https://wodolei.ru/catalog/chugunnye_vanny/170na70/
наблюдение за ними в зоопарках дало исключительно ценные сведения о спаривании носорогов. Эти сведения особенно интересны в сопоставлении с наблюдениями, которые ведутся за этими животными на открытых пространствах Казиранги.
Так, например, теперь, когда мы видим, что один взрослый носорог преследует другого, картина для нас ясна: не сильный преследует слабого, не самец пытается догнать самку, а почти с полной уверенностью можно сказать, что это самка бежит за "сопротивляющимся" быком! Период течки у самки носорога наступает в течение года через каждые 46-48 дней, если еще не произошло спаривания. У самцов тоже бывают периоды течки, и для спаривания необходимо, чтобы у животных обоего пола эти периоды совпали. Период беременности длится 161/4-161/2 месяца. По всей вероятности, продолжительность жизни носорога и слона одинакова, примерно 70 лет, но точного подтверждения мы пока не имеем.
За последние 25 лет, с тех пор как Казиранга открылась для посетителей, я постоянно бываю там и помню ее еще до того, как все ручьи и маленькие водоемы заполонило великолепное, но страшное растение - водяной гиацинт. Примерно 50 лет назад он был завезен в Индию из Южной Америки в качестве декоративного растения. Но достаточно было посадить одно растеньице, как за несколько месяцев оно распространилось на площади 600 квадратных ярдов, нанося неисчислимый вред. Сначала ни одно животное в Казиранге не трогало это растение, только дикие свиньи в сухую погоду подрывали его корни. Сейчас с видимой неохотой его иногда понемногу поедают слоны, носороги и буйволы.
Много раз видел я Казирангу, когда сильные сухие февральские и мартовские ветры разносили огонь от зажженных костров по слоновой тропе, оставляя большие участки черных обугленных стволов. Видел я ее и в апреле и мае во всем великолепии ее нового одеяния, когда молодая трава привлекает сюда индийских замба-ров и свиных оленей.
Ездил я по заповеднику и на лодке в период самого высокого половодья во время дождливого сезона и сумел сделать, пожалуй, единственный в своем роде снимок плывущего носорога (фото 78). Но больше всего я люблю Казирангу в конце муссонных дождей, в октябре и ноябре; половодье в это время спадает, дожди, духота и влажность уступают место прохладным солнечным дням. Начинается цветение трав и тростника, а вдали на севере вырисовываются снежные вершины Восточных Гималаев.
Проезжая по заповеднику на спине слона, всегда испытываешь некоторое волнение, когда раздраженный или испуганный носорог вдруг захрапит и бросится в нападение. Волнуешься независимо от того, удержит ли махаут слона на месте, обманув этим носорога, или слон повернет и начнет удирать через высокую траву, где нет деревьев и нет опасности, что ветви собьют седоков.
Помимо этих небольших волнений, я могу вспомнить только два случая, когда мне пришлось спасаться от носорога бегством.
Носороги могут быть очень опасны: не проходит года, чтобы они не убили несколько человек. Поэтому посетителям не разрешается слезать со слонов и ходить по заповеднику пешком. Для меня, человека, обладающего известным опытом, и почетного члена лесничества, было сделано исключение.
Вот как это произошло в первый раз. Я твердо решил снять на кинопленку носорога на открытом пространстве. Но слон - весьма несовершенный вид транспорта для производства таких киносъемок. Поэтому, увидев носорога, пасущегося возле пересохшего озерца, я сделал знак погонщику остановиться и поставить слона на колени. Вместе с помощником, который должен был помогать мне при киносъемке, я слез со спины слона и осторожно стал приближаться к носорогу, неся кинокамеру на треноге.
