Наконец все трое оказались в части замка, где стены не были голым камнем без занавесей.
Тут были мягкие ковры и настенные гобелены со стилизованными, а не реалистическими рисунками. Но Рамсею не представилась возможность их рассмотреть, потому что Гришильда чуть не бегом тащила его за собой.
Наконец она остановилась у одной двери и постучала. Дверь открыл человек в одежде слуги, такой же, какая была на Рамсее во время бегства из Лома. Человек поклонился, пропустил их и закрыл за ними дверь.
Здесь пол покрывал ковер в цветах. Лаванда, золото, розы на фоне весенней зелени. На стенах панели тоже в цветах, на них букеты, перевязанные серебряными лентами. Только с одной стороны стену прорезали высокие окна, в которые проходил дневной свет.
У окна прямо напротив двери за столом сидела Текла. На столе находилось множество открытых желтых раскрашенных ящичков, и в каждом из них лежал лист бумаги. Впрочем, бумага толще и более грубая, чем та, что привычна Рамсею.
Текла как раз прикладывала печатку на своем кольце к одному такому листу. Предварительно она прижала печатку к алой подушечке в форме головы кошки, обрамленной серебром. При виде вошедших она оттолкнула груду ждущих бумаг и встала.
– Получено сообщение. – Она не стала тратить время на приветствия, как будто ей нужно было немедленно сообщить им о каком-то чрезвычайном происшествии. – Отыскали, как утверждают, тело Каскара. Это организовано Мелколфом и Берталом. Снова готовится погребение принца. И меня призывают для исполнения моей роли. Вернуться мне не позволят, насколько мне известно, пока я не обручусь с Берталом. Но пойдут ли дела так гладко, как они хотят, это мы еще посмотрим.
– Очалл удалился в Видин, официально чтобы собрать подданных Каскара и привести их для прощания к его могиле. Видин, – объяснила она Рамсею, – находится во владении наследника императора. Но Каскар проводил там очень мало времени. Он не интересовался обязанностями правителя, ему нравились только удовольствия и привилегии власти, вот этим он увлекался чрезмерно. Но я не могу поверить, чтобы Очалл покорно признал смерть Каскара и готов похоронить его.
– Я получила личное письмо от императрицы Квендриды. Император в любое мгновение может отойти к Последним Вратам. Так как Очалл отсутствует, императором сразу будет провозглашен Бертал, хотя Каскар еще и не погребен. Лом полон слухами, противоречащими друг другу. В городе волнение, и императрица привела гвардию в состояние готовности. И просит меня явиться немедленно. Обручение с Берталом последует сразу после его провозглашения.
Она говорила равнодушно и спокойно, как будто все это не имело отношения к ее будущему; скорее словно это уже в прошлом, окружено непреодолимыми стенами истории. Рамсей почувствовал неожиданное желание возразить. Как Текла может воспринимать естественным такое будущее, будто она вещь, а не личность с собственными желаниями, сомнениями, страстями? В его мире и в его время сохранились лишь пережитки монархической власти. Да и сами сохранившиеся правители гораздо свободнее, они не застывшие символы истории и долга, навсегда огражденные от обычных людей. Текла для него не символ власти, она личность, исключительно привлекательная и умная девушка, которая помогла ему, хотя у нее не было для этого причин, помогла спастись от тех самых сил, с которыми сейчас собирается соединиться, совсем не думая о своих правах.
Но он не мог найти слов, чтобы оспорить ее выбор. Само спокойствие ее речи, принятие положения таким, каково оно есть, нанесли ему поражение еще до того, как он смог заговорить.
– Гришильда, ты, как глава моих служанок, конечно, поедешь со мной в Лом. И ты, – она кивнула Рамсею, – потому что я сообщила императрице, что ты прибыл в Олироун. Ты мой родственник через дочь моего прапрадеда, которая вышла замуж за наследника Дома Йонека. В настоящее время ты мой единственный кровный родич, и так как Улад желает придерживаться старинных церемоний, которые можно восстановить (так всегда поступают новые Дома), ты будешь присутствовать при моем обручении. Только не забывай, что ты кровник. Тебя не должны видеть без маски. И ты не должен брать в руки оружие. Но, несомненно, Юрк все это объяснил тебе?
– Да…
Текла не стала ждать продолжения.
– Хорошо. Я тебе дам в слуги одного из своих стражников, знакомого с обычаями Толкарна. Его дядя – один из немногих купцов, которые все еще решаются туда плавать. Слуга расскажет о тебе и о твоем положении другим. Но так как он сам за морем не был, то не заметит твоих мелких промахов.
– Я могу сделать вот что: ты в составе моей свиты сможешь приехать в Лом, во дворец. Но там ты предоставлен себе. Если сможешь оказать воздействие на Мелколфа – хорошо. Но советую тебе действовать не торопясь и очень осторожно.
