверху.
Она вырвала полы моей рубашки из брюк. Расстегнула блузку, сняла ее и
швырнула на пол. За ней последовал бюстгальтер.
Я схватил ее прохладные тугие груди.
- Подожди! - она извернулась и скинула меня. Сев на краю постели,
расстегнула джинсы и она упали на блузку. На Марине остались только
трусики, тонкие, просвечивающие, позволяющие видеть все, что я хотел
видеть.
Марина сняла и их прежде, чем я успел поднять руки. Я стал лихорадочно
расстегивать последние пуговицы на рубашке. Они были ужасно непослушными.
Пока я сражался с ними, Марина сняла с меня джинсы вместе с трусами. Я
отбросил в сторону назойливую рубаху и оказался совершенно обнаженным.
Марина встала на колени и провела языком от начала до конца.
- Отсюда и досюда будет мое, - сказала она.
Я застонал. Обхватив ладонями затылок, прижал ее голову к себе.
Она высвободилась рывком.
- Ты что! Задушишь!
- Давай ляжем, - сказал я в ответ.
И мы легли. Мои губы раскрывали ее лоно, ее же заставляли мое желание
расти и расти до бесконечности.
- Я хочу лечь на тебя! - прохрипел я, чувствуя, что долго не выдержу
таких ласк.
- Нет! - выдохнула Марина, выпуская меня изо рта.
- Хочу всадить тебе!
- Нет! - произнесла она и еще яростнее набросилась на меня.
И я подчинился. Мы почти достигли вершины, когда я осознал, что начинаю
таять.
- Нет! - завопил я.
Марина в испуге взглянула на меня и увидела, как сквозь бледнеющую
истончающуюся плоть проступают черты страшного скелета. Она закричала.
Обезумев, я схватил ее руку и прокусил запястье. Кровь брызнула мне в
рот. Марина дважды вскрикнула и потеряла сознание.
Я не отрывался от ее вены, пока не ощутил, что развоплощение
прекратилось. Потом отодрал от простыни лоскут и перевязал ее кровоточащую
руку.
Вскочив, бросился к Борису. Только он мог помочь мне.
- Она ничего не помнит! Ничего! - повторял я про себя, как заклинание,
стоя в темном углу на лестничной площадке старого семиэтажного дома.
Борис очистил память Марины от ужасных воспоминаний. Появилась еще одна
цепочка, приковавшая меня к нему.
На этот раз я подготовился к охоте гораздо основательнее, чем в первый.
Ничто ни возраст, ни пол - не могло сдержать меня после случившегося,
когда, теряя тело, я в панике впился зубами в запястье жены. Подобное не
должно было повториться, чего бы это ни стоило.
- Кому на пользу пошла эта дурацкая жалость? - говорил я себе. Мне?
Марине?.. Я загубил человеческую душу и теперь вынужден загубить еще одну
раньше времени. Если бы тогда я был внутренне готов, на моей совести было
бы одним тяжким грехом меньше.
Накануне ночью я тщательно обследовал облюбованный мною дом. Пять
подъездов. В одном лифт не работал и я исключил его. Обойдя остальные, я
выбрал тот, где у двери на чердак был сломан замок. В трех других двери
тоже были отперты, но существовала вероятность, что их запрут, и в моем
безупречном плане появится брешь.
Судя по неухоженности и запустению, царивших в подъездах, администрация
вряд ли соберется скоро чинить замок. И все же я проверил дверь перед тем,
как встать в засаду. Спустившись с чердака, я вывиитил лампочку на площадке
между первым и вторым этажами и спрятался в темном углу. Отсюда мне хорошо
был виден вестибюль перед лифтом, где должна была появиться жертва. Чтобы
принять решение, в моем распоряжении было ровно столько времени, сколько
потребуется, чтобы лифт спустился с одного иэ верхних этажей на нижний.
Роль лифтера, который должен был загонять его обратно наверх, - тоже
отводилась мне. Уже восемь раз прокрадывался я к лифту и отправлял его то
на шестой, то на седьмой, кляня беспокойвых жильцов, на ночь глядя
собравшихся куда-то из дому.
