Сокол принял ее, он теперь ехал на своем специальном V-образном насесте на седле рядом с ней, а конь, Рангин, позволил ей кормить и чистить себя. Они больше не сомневались, что будут жить вместе, хотя мечта Ярета о восстановлении Гнезда рухнула. Эйран отказалась возвращаться в трактир: дядя уже начал заставлять ее зарабатывать деньги, «хорошо относясь» к просьбам гостей-мужчин. Она всегда мечтала о своем доме, чистом и аккуратном, о ребенке в колыбели и о мурлычащей на пороге кошке. Только на этот раз ее мечта могла осуществиться.Они направились в Эсткарп, проезжали много поселков и от всех отказывались. То это были заброшенные захолустья в горах, где Эйран плохо себя чувствовала, либо города на равнинах — а здесь Ярет ощущал себя не на месте. Наконец они наткнулись на маленькую деревушку Благден в нескольких милях к югу от Лормта. Благден расположен в ущелье Барьерных гор, где они отходят от Великих гор на восток. Место понравилось Ярету. Сама деревня располагалась на небольшой равнине, на которой Эйран хорошо себя почувствовала. Здесь она, наконец, раскрыла свой запас монет, который накопила за многие годы; Ярет добавил к нему свои сбережения, и они купили дом и участок земли, достаточный, чтобы прокормиться. На оставшиеся деньги Эйран купила вторую лошадь, спокойного старого мерина, пригодного для пахоты, потому что торгианец — не рабочая лошадь.Так они, наконец, осели на месте. Эйран уже почти отчаялась вовремя найти нужное место: она знала, что ребенок, растущий в ее чреве, вот-вот родится.Первая зима оказалась трудной, потому что у них не было времени приготовиться к ней. Но Ярет охотился на кроликов, белок и птиц, он обменивал их на другую пищу и на семена для весеннего сева. Эйран на последние деньги обставила дом, купила кровать, стол, стулья и посуду. Ярет проявил необыкновенный талант, вырезая тарелки и ложки. Позже он собственными руками соорудил колыбель для дочери. Эйран тоже не сидела без дела. Она пахала, сеяла, стирала, готовила. И всюду носила на спине маленькую Дженис. Дом буквально заблестел под ее руками, огород расцвел, а сад трав угрожал перерасти свои границы. А потом, словно завершая ее мечту, однажды утром появился молодой кот тигровой расцветки, прошел в дом и сделал его своим. Вначале Смельчак посматривал на него настороженно, и кот — Прыгун — тоже прятался, когда сокол сидел в доме па своем насесте. Но постепенно они привыкли друг к другу, как сами Эйран и Ярет. Территория Смельчака — место рядом с Яретом, в горах, а Прыгуна — возле Эйран, в доме и ближайших окрестностях.Кот и сокол соревновались в преследовании грызунов, в результате ни один дом в округе не был так свободен от мышей и крыс, как дом сокольничего. Животные так пристрастились к этому занятию, что расширили свои охотничьи участки — к радости и забаве соседей.— Они как будто соревнуются, кто поймает больше мышей, — со смехом говорила соседка Эйран Эйдин. — Кто бы мог подумать?Единственным недостатком в жизни Эйрана и Ярет было то, что Ярет так и не стал фермером и никогда им не станет. Он продолжал уходить в горы и приносил жителям деревни свежее мясо. Со временем он стал главным охотником Благдена. У него не было меча, только охотничий кинжал, а игольное ружье — не охотничье оружие, даже если бы он сумел найти для него боеприпасы. Но он умело ставил сети и ловушки и с большой эффективностью пользовался пращой. Один из жителей деревни, сам не лучник, выкопал из земли лук, который пролежал там много лет, и Ярет прекрасно им пользовался. По вечерам он делал стрелы и другие вещи, которыми они оба пользовались.