Пламя костра отразилось от трех красных камней, украшающих его шлем.
- Значит вы не знаете, почему те, кто жил здесь, оставили эту землю, - повторил он, - следовательно мы можем столкнуться здесь с каким-то неизвестным невидимым врагом.
Опять послышалось перешептывание. На этот раз поднялся Оуз. Он откинул капюшон плаща со своей головы, так, что все могли видеть его серые волосы и тонкое, изборожденное морщинами лицо.
- Эта страна, - сказал он спокойно, - пуста. С тех пор, как, мы вошли сюда, мы не смогли почувствовать ничего, что могло бы считаться враждебным. Прошлым вечером, лорды, я и Лаудат пели песню предупреждения и зажигали Пламя. Оно горело ровно и спокойно. Ничто не воздействовало, ничто не противится нашему переселению. Здесь есть следы старых сил - мы не знаем, что они из себя представляют - но Пламя не может гореть там, где присутствует зло, где готовится война.
Я увидел ухмылку лорда Рольфина. Все знали, что он всегда ищет угрозу в новом месте, однако он никак не ответил на заверения Оуза. Ведь действительно, Вечно Живое Пламя не может гореть, если Зло окружает его. Я услышал вздохи облегчения со всех сторон.
И после этого Вавент вытолкнул ногой вперед медный таз, который Лаудат поставил перед ним. Капитан наклонился и поднял его обеими руками.
- Лорды Халлака. - голос его звучал торжественно, как будто он произносил ритуальные слова. - Здесь лежит ваш жребий. В свете Вечно Живого Пламени все лорды равны. Так было раньше, так будет всегда. Пусть каждый из вас испытает судьбу, и утром, когда мы дойдем до первой из долин, кто-то из вас закончит путешествие и обретет новый дом.
Держа сосуд на уровне глаз лордов он обошел круг, останавливаясь перед каждым из них. При этом тот или иной лорд протягивал руку и вытаскивал полоску кожи, где был обозначен надел земли, который фортуна послала ему. Но все знали, что когда дележ кончится, желающие могут обменяться полосками по взаимному согласию сторон.
После того, как круг обошел Вавент, встал Оуз и пошел по кругу с маленьким серебряным сосудом, предлагая его тем лордам, которые отказались от первой жеребьевки. Все знали, что он предлагает попытать счастья тем, кто выбрал побережье. Гарн тоже протянул руку к сосуду Оуза, вызвав удивленные взгляды лордов-соседей. В протянутой руке Гарна чувствовалось напряженное ожидание, но никаких эмоций не отразилось на его бесстрастном лице.
Никто из лордов не смотрел, что он вытащил, пока жеребьевка не кончилась. В сосуде Вавента осталось несколько бумажек, а в сосуде Оуза было пусто. Он перевернул его вверх дном перед лордами, а затем вернулся на свое место.
Но только когда Вавент вернулся и встал у огня, лорды начали разворачивать бумажки, которые достали их пальцы, и смотреть письмена, начертанные на них. Братья с Мечами и Барды, еще до того, как кланы прошли через ворота, разметили все земли, и теперь каждый знал, куда идти, где селиться, и что там его ждет.
Нам всем не терпелось узнать, что же вытащил Гарн, но он, как и все остальные лорды, не торопился показывать нам бумажку. Вокруг начались разговоры, послышались предложения по обмену. Одним нужно было побольше полей, другим - пастбищ для скота. А мы все ждали, еле сдерживая себя, пока наконец Гарн не объявил:
- Пламя было милостиво к нам. Мы получили земли при реке.
Это был подарок судьбы, который люди редко получают. То, что он получил по жребию именно ту землю, которую выбрал для себя, казалось подстроенным заранее, или же на этот раз фортуна получила могущественного союзника.
Я увидел одного из Братьев с Мечами, который вышел из тени за внутренним кругом, где костер давал свет. Это был Квен, тот самый, который первый рассказал нашему лорду о землях по побережью. Сейчас он подошел к Гарну и спросил:
- Ну как, повезло, лорд?
Гарн поднялся, полоска кожи зажата в кулаке. Он одарил Квена одним из своих пронзительных, почти обвиняющих взглядов, которые заставляли любого подчиняться его приказам. Но Квен не был его подданным или родственником, поэтому стоял спокойно, как будто беседовал с Гарном о погоде.
Квен был того же возраста, что и Вавент. Он был капитаном до него. Я решил, что ему столько же лет, сколько Гарну, но в волосах его не было седины, а тело было по-юношески стройным. Он обладал грацией хорошо тренированного воина и передвигался легко и бесшумно.
- Я вытащил, что хотел, - ответил Гарн на вопрос. - Но туда нужно долго идти. - Он смотрел на Брата с Мечом, как бы ожидая от него каких-то других и очень важных слов.