На расстоянии "выстрела" я установил треногу и начал снимать. Носорог медленно шел прямо на меня. Я приказал помощнику отойти поближе к слону, а сам продолжал съемку. Как только животное подошло так близко, что уже не помещалось в объектив, я решил, что работу пора заканчивать. Киноаппарат и треногу пришлось оставить, времени было в обрез. Уже приближаясь к слону, я обернулся посмотреть, что делает носорог. Он внимательно осматривал мой аппарат. Я полез на спину слона обычным способом: сначала встал на его согнутую заднюю ногу, а затем взобрался по веревке, пропущенной у него под хвостом. Носорог продолжал с интересом изучать киноаппарат, но, видимо, еще не настолько овладел искусством съемок, чтобы снять человека, который поспешно карабкается на спину испуганно трубящего слона!
Следующий инцидент с носорогом произошел, когда я решил сфотографировать в гнезде пару орланов долгохвостов. На одном из соседних деревьев мне построили площадку для съемки на высоте примерно 40 футов. Махан был приспособлен для утренних съемок с половины девятого до половины десятого. Зная, что поблизости обитает носорог весьма дурного нрава, я попросил слона для доставки меня и моих помощников туда и обратно.
Как-то раз утром слона не было. Что было делать? Солнце ярко светило на безоблачном небе, орланы перекликались друг с другом, испуская громкие мелодичные крики "коороо, коороо". Я не мог противиться искушению и решил идти к дереву, где гнездились орланы, пешком.
- Слона сегодня нет,- объяснял я своим помощникам,-
я собираюсь идти пешком. Хотите идти со мной или предпочитаете
остаться?
Как и следовало ожидать, мне ответили:
- Если господин решил идти, мы тоже пойдем.
И мы осторожно пошли по узкой тропе, проложенной через слоновую траву; я еще подумал, как мы малы и уязвимы и какой высокой кажется трава, гораздо выше своих обычных пятнадцати футов. До места мы дошли благополучно, и целый час я занимался фотографированием. Когда солнце поднялось настолько, что снимать уже было нельзя, я решил, что пора завтракать, и мы пустились в обратный путь через ту же высокую траву.
Не прошли мы и сотни ярдов, как вблизи послышался шум. Панический возглас: "Носорог!" И мои спутники, которым обоим было не больше сорока лет, пустились бежать по тропе, перекрывая олимпийские рекорды. В их годы я бегал даже быстрее. Но мне было известно, что носорог легко догоняет самого быстрого бегуна. И все же я постарался искать спасения в бегстве. Тропа была мокрая и скользкая; в местах, где проходили носороги и слоны, почва была сильно вдавлена. Пробежав ярдов десять, я не мог придумать ничего лучшего, как поскользнуться и упасть лицом вниз. А носорог уже был совсем близко. Вспомнив, что индийский носорог, не в пример дикому слону, не нападает на упавшую жертву, я быстро откатился с тропы в траву и лежал не шевелясь.
Носорог промчался мимо меня. Минут через двадцать трава раздвинулась и появился один из моих спутников; он вернулся, сделав большой крюк, и спросил, как я себя чувствую. Мы вместе пошли по тропе, вышли на большую дорогу и стали громко звать третьего спутника. Он долго не отвечал, а потом появился, перепуганный до того, что окончательно потерял дар речи. Когда он вновь обрел способность говорить, он кое-как объяснил нам, что бросился под большую охапку травы, а носорог стоял над ним и долго тяжело дышал, прежде чем отправиться своим путем.
ЧУДЕСНЫЙ ВОСХОД СОЛНЦА
Казиранга вспоминается мне, как только разговор заходит о слонах, как диких, так и прирученных. И это естественно: во внутренних частях заповедника Казиранга почти всегда встречаются дикие слоны, иногда с Микирских гор сюда заходит около двухсот этих животных. А ездовые слоны необходимы для осмотра заповедника: иначе как на них по густой "слоновой траве" высотой до 11 футов и более да еще по заболоченным местам не проехать.
Много лет в Казиранге жил замечательный ездовой слон Акбар, крупный самец с клыками (фото 80, 84). Многие высокопоставленные гости осматривали заповедник со спины этого благородного животного; Акбар шел всегда впереди других слонов и обычно стойко выдерживал натиск раздраженной самки носорога с детенышем. Несколько раз сражался он с носорогом, который яростно бросался в нападение; при этом Акбар, становясь на колени, прятал внутрь хобот, как делают все слоны, попадая в затруднительное положение.