И они любили друг друга. Ярет, со всем своим врожденным высокомерием и строгостью, полюбил ее. Иногда они расходились во мнениях — и такие споры бывали громкими и яростными, потому что Эйран никогда не хотела смириться. Они кричали друг на друга, иногда он топал ногами, но никогда, ни разу не поднял на нее руку.Он в десять раз, в сто раз больше мужчина, чем этот жалкий Рофан, мрачно думала про себя Эйран, сворачивая на тропу к своему дому. Я так счастлива, что он мне достался.Эйран так глубоко задумалась, что не сразу поняла, что что-то неладно. Красивый маленький домик в конце аллеи показался ей странно покинутым. В окне не горела приветливо лампа, из трубы не вился дым. На крыльце не ждал ее возвращения Прыгун. Открылась дверь соседнего дома, и из нее выбежала Эйдин.— О, Эйран, она уехала, уехала! — воскликнула Эйдин. И разразилась слезами.Эйран с усилием заставила себя сохранить хладнокровие.— Успокойся, Эйдин, — сказала она. — Я не смогу помочь, если ты не расскажешь мне, что случилось. Кто уехал? Что произошло?— Дженис. — Эйдин с трудом глотнула, пытаясь взять себя в руки. — Она уехала.На это раз настала очередь запаниковать Эйран.— Дженис? Уехала? Куда? Что случилось? Если она заболела…— Нет, нет, ничего подобного. Пожалуйста. Пойдем в дом. Согрейся. Ты, должно быть, замерзла до полусмерти…— У меня нет для этого времени! Я должна идти за ней…— Нет, Эйран. Они ее забрали.— Они? Кто они?— Вооруженные всадники. И женщина в сером. С ней на пони было еще пять девочек. И шестой пони.— И Дженис уехала с ними? Это ты мне хочешь сказать? Моя Дженис никогда бы так не поступила! — Эйран пробежала мимо Эйдин, раскрыла дверь и ворвалась в опустевший дом. Из своего укрытия вышел Прыгун и с жалобным мяуканьем начал тереться о ноги.Эйран обыскала весь дом, надеясь, что Дженис, как Прыгун, просто спряталась. Но дрова в очаге прогорели до пепла, забытый на плите котел с овощами издавал запах горелого. И ни следа Дженис.Эйран машинально взяла Прыгуна на руки и принялась гладить его. Он холодным носом ткнулся ей в подбородок, как обычно, когда требовал внимания. Она почесала его за ухом.— Она действительно уехала, — сказала Эйран коту. — Моя Дженис уехала. Что же мне делать? Глава 3 Полтора дня Эйран ждала в напряжении, доведя себя почти до болезни. Она отнесла Бельде обещанные травы и небольшой мешок муки, выбрав время, когда Рофана не было дома. Она старалась, чтобы голос, лицо и манеры ее не выдали. Ничего она не добьется, если встревожит и Бельду. Выполнив это дело, она попеременно занималась Прыгуном и различными домашними весенними работами. Вечером приводила в порядок платья Дженис и обнаружила, что плачет над стежками.Ела она только потому, что Прыгун напоминал ей о времени еды. На второй день, около полудня, вернулся Ярет.Чтобы не думать, Эйран начала выкапывать древесные корни, которые остались в огороде от расчистки прошлого года. Занятая упрямыми корнями, она не слышала шума возвращения охотников и подняла голову только тогда, когда Рангин фыркнул, приветствуя мерина. Ярет слез с коня и отправил его в конюшню. Расседлает и разотрет потом. Сокольничий улыбнулся и с раскрытыми руками заторопился к жене.— Я велел тебе подождать моего возвращения с этим делом, — сказал он полуворчливо. — А теперь застаю тебя в грязи. Не такой я думал увидеть тебя снова…Она со слезами бросилась в его объятия, едва не сбив его с ног.