Квен ничего не сказал, и Гарн отвел от него глаза и стал смотреть в огонь. Он был человеком, чьи мысли было невозможно прочесть, но мне почему то казалось, что он не так уж доволен результатами жеребьевки, как старается показать нам. Во мне шевелился червячок сомнения в том, что жребий пришел к нему только из рук фортуны и одной фортуны. Хотя я был уверен, что ни Вавент, ни Оуз не будут вмешиваться в жеребьевку даже для самых влиятельных лордов среди нас, а Гарн был малозначительным по богатству и положению.
- Будет лучше, - сказал Квен, - если те, кто решил селиться у моря, поедут вместе. Есть еще одна дорога, которая ведет сначала на восток, а потом поворачивает на север, но она гораздо древнее и находится в очень плохом состоянии. Если вы поедете вместе, то сможете помогать друг другу в случае необходимости.
Гарн кивнул, заткнув полоску кожи за пояс. Затем он произнес четыре имени с вопросительной интонацией:
- Сивен? Урик? Фаркон? Давуан?
- И еще Милос и Тугнес, - добавил Квен.
Гарн бросил на него взгляд, а моя рука автоматически потянулась к мечу, и я понял это только тогда, когда пальцы стиснули рукоять. Память должна была остаться за воротами, исчезнуть, когда мы вошли в этот мир, но кое-что осталось. Тугнес всегда был врагом клану Гарна. Эта вражда началась давно и вызывала много крови, хотя теперь она выражалась только в том, что они не общались друг с другом и не ходили туда, где могли встретить врага.
- Где? - коротко спросил Гарн.
Квен пожал плечами.
- Я не спрашивал. Твоя земля самая северная. Значит он где-нибудь к югу.
- Хорошо.
- Мы свернем с дороги перед заходом солнца. Я поведу Братьев, сопровождающих поселенцев у моря, - сказал Квен.
Гарн кивнул и не попрощавшись повернулся и пошел к нашему лагерю, что был неподалеку. Он не сказал нам ни слова, но мы все встали и пошли за ним.
Хотя я очень устал за день, - очень утомительно приноравливаться к медленному шагу коров и овец, - но все же, когда я завернулся в плащ и положил голову на седло вместо подушки, уснул я далеко не сразу. Я прислушивался к звукам лагеря. Вот в фургоне с женщинами заплакал ребенок - видимо внук Стига. Вот хруст сухой травы, которую ели овцы, а вот храп и стоны уснувших переселенцев. Гарн скрылся в маленькой палатке, где жил один. С того места, где я лежал, можно было видеть, как в палатке появился огонь - это Гарн зажег свечу. Возможно он рассматривает подарок, который фортуна преподнесла ему.
Я думал, что фортуна была милостива к нам, но очень встревожился, когда узнал о выборе Тугнеса. Это было самое плохое. Если нам в будущем придется жить рядом, то жизнь наша будет проходить в беспокойном ожидании нападения. Лучшее, на что мы могли надеяться - это хрупкое перемирие. Это была неизвестная страна, покинутая своими прежними обитателями по неизвестной нам причине. Хотя Барды и Разведчики уверяли, что врагов здесь нет, оставалось одиночество, которое чувствовалось тем больше, чем мы продвигались на север. Жизнь здесь будет зависеть от помощи добрых соседей. Ведь может наступить момент, когда все люди Халлака должны встать, как один, забыв все распри и ссоры.
Но здесь был не Халлак - Халлак остался позади, потерянный навсегда. Эту страну мы назвали Высокий Халлак, потому, что это была страна многих гор и холмов. Так она останется в памяти Бардов с того самого часа, как мы вошли в нее.
Но сон еще не приходил, хотя свеча в палатке Гарна уже погасла. Я посмотрел в ночное небо, желая найти знакомые звезды. Но меня охватила дрожь, холод, волосы мои зашевелились, потому, что надо мной сияли звезды, которых я ни разу в жизни не видел. Где Стрела, Бык, Рог Охотника? Их не было, не было и многих других.
Дождь прекратился несколько часов назад, и небо очистилось от туч. В нем сверкали тысячи звезд - но все они были новые, чужие! Куда привел нас путь через Ворота? По внешнему виду эта страна была такая же, как та, которую мы покинули - земля, трава, кусты, деревья... И только звезды были другими. Мы были в стране, где должны были жить, но далеко от страны, в которой родились...
Я лежал, дрожа, под незнакомыми звездами, которые больше, чем наше путешествие через Ворота, дали мне понять, что мы действительно изгнанники, и что единственное, что будет помогать нам здесь, это наши силы, и далеко не единственное, с чем придется здесь бороться бороться, это наша слабость. Что может ждать нас впереди? Я подумал о море, о выборе Гарна, и это возбудило у меня желание исследовать новое. Но с другой стороны мне хотелось как-то укрыться от тех опасностей, которые могут находиться в этом новом и неизвестном. В конце концов хаос моих мыслей и страхов поглотил меня и я уснул.