Вот вновь завизжала тугая пружина и громко хлопнула входная дверь; звук
взлетел под гулкими тихими сводами до последнего этажа и затих там.
Мягкие шаги. Перед лифтом появляется девушка лет 20, в пиджачке, джинсах
и кроссовках. Широкие бедра, высокая грудь, здоровая сильная аура окружает
все тело.
- Внимание, - сказал я себе, ожидая, пока она войдет в кабину лифта. -
Старт! - И мы понеслись наперегонки: она в лифте, я по лестнице. Второй
этаж, третий, четвертый, пятый . Я отставал совсем чуть-чуть, ровно
настолько, чтобы она не увидела меня, пробегающим перед лифтом, когда он
миновал площадки, и не насторожилась.
Девушка только успела захлопнуть дверь, как я набро-
сился на нее и прижал платок к лицу. Дело сделано!
Но не тут-то было! Неуловимым профессиональным движением она двинула меня
под ребра и я отлетел в сторону. Быстро поднявшись, я ринулся на нее снова.
Схватив девушку за руки, я притиснул ее к стене. Она попыталась вырваться,
но я был сильнее. Тогда я получил сильнейший удар коленом между ног. Любого
другого мужчину он вырубил он надолго, но только не меня. Я сильнее
притиснул ее к стене и правым локтем попытался прижать ее горло. Но это мне
тоже не удалось. Приходилось одновременно держать другую руку и не давать
ей вырваться. А это было очень нелегко: она извивалась всем телом,
вывертываясь с необычайной силой. В какой-то момент я не удержал ее руку,
она вырвалась и вцепилась мне в лицо. Секунды потребовались, чтобы сорвать
с него клоунский иос и бороду, и я предстал перед девушкой в своем истинном
обличьи. Она обмякла и впервые подала голос.
Это была настоящая сирена, сзывавшая всех и вся. Я страшно защелкал перед
глазами девушки зубами и протянул к ним свои костяные пальцы.
Глаза жертвы закатились и она сползла по стене на пол. Одновременно в
двух концах площадки открылись двери. Из одной выглянула пожилая женщина,
по увидав мое страшное лицо сразу же скрылась. В дверях другой квартиры
появился крепкий мужчина с железякой в руке. Он не испугался моего вида.
- Придурок! Щас я с тебя маску сниму!
Я молча пошел на него. Он поднял железяку для удара, я продолжал
приближаться. У него первого сдали нервы и он ретировался. Я вернулся к
девушке, поднял ее на плечо и понес к лифту. Распахнул дверь и замер: снизу
послышались громкие уверенные голоса. На лестнице раздался быстрый топот. Я
скинул бесчувственное тело внутрь кабины лифта и бросился вверх по
лестнице. Интуиция подсказала мне, это не просто смелые жильцы, это
милиция. Когда я выбегал на чердак с улицы донеслась слабая трель свистка,
потом заухала милицейская машина.
Выскочив на крышу, я огляделся. В ярком лунном сеете она просматривалась
вся, от края до края. Я подбежая к тому, что выходил во двор. Внизу стояли
две машины с мигалками. Черные силуэты бежали к другим подъездам.
Так... Быстро, черт побери. Перекрывают все выходы. Вот тебе и наши
боязливые граждане, не осмеливающиеся носа за дверь высунуть.
Я бросился к противоположному краю, выходившему иа улицу. Здесь стояла
одна машина, зато было много зрителей.
Я мгновенно принял решение и побежал влево, туда, где к моему дому
примыкал другой. Он был на два этажа ниже, но это пустяк, два этажа я
как-нибудь одолею.
Добежать до цели без помех мне все же не удалось. Когда я был возле
скворечника, обозначающего выход на крышу из пятого подъезда, сзади
раздался шум. Я оглянулся: подле выхода, который я только что миновал,
возникли два силуэта. Прижавшись к стене, я замер.
- Поищем этого ублюдка, - донесся тихий голос. Ему ответил пьяный смешок.
- Пока мы вкалываем, он наших баб трахает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10