— Эйран, Эйран, чуть сдержанней! — Он рассмеялся и повернул ее голову. И сразу стал серьезным. Это не слезы радости. — В чем дело? Что случилось?— Дженис…Не так она хотела рассказать ему — спокойно, без страха и паники, которые ощутила во время рассказа Эйдин. По мере ее рассказа он начал дрожать. Они опустились на колени, обнимая друг друга, и Эйран рассказала все, что знает, что узнала с того вечера.Тогда он встал, подняв и ее на ноги, и они пошли в дом. Здесь он сел за стол, и по привычке Эйран поставила на огонь чай. Смельчак уже сидел на насесте, он забил крыльями и приветственно закричал.— Сколько вооруженных всадников? — холодно спросил Ярет.— Пятеро, сказала Эйдин. Пять мужчин, одна женщина, шесть девочек.— И женщина была в сером? Ты уверена?— Так сказала Эйдин. Я сама их не видела. Я.., я уходила.Он нахмурился.— Ты оставила Дженис одну?— Я не в первый раз так делала. Я была нужна в другом месте в деревне. Дженис всегда присматривала за домом до моего возвращения.— А где ты была?— Бельду избили.Ярет ударил кулаком по столу.— Этот никчемный человек! Ты ухаживала за его избитой женой, а в это время ведьмы Эсткарпа украли мою дочь… — Он начал вставать. — Я его убью…— Нет! — Эйран снова усадила его. — Это ничего не даст! Что это значит — ведьмы Эсткарпа?Он нахмурился. Под глазом у него задергалась мышца.— Никто другой не может быть. Женщина в сером, вооруженные мужчины, дети — все девочки?— Так сказала Эйдин.— Тогда нет сомнений. Ведьмы почти все погибли от напряжения, когда устроили этот Поворот и разрушили Гнездо. Многие в Эсткарпе надеялись, что они все погибли. Теперь они пытаются восстановить свои ряды, крадут дочерей у ничего не подозревающих…— Но они не могли ждать, пока родители всех шести девочек будут отсутствовать…Ярет встал. Теперь от него исходила решимость.— Прошло много времени, след будет совсем холодным. Но неважно. Я знаю, куда они увезли ее. Я отправляюсь в город Эс и привезу дочь назад.— Ты не поедешь один.— Почему?— Потому что она моя дочь не меньше, чем твоя! — свирепо посмотрела на него Эйран, не сознавая, что прижала руки к животу. — Даже больше, чем твоя. Я носила ее в животе все эти месяцы! Я выносила ее. Моя боль выпустила ее в мир. Ты думаешь, я не отправилась бы за ней в ту же минуту? Но я считала, что должна подождать тебя. А теперь ты считаешь, что можешь оставить меня? Никогда! Я еду с тобой, и это окончательно!Ярет посмотрел на нее желтовато-карими глазами, свирепыми, как глаза сокола, Смельчака. Другой человек, даже воин, мог бы дрогнуть под этим взглядом; Эйран представляла себе, что так происходило много раз в прошлом, когда на пути сокольничего вставал кто-то. Не то, что простая женщина. Но она не просто женщина, она жена Ярета и мать Дженис, и она отправится с ним и потребует своего ребенка у тех, кто его увез.— Я не хочу, чтобы Рангин нес двойную тяжесть до города Эс, — сказал Ярет.Ноги Эйран слегка задрожали; она боялась, что он найдет способ удержать ее на месте, не брать с собой.— Ты забыл о Дорни. Дай мне несколько минут на подготовку.Он отвел взгляд.— Я теряю время, дожидаясь тебя.— Лишний час ничего не изменит. Ты только что вернулся, проведя неделю в горах. И кое-что должен сделать, прежде чем снова уходить.— Ну, хорошо, — неохотно согласился он. — Один час.Эйран давно уже подготовила свой спальный мешок и остатки продовольствия, выложила рубашку и брюки, чтобы надеть их в дорогу, а также плащ поверх. Она торопливо смыла грязь и переоделась. Потом взяла на руки Прыгуна и торопливо пошла к соседке.