Большой вес взрослого обученного слона помогает ему выдерживать бешеную атаку носорога, если последний доводит ее до конца, что, впрочем, случается редко. Но на хоботе слона, исключительно нежном и уязвимом, резцы носорога оставляют глубокие раны, причиняющие слону страдания. Однажды Акбар был тяжело ранен, но, к счастью, его хобот быстро зажил.
За время работы в заповеднике Акбар убил не меньше трех человек. Но во всех этих случаях всегда были повинны сами люди, и я хорошо запомнил один из них. Служитель, заготовлявший траву для другого слона, стал красть зерновой рацион Акбара. В один прекрасный день терпение Акбара лопнуло: он загнал служителя в дом и запорол его клыками насмерть. Прибежавший погонщик Акбара сразу же влез на животное, не оказавшее никакого сопротивления, и отогнал его к месту стоянки слонов. Акбар был послушен, как всегда.
Когда я начал фотографировать животных в Казиранге и еще не пользовался телеобъективом, я, бывало, слезал с Акбара и подходил к носорогу. Акбар шел за мной и стоял на страже, угрожающе выставив вперед огромные клыки; под их охраной я был защищен от возможного нападения носорога. А иной раз он шел позади, а я продирался сквозь густую траву, стараясь сфотографировать носорога в движении. Когда я кончал работу, Акбар становился на колени, чтобы я мог на него влезть.
Благородное животное погибло естественной смертью от старости в 1956 году. Всего за шесть недель до смерти он превзошел самого себя, бросившись на раненного неудачным выстрелом тигра и сбив его метким ударом, а затем напав в заповеднике на дикого махна (слона без клыков). Тигр был убит Акбаром на месте, а дикий махна побежден в течение пяти минут.
Как правило, в заповеднике обученным ездовым слонам причиняют неприятности только бродячие одинокие дикие слоны. Дикие слоны в стаде обычно относятся мирно к посетителям: сидя на спине ездового слона, можно не только близко подъехать к такому стаду, но и въехать в самую середину его; часто какой-нибудь любопытный или дружески настроенный слон подходит к ездовому и гладит его хоботом, совершенно не обращая внимания на "страшных" людей, сидящих на его спине.
Лесной департамент в Казиранге держит восемь или девять ездовых слонов, самцов и самок. Два слона – Деокали и Парвати - самки; высота первой 7 футов 6 дюймов, второй - 7 футов 4 дюйма. Они похожи на всех остальных ездовых слонов, но даже неискушенный человек определит, что Деокали значительно старше Парвати.
Дело в том, что Деокали - мать Парвати, хотя сейчас "дитя" ростом уже почти с мать. А история их такова.
Деокали была ездовым слоном в Дойангском лесном заповеднике, расположенном близ чайной плантации, где я когда-то работал. В 1945 году она убежала в лес и присоединилась к стаду диких слонов. Деокали прожила с ними четыре года, но в 1949 году все стадо вместе с ней было поймано. Деокали сразу же опознали, и лесной департамент затребовал беглянку обратно. Деокали вернулась к своей прежней работе, а 6 февраля 1950 года родила Парвати.
Мне сообщили эту новость, и, поскольку это был торжественный день, я сразу направился в заповедник и сфотографировал мать вместе с новорожденной (фото 85, 86). А потом мне пришла в голову мысль, что хорошо было бы ежегодно навещать в этот день Парвати и обмерять окружность ее ступни и высоту в плечах (последняя у индийских слонов почти ровно вдвое больше первой)*.
Я проделывал это ежегодно (фото 87), за исключением одного раза, когда был в отъезде в Южной Индии; в тот год измерение проводилось без меня. С 1955 года и позже Деокали и Парвати работают ездовыми слонами в Казиранге. Парвати возит посетителей уже около двух лет.
Итак, мне удалось получить уникальные данные о постепенном росте индийского слона за 13 лет, слона, живущего почти в естественных условиях и поблизости от лесов его родины. Повезло мне и в другом отношении: я имел возможность наблюдать и фотографировать стадо из пяти слонов, загнанных после поимки за частокол в 1953 году (фото 88).