– Госпожа, это неразумно! – воскликнула Гришильда. – Ты ведь ручаешься за него при дворе в Ломе. А если все откроется? Моя дорогая госпожа, это слишком опасно для тебя!
– Я делаю это по слову Эдайс, – негромко ответила Текла.
– О, эти Просвещенные! – Гришильда обеими руками сделала жест, будто что-то отталкивает. – Госпожа, я знаю, что ты слушаешь их и повинуешься. Но ведь они откровенно говорят, что один человек их не заботит, только добро для всех. Они принесут в жертву даже тебя, если это соответствует их планам!
– Это верно, – согласилась Текла. – Но в данном случае Эдайс дала мне слово-обязательство, что я не пострадаю, если поддержу того, кто займет место Каскара.
– Слово-обязательство? – повторила Гришильда. – Слово-обязательство Просвещенной? Госпожа, редко кому приходилось слышать такое.
– Да. И я поступлю так, как она мне посоветовала. А что из этого выйдет, увидим. Перейдем к неотложным практическим делам. Мы улетим утром во флаере. Эту ночь, кузен, ты проведешь в северной башне. Не стоит позволять, чтобы тебя кто-то видел, кроме твоего нового слуги Кьярта. Таков обычай: ты не должен показываться людям.
Вскоре Рамсей стоял у окна, жалея, что не может снять маску, которая уже натерла ему шею. Но он знал от Юрка, что этого нельзя делать, пока он не окажется в одиночестве. За ним по комнате ходил человек, приставленный к нему Теклой. Следует подумать, что он будет делать, когда они достигнут Лома. Но он так мало знает, что ожидает его там. Лучше просто подождать и посмотреть, какой шанс предоставит ему судьба.
Странно. Все происходящее кажется рассудительному Рамсею Кимблу совершенно невероятным. И не перестает казаться таким. Тем не менее он уже принял как факт, что это произошло. Он живет во сне или галлюцинации. Нет, скорее он в мире, параллельном его собственному, вначале привлечен сюда снами, а потом попал в чужое тело.
Текла верит, что машина Мелколфа могла сотворить такой переход… Рамсей помнил слова Юрка, что когда-то в этом мире существовала цивилизация, более развитая, чем в его мире. Можно считать, что Мелколф обнаружил принципы, когда-то использовавшиеся этими сверхлюдьми.
Остается установить, действует ли машина в обоих направлениях, можно ли заставить Мелколфа вернуть Рамсея. И поскольку группа, членом которой является ученый, не желает присутствия здесь Рамсея, она будет только рада отправить его назад. Этой группе выгодно, чтобы Каскар оставался мертвым. Трон готов занять Бертал. Рамсей для этих людей угроза; возможно, он даже может отчасти шантажировать их, действуя через старую императрицу или Оситеса. Нужно подождать и посмотреть.
На следующее утро ожидание кончилось тем, что он оказался во флаере, самом большом из всех, что он видел. Текла и Гришильда ушли в отдельную каюту впереди машины. Рамсей сидел среди стражников Теклы, слева от него – Юрк. Они полетели на юго-запад, в сторону Улада. Рамсей не пытался разговаривать.
Он даже не заметил, как они пересекли границу, пока не увидел, что их в воздухе окружили другие флаеры – почетный эскорт. Потом они поели. Уже вечерело, когда показались огни Лома. Город широко раскинулся на равнине внизу.
Приземлились они внутри стен дворца Лома, тут их ждал почетный караул и два пожилых человека, один в черно-белой одежде, другой почти в такой же длинной желтой мантии. Оба они сразу направились к Текле.
Рамсей вздрогнул, увидев черно-белую мантию. Этого человека он дважды видел в своих снах. Им может быть только Оситес, тот самый, что вовлек его в эту переделку. При виде этого худого лица и седых волос Рамсей ощутил странное чувство: он испытывал не гнев, а скорее возбуждение, нетерпение человека, которому предстоит действовать. И ключом к этим действиям будет Оситес.

Глава шестая

Рамсей снял плащ, расстегнул шапочку вместе с маской, под которой на лбу его выступил пот. Но маску снимать не стал, потому что Кьярт все еще возился в помещении, отведенном родственнику Теклы. К тому же… Рамсей тщательно изучил одну стену, затем другую. Возможно, эта цивилизация еще не дошла до «жучков» в комнате человека, которого подозревают обладающие властью. Но это не значит, что за ним не могут тайно наблюдать через какой-нибудь глазок. Этот дворец похож на средневековое сооружение и сразу заставляет вспомнить о тайных переходах, глазках и всех остальных помощниках дворцовых интриг.
Так что лучше не снимать маску, какой тесной она ни кажется. Если где-то за этими увешанными занавесями стенами скорчился шпион, он не должен знать, что вернулся Каскар – вернулся на этот раз живым.