— Присмотришь за ним? — спросила она у Эйдин. — Мы уезжаем за Дженис, и не знаю, когда вернемся…— Конечно, — ответила Эйдин. Она взяла кота на руки и погладила. — Я пошлю Хефина заканчивать посадку в вашем огороде и присмотрю за ним до вашего возвращения. Ни о чем не волнуйся. Будь осторожна.Дороги в наши дни не безопасны.— Знаю, знаю. Но мы вернемся.— Удачи.— Спасибо. У меня предчувствие, что она нам понадобится.Она побежала назад, в маленькую конюшню. Ярет уже накормил Рангина и торопливо почистил его.Смельчак ждал, сидя на балке чердака, и Ярет свистнул. По этому сигналу сокол слетел и сел на седло.Ярет тоже сел верхом.— Подожди… — сказала Эйран.— Ты должна поторопиться, если хочешь ехать со мной. — Ярет подтолкнул Рангина, и торгианец вышел из стойла. Некогда он при этом приплясывал и мотал головой, словно показывая, что долгий путь и охота для него ничего не значат. Но годы начали сказываться на коне, как и на Смельчаке. Сейчас сокол предпочитал оставаться на насесте, а не взмывал в небо при любой возможности.Эйран торопливо закрепила на спине сумку. Надела узду на Дорни и села ему на спину, жалея, что у них нет второго седла. К тому времени, как она вывела спокойного неторопливого мерина на аллею, Ярет был уже далеко впереди, и она знала, что большую часть пути до города Эс будет смотреть ему в спину. Глава 4 День у Дженис выдался занятой. Она встала на рассвете вместе с мамой, и большую часть утра они вместе работали в огороде, готовя почву к весенним посадкам.— С каждым годом все больше сорняков, — сказала мама. — И они становятся все вреднее. — Она вырывала большой отвратительный куст, который Дженис не смогла даже пошевелить. Наконец, общими усилиями они выдернули сорняк. Дженис была почти уверена, что слышит, как он ворчит и огрызается. Мама бросила его на груду других, чтобы потом сжечь. — В этом году мы расширим огород, новый участок будет вот здесь. — Она указала на место, где из земли торчал ствол сухого дерева.— Но, мама, — сказала Дженис, — папа велел не трогать, пока он не вернется.— О, так ты подслушивала? Ну, я не собираюсь ждать папу. Мне кажется, я и сама справлюсь. Все равно надо запрягать Дорни для пахоты. Я подкопаю пень и высвобожу его. Потом запряжем Дорни и вытащим. А потом папа его изрубит на дрова.— Очень хороший план, — серьезно сказала Дженис.Мама рассмеялась.— Ах ты моя маленькая старушка! — сказала она, как говорила часто. — В шесть лет ты говоришь, как в сорок.Дженис никогда не пыталась понять, почему мама так говорит или почему считает ее маленькой старушкой. Она знала свой возраст. Ей шесть лет, скоро будет семь. И в конце концов, она не сказала ничего необычного.Они выдергивали сорняки, пока солнце не достигло зенита. Потом пошли в дом немного отдохнуть и поели сыра с хлебом. Мама делает очень вкусный сыр; время от времени она за свои услуги мудрой женщины получает лишнее молоко, и Дженис с радостью помогает ей у пресса. А сыворотку с удовольствием относит Дорни и Рангину. Они так забавно фыркают, когда пьют ее. Мама говорит, что сыворотка им полезна. И они ее очень любят, почти так же, как кусочки ячменного сахара, которыми мама иногда их угощает в награду.После еды мама запрягла Дорни и начала пахать.Почва была еще влажной и вязкой после зимы, и копыта Дорни издавали гулкие сосущие звуки. Но свежевспаханная земля выглядела очень черной и богатой, и Дженис нравился ее запах.— Вспаши травяной огород, мама, — сказала она, — а я его засажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29