На первый взгляд оно ничем не отличалось от любого другого стада. Но. присмотревшись, можно было обнаружить, что в нем исключительно одни самки: одна совсем взрослая и четыре одна другой меньше, до детеныша включительно. Из дальнейших наблюдений можно было сделать вывод, что это мать и четыре дочери разного возраста. Старшая дочь была сильно искалечена: почти все кости на спине, ноги и хвост у нее были перебиты. По-видимому. она выжила исключительно благодаря тому, что мать заботилась о ней в течение 10-15 лет (приблизительное определение ее возраста).
Трех молодых слоних, отобранных для обучения на коонки (слоны, используемые при операциях по поимке диких слонов), обвязали веревкой и увели в специальный лагерь, чтобы измерить, а мать с покалеченной дочерью выпустили, из загона. Разгневанная слониха немедленно направилась спасать детей и едва не затоптала меня.
* Вот несколько иыиисок измерения роста Парвати: 1 год - 4фута 1 дюйм; 3 года - 5 футов 1 дюйм; 7 лет - 6 футов 11/2 дюйма; 11 лет - 7 футов; 13 лет - 7 футов 2 дюйма (только на 4 дюйма ниже роста ее матери).
155
Записи измерений роста Парвати позволили довольно точно установить возраст слоних. Выяснилось, что одной был год (высота 4 фута 1 дюйм), другой - три года (5 футов), а третьей - семь лет (6 футов 2 дюйма). Это показывает, что дикие слоны могут производить потомство через два года, и свидетельствует об их плодовитости; одна самка за жизнь (скажем, 70 лет) может произвести на свет двадцать слонят, а может быть, и больше.
Между прочим, самую младшую слониху из этого стада мне предложили купить по рыночной цене за 1500 рупий (112 фунтов стерлингов); в 1949 году я купил такую же самочку и отправил ее самолетом в Лондонский зоопарк, где она получила кличку Думбо - летающий слон, первый слон, совершивший путешествие по воздуху.
Но сейчас я отклонил предложение, поскольку ни один зоопарк в это время не собирался покупать маленького слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Так, например, теперь, когда мы видим, что один взрослый носорог преследует другого, картина для нас ясна: не сильный преследует слабого, не самец пытается догнать самку, а почти с полной уверенностью можно сказать, что это самка бежит за "сопротивляющимся" быком! Период течки у самки носорога наступает в течение года через каждые 46-48 дней, если еще не произошло спаривания. У самцов тоже бывают периоды течки, и для спаривания необходимо, чтобы у животных обоего пола эти периоды совпали. Период беременности длится 161/4-161/2 месяца. По всей вероятности, продолжительность жизни носорога и слона одинакова, примерно 70 лет, но точного подтверждения мы пока не имеем.
За последние 25 лет, с тех пор как Казиранга открылась для посетителей, я постоянно бываю там и помню ее еще до того, как все ручьи и маленькие водоемы заполонило великолепное, но страшное растение - водяной гиацинт. Примерно 50 лет назад он был завезен в Индию из Южной Америки в качестве декоративного растения. Но достаточно было посадить одно растеньице, как за несколько месяцев оно распространилось на площади 600 квадратных ярдов, нанося неисчислимый вред. Сначала ни одно животное в Казиранге не трогало это растение, только дикие свиньи в сухую погоду подрывали его корни. Сейчас с видимой неохотой его иногда понемногу поедают слоны, носороги и буйволы.
Много раз видел я Казирангу, когда сильные сухие февральские и мартовские ветры разносили огонь от зажженных костров по слоновой тропе, оставляя большие участки черных обугленных стволов. Видел я ее и в апреле и мае во всем великолепии ее нового одеяния, когда молодая трава привлекает сюда индийских замба-ров и свиных оленей.