2
Позади остались широкие долины, в которых поселились люди Фаркона, Сивена, Урика, Давуана. Справа от нас бушевало море. Наш караван становился все меньше и меньше. Мы могли удостовериться, что страна действительно покинута, хотя мы видели много остатков развалин домов, мостов. А иногда мы выходили на древние дороги, идти по которым было намного легче. Квен и три Брата ехали впереди, указывая места, где таилось неизвестное. Они останавливались поодаль и долго совещались между собой. Они не доверяли излучениям таких мест.
Мы видели башни, вымощенные площади, окруженные колоннами, сделанными из огромных каменных монолитов. Меня очень заинтересовали люди, проделавшие такую титаническую работу: вырубить огромные камни и положить их друг на друга. Я думал, за какую же провинность они наказали себя таким тяжелым трудом.
Самая большая и самая богатая часть побережья осталась позади нас. Мы уже двадцать дней ехали на север. Дважды за время путешествия нам приходилось подниматься вверх по течению рек, преграждавших нам путь, чтобы отыскать брод. К счастью, реки были спокойными в это время года, и мы легко переправлялись через них. Правда объезд каждый раз отнимал у нас день пути.
На двадцать четвертый день люди лорда Милоса оставили нас. Они свернули на запад по узкой долине, и один из Разведчиков поехал с ними, как проводник. Здесь не было реки, но нам пришлось объезжать горные хребты, окружающие долину, прямо по песчаному берегу моря. Мы сердечно попрощались, договорились о будущих встречах. И я уверен, что во всех нас, и тех, кто оставался, и тех, кто продолжал путь дальше в новые земли, зрело ощущение того, что наши старые связи рвутся навсегда, и что мы все будем горько сожалеть об этом в будущем.
Правда все мы сплотились за время этого долгого путешествия. Мы понимали, что мы одиноки в этой странной стране. Уже не осталось, по крайней мере на поверхности, старой вражды с Тугнесом и его людьми. Мы все работали вместе, перетягивая телеги через броды, перевозя на седлах овец и ягнят, не думая, кому принадлежат они. И хотя на ночь мы останавливались отдельно, люди непрерывно ходили в гости друг к другу.
И вот тогда я впервые увидел эту стройную девушку, которая ехала на мохнатой лошади. Лошадь без всякого труда несла ее и два огромных кожаных мешка, и каждый раз косила глазом и показывала желтые зубы, когда кто-либо приближался к ней. Несмотря на ее кажущуюся хрупкость, она была сильна и вынослива, как любой парень, и во всем была независима, что так отличало ее от простых женщин, работающих на полях. Я уверен, что она чувствовала бы себя на месте даже за столом в холле лорда.
На третий день нашего путешествия я выделил ее из остальных женщин, которые путешествовали с нами, чтобы внести свой вклад в освоение новой земли. Она ехала за маленькой тележкой - лишь немногим больше тех тележек, на которых крестьяне вывозили излишки урожая на рынок. Повозку тащили два таких же мохнатых животных, как и то, на котором она ехала. И лошади и сама тележка были уныло-серого цвета. Наши люди обычно раскрашивали свои повозки и фургоны в яркие цвета, и это было предметом их гордости перед остальными. И серая повозка выделялась среди всех.
На повозке был укреплен балдахин, под которым сидела, управляя лошадьми, женщина. Она была одета в плащ, такого же унылого серого цвета, как и все остальное. Я с первого взгляда узнал, что это Мудрая Женщина.
Эти две путешественницы, как я решил, ехали сами по себе, не примыкая к людям лордов. Я заметил, что Оуз однажды подъехал к повозке и перекинулся с женщиной несколькими словами, причем девушка отъехала несколько назад, чтобы дать ему место у повозки. То, что бард говорил с этой женщиной, означало то, что она принадлежит к тем, кто обладает Внутренним Знанием, несмотря на то, что она почти нищая.
Я думал, что они свернут в сторону с кланами влиятельных и богатых лордов. Ведь там у нее будет работа по лечению болезней физических и духовных. Однако, кланы отделялись и уходили, а эти двое со своей повозкой оставались.
Никто не может задавать вопросы Мудрой Женщине. Они не молятся Пламени, но ни кто не может их порицать за это. Они обладают своим внутренним искусством, и многие воины и женщины, рожавшие детей, благословляют и благодарят их. Они свободны приходить и уходить и служить всем, не задавая вопросов.
Однако каждый может узнать то, что захочет. Так я раскрыл, что девушку зовут Гатея. Она была подкидышем, которого Мудрая Женщина взяла на воспитание. Таким образом она жила отдельно от народа и не принадлежала ни к простому люду, ни к тем, кто живет в холлах.
Ее трудно было назвать красивой. Тело ее было слишком худым, кожа слишком коричневой.
1 2 3 4 5