Помещение ему отвели роскошное. В нем находился длинный диван, покрытый толстой зеленой тканью, а на полу, на ковре такого же было цвета разбросано множество квадратных подушек, которые заменяли тут стулья. Стоят также маленькие столики, а на них статуэтки, кубки, чаши. Рамсей решил, что это экспонаты выставки, а не обычная посуда, потому что все они из драгоценных металлов или полудрагоценных камней.
Длинные окна слева выходят не во внешний мир, а на узкий балкон над двором. Снизу слышатся приказы. Там проходят учения какого-то отряда.
Где-то в этом обширном дворце лаборатория, которую он хорошо помнит по снам в своем мире и времени. После того как Кьярт разобрал багаж, привезенный из Олироуна, Рамсей отпустил его. Он хотел бы попросить слугу быть внимательным и сообщать ему все, что он услышал. Но рисковать Рамсей не стал.
Он сел на диван, только сейчас начиная понимать, с какими трудностями ему предстоит столкнуться. Конечно, он может попытаться сам познакомиться с Мелколфом, но Рамсей сомневался, что ему удастся это сделать, не вызывая подозрений. Он никогда не играл роли детектива и не имел ни малейшего представления, с чего начать. Рамсей принялся вспоминать сны, которые вовлекли его в это дикое приключение. Может, где-то в его памяти скрывается ключ.
Первый сон. Он целиком посвящен Оситесу. Старик в длинной черно-белой мантии сидит в кресле с высокой резной спинкой, голова его прислонена к этой спинке, так что подбородок чуть приподнят, глаза закрыты, неподвижность и застылость фигуры свидетельствуют, как кажется Рамсею, о полной сосредоточенности. В этом сне Рамсей смотрит на Просвещенного словно сквозь какое-то окно. Между ними прозрачное стекло.
Как он ни старался, вспомнить удавалось только Оситеса, кресло, ощущение глубокой погруженности в задумчивость, которое производил шаман. Рамсей не действующее лицо в этом сне, он только посторонний наблюдатель.
Этот первый контакт, должно быть, означал, что Оситес, обыскивающий иные миры в поисках «двойника» Каскара, наконец обнаружил Рамсея. Тогда сам Рамсей никакого дурного предчувствия не испытал. Проснулся с ощущением любопытства. Именно любопытство заставило его рассказать об этом сне Грегу. Просто потому что этот сон был яснее и отчетливее, чем любой другой, какой он мог вспомнить.
Рамсей увидел Оситеса в кресле – может, шаман тоже видел сон? Или заставлял себя искать за пределами своего мира? Что дальше?
Второй сон. Оситес есть и в нем, но он не пассивен, не спит в своем кресле. Стоит, открыв глаза, держит в руке круглый блестящий предмет, похожий на зеркало. Предмет отражает свет. Шаман осторожно поднимает его, перемещает вперед и назад, пока отражение не попадает прямо в глаза Рамсею. На этот раз нет ощущения стены между ними; напротив, сам Рамсей, лишенный способности двигаться, словно оказался в незнакомом помещении вместе с Оситесом.
Помещение? Рамсей закрыл глаза, попытался припомнить – не шамана с его сверкающим зеркалом, а то, что за ним.
Стены… да… на них занавеси… очень похожие на те, что в его комнате. Какой рисунок на этих занавесях? Не животные и птицы, которых Рамсей видит, открывая глаза; скорее черные и белые линии, те же цвета, что в одежде шамана. Линии образуют геометрический рисунок. Но он видит их неясно, и требуется огромное усилие воли, чтобы вообще вспомнить их. Луч света, направленный ему в глаза, заставляет сосредоточиваться только на шамане.
Теперь третий…
Снова Оситес, но на этот раз не один. С ним еще двое. Женщина, сидящая в кресле под балдахином. Она в тени, и Рамсей с трудом различает ее фигуру. По другую сторону от кресла еще один мужчина. Он значительно моложе шамана, на нем серый костюм – трико и куртка одного цвета, на плече изображение орла-ястреба. Оситес показывает направление; а этот, Мелколф, привлекает науку с ее силами.
Это предположение очень похоже на истину. Хорошо. Можно надеяться, что Рамсей теперь узнает врага в лицо.
Три сна. Четвертый?..
Оситеса нет на сцене, не видно и женщины в завешенном кресле. Рамсей видит только Мелколфа, ученого, ясно очерченного на фоне туманного окружения. Он вставляет ящик со стрежнем в квадратную крышку какого-то большого аппарата, который доходит ему до плеча. Рамсей перевел дыхание… Должно быть, это и есть машина, о которой говорила Текла.
Он пытается сосредоточиться на ней, но видит ее словно сквозь стену падающей воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28