Ездил я по заповеднику и на лодке в период самого высокого половодья во время дождливого сезона и сумел сделать, пожалуй, единственный в своем роде снимок плывущего носорога (фото 78). Но больше всего я люблю Казирангу в конце муссонных дождей, в октябре и ноябре; половодье в это время спадает, дожди, духота и влажность уступают место прохладным солнечным дням. Начинается цветение трав и тростника, а вдали на севере вырисовываются снежные вершины Восточных Гималаев.
Проезжая по заповеднику на спине слона, всегда испытываешь некоторое волнение, когда раздраженный или испуганный носорог вдруг захрапит и бросится в нападение. Волнуешься независимо от того, удержит ли махаут слона на месте, обманув этим носорога, или слон повернет и начнет удирать через высокую траву, где нет деревьев и нет опасности, что ветви собьют седоков.
Помимо этих небольших волнений, я могу вспомнить только два случая, когда мне пришлось спасаться от носорога бегством.
Носороги могут быть очень опасны: не проходит года, чтобы они не убили несколько человек. Поэтому посетителям не разрешается слезать со слонов и ходить по заповеднику пешком. Для меня, человека, обладающего известным опытом, и почетного члена лесничества, было сделано исключение.
Вот как это произошло в первый раз. Я твердо решил снять на кинопленку носорога на открытом пространстве. Но слон - весьма несовершенный вид транспорта для производства таких киносъемок. Поэтому, увидев носорога, пасущегося возле пересохшего озерца, я сделал знак погонщику остановиться и поставить слона на колени. Вместе с помощником, который должен был помогать мне при киносъемке, я слез со спины слона и осторожно стал приближаться к носорогу, неся кинокамеру на треноге.
На расстоянии "выстрела" я установил треногу и начал снимать. Носорог медленно шел прямо на меня. Я приказал помощнику отойти поближе к слону, а сам продолжал съемку. Как только животное подошло так близко, что уже не помещалось в объектив, я решил, что работу пора заканчивать. Киноаппарат и треногу пришлось оставить, времени было в обрез. Уже приближаясь к слону, я обернулся посмотреть, что делает носорог. Он внимательно осматривал мой аппарат. Я полез на спину слона обычным способом: сначала встал на его согнутую заднюю ногу, а затем взобрался по веревке, пропущенной у него под хвостом. Носорог продолжал с интересом изучать киноаппарат, но, видимо, еще не настолько овладел искусством съемок, чтобы снять человека, который поспешно карабкается на спину испуганно трубящего слона!
Следующий инцидент с носорогом произошел, когда я решил сфотографировать в гнезде пару орланов долгохвостов. На одном из соседних деревьев мне построили площадку для съемки на высоте примерно 40 футов. Махан был приспособлен для утренних съемок с половины девятого до половины десятого. Зная, что поблизости обитает носорог весьма дурного нрава, я попросил слона для доставки меня и моих помощников туда и обратно.
Как-то раз утром слона не было. Что было делать? Солнце ярко светило на безоблачном небе, орланы перекликались друг с другом, испуская громкие мелодичные крики "коороо, коороо". Я не мог противиться искушению и решил идти к дереву, где гнездились орланы, пешком.
- Слона сегодня нет,- объяснял я своим помощникам,-
я собираюсь идти пешком. Хотите идти со мной или предпочитаете
остаться?
Как и следовало ожидать, мне ответили:
- Если господин решил идти, мы тоже пойдем.
И мы осторожно пошли по узкой тропе, проложенной через слоновую траву; я еще подумал, как мы малы и уязвимы и какой высокой кажется трава, гораздо выше своих обычных пятнадцати футов. До места мы дошли благополучно, и целый час я занимался фотографированием. Когда солнце поднялось настолько, что снимать уже было нельзя, я решил, что пора завтракать, и мы пустились в обратный путь через ту же высокую траву.
Не прошли мы и сотни ярдов, как вблизи послышался шум. Панический возглас: "Носорог!" И мои спутники, которым обоим было не больше сорока лет, пустились бежать по тропе, перекрывая олимпийские рекорды. В их годы я бегал даже быстрее. Но мне было известно, что носорог легко догоняет самого быстрого бегуна. И все же я постарался искать спасения в бегстве. Тропа была мокрая и скользкая; в местах, где проходили носороги и слоны, почва была сильно вдавлена. Пробежав ярдов десять, я не мог придумать ничего лучшего, как поскользнуться и упасть лицом вниз. А носорог уже был совсем близко. Вспомнив, что индийский носорог, не в пример дикому слону, не нападает на упавшую жертву, я быстро откатился с тропы в траву и лежал не шевелясь.
Носорог промчался мимо меня. Минут через двадцать трава раздвинулась и появился один из моих спутников; он вернулся, сделав большой крюк, и спросил, как я себя чувствую. Мы вместе пошли по тропе, вышли на большую дорогу и стали громко звать третьего спутника. Он долго не отвечал, а потом появился, перепуганный до того, что окончательно потерял дар речи. Когда он вновь обрел способность говорить, он кое-как объяснил нам, что бросился под большую охапку травы, а носорог стоял над ним и долго тяжело дышал, прежде чем отправиться своим путем.
ЧУДЕСНЫЙ ВОСХОД СОЛНЦА
Казиранга вспоминается мне, как только разговор заходит о слонах, как диких, так и прирученных. И это естественно: во внутренних частях заповедника Казиранга почти всегда встречаются дикие слоны, иногда с Микирских гор сюда заходит около двухсот этих животных. А ездовые слоны необходимы для осмотра заповедника: иначе как на них по густой "слоновой траве" высотой до 11 футов и более да еще по заболоченным местам не проехать.
Много лет в Казиранге жил замечательный ездовой слон Акбар, крупный самец с клыками (фото 80, 84). Многие высокопоставленные гости осматривали заповедник со спины этого благородного животного; Акбар шел всегда впереди других слонов и обычно стойко выдерживал натиск раздраженной самки носорога с детенышем. Несколько раз сражался он с носорогом, который яростно бросался в нападение; при этом Акбар, становясь на колени, прятал внутрь хобот, как делают все слоны, попадая в затруднительное положение.
Большой вес взрослого обученного слона помогает ему выдерживать бешеную атаку носорога, если последний доводит ее до конца, что, впрочем, случается редко. Но на хоботе слона, исключительно нежном и уязвимом, резцы носорога оставляют глубокие раны, причиняющие слону страдания. Однажды Акбар был тяжело ранен, но, к счастью, его хобот быстро зажил.
За время работы в заповеднике Акбар убил не меньше трех человек. Но во всех этих случаях всегда были повинны сами люди, и я хорошо запомнил один из них. Служитель, заготовлявший траву для другого слона, стал красть зерновой рацион Акбара. В один прекрасный день терпение Акбара лопнуло: он загнал служителя в дом и запорол его клыками насмерть. Прибежавший погонщик Акбара сразу же влез на животное, не оказавшее никакого сопротивления, и отогнал его к месту стоянки слонов. Акбар был послушен, как всегда.
Когда я начал фотографировать животных в Казиранге и еще не пользовался телеобъективом, я, бывало, слезал с Акбара и подходил к носорогу. Акбар шел за мной и стоял на страже, угрожающе выставив вперед огромные клыки; под их охраной я был защищен от возможного нападения носорога. А иной раз он шел позади, а я продирался сквозь густую траву, стараясь сфотографировать носорога в движении. Когда я кончал работу, Акбар становился на колени, чтобы я мог на него влезть.
Благородное животное погибло естественной смертью от старости в 1956 году. Всего за шесть недель до смерти он превзошел самого себя, бросившись на раненного неудачным выстрелом тигра и сбив его метким ударом, а затем напав в заповеднике на дикого махна (слона без клыков). Тигр был убит Акбаром на месте, а дикий махна побежден в течение пяти минут.
Как правило, в заповеднике обученным ездовым слонам причиняют неприятности только бродячие одинокие дикие слоны. Дикие слоны в стаде обычно относятся мирно к посетителям: сидя на спине ездового слона, можно не только близко подъехать к такому стаду, но и въехать в самую середину его; часто какой-нибудь любопытный или дружески настроенный слон подходит к ездовому и гладит его хоботом, совершенно не обращая внимания на "страшных" людей, сидящих на его спине.
Лесной департамент в Казиранге держит восемь или девять ездовых слонов, самцов и самок. Два слона – Деокали и Парвати - самки; высота первой 7 футов 6 дюймов, второй - 7 футов 4 дюйма. Они похожи на всех остальных ездовых слонов, но даже неискушенный человек определит, что Деокали значительно старше Парвати.
Дело в том, что Деокали - мать Парвати, хотя сейчас "дитя" ростом уже почти с мать. А история их такова.
Деокали была ездовым слоном в Дойангском лесном заповеднике, расположенном близ чайной плантации, где я когда-то работал. В 1945 году она убежала в лес и присоединилась к стаду диких слонов. Деокали прожила с ними четыре года, но в 1949 году все стадо вместе с ней было поймано. Деокали сразу же опознали, и лесной департамент затребовал беглянку обратно. Деокали вернулась к своей прежней работе, а 6 февраля 1950 года родила Парвати.
Мне сообщили эту новость, и, поскольку это был торжественный день, я сразу направился в заповедник и сфотографировал мать вместе с новорожденной (фото 85, 86). А потом мне пришла в голову мысль, что хорошо было бы ежегодно навещать в этот день Парвати и обмерять окружность ее ступни и высоту в плечах (последняя у индийских слонов почти ровно вдвое больше первой)*.
Я проделывал это ежегодно (фото 87), за исключением одного раза, когда был в отъезде в Южной Индии; в тот год измерение проводилось без меня. С 1955 года и позже Деокали и Парвати работают ездовыми слонами в Казиранге. Парвати возит посетителей уже около двух лет.
Итак, мне удалось получить уникальные данные о постепенном росте индийского слона за 13 лет, слона, живущего почти в естественных условиях и поблизости от лесов его родины. Повезло мне и в другом отношении: я имел возможность наблюдать и фотографировать стадо из пяти слонов, загнанных после поимки за частокол в 1953 году (фото 88).
На первый взгляд оно ничем не отличалось от любого другого стада. Но. присмотревшись, можно было обнаружить, что в нем исключительно одни самки: одна совсем взрослая и четыре одна другой меньше, до детеныша включительно. Из дальнейших наблюдений можно было сделать вывод, что это мать и четыре дочери разного возраста. Старшая дочь была сильно искалечена: почти все кости на спине, ноги и хвост у нее были перебиты. По-видимому. она выжила исключительно благодаря тому, что мать заботилась о ней в течение 10-15 лет (приблизительное определение ее возраста).
Трех молодых слоних, отобранных для обучения на коонки (слоны, используемые при операциях по поимке диких слонов), обвязали веревкой и увели в специальный лагерь, чтобы измерить, а мать с покалеченной дочерью выпустили, из загона. Разгневанная слониха немедленно направилась спасать детей и едва не затоптала меня.
* Вот несколько иыиисок измерения роста Парвати: 1 год - 4фута 1 дюйм; 3 года - 5 футов 1 дюйм; 7 лет - 6 футов 11/2 дюйма; 11 лет - 7 футов; 13 лет - 7 футов 2 дюйма (только на 4 дюйма ниже роста ее матери).
155
Записи измерений роста Парвати позволили довольно точно установить возраст слоних. Выяснилось, что одной был год (высота 4 фута 1 дюйм), другой - три года (5 футов), а третьей - семь лет (6 футов 2 дюйма). Это показывает, что дикие слоны могут производить потомство через два года, и свидетельствует об их плодовитости; одна самка за жизнь (скажем, 70 лет) может произвести на свет двадцать слонят, а может быть, и больше.
Между прочим, самую младшую слониху из этого стада мне предложили купить по рыночной цене за 1500 рупий (112 фунтов стерлингов); в 1949 году я купил такую же самочку и отправил ее самолетом в Лондонский зоопарк, где она получила кличку Думбо - летающий слон, первый слон, совершивший путешествие по воздуху.
Но сейчас я отклонил предложение, поскольку ни один зоопарк в это время не собирался покупать маленького слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23