https://wodolei.ru/catalog/unitazy/s-polochkoj/
Он даже не хочет ничего предпринять, чтобы попытаться спасти те бесценные книги, собиранию которых он посвятил свою жизнь и ради которых он пожертвовал всем, чем мог пожертвовать. Больше того, он даже не пускает в дом тех исландцев, которые поспешили сюда, чтобы сохранить памятники народной культуры. Это уже не былой самоотверженный борец за избранное им дело, это потерпевший крушение, пассивный человек, равнодушный свидетель своего собственного поражения.
Подобно Йоуну и Арнасу, сдается и Снайфридур. Около двадцати лет она боролась с судьбой, мстила ей за выпавшие на ее долю страдания. Но и она устает от этой борьбы и избирает тот путь, который она раньше так решительно осуждала и отвергала,— путь компромисса, согласия на поддельное счастье. Она становится женой «среднего», «просто хорошего» человека, то есть совершает шаг, который раньше для нее был равносилен поражению и унижению.
Третья книга лакснессовской эпопеи несколько снижает общий пафос трилогии — утверждение жизненности исландского народа, неизбежности его конечного торжества над силами зла и угнетения. Дело здесь не только и не столько в том, что писатель, создавая сагу об исторических судьбах Исландии, следовал традициям древних саг, в которых роковые силы неизбежно берут верх над героями, хотя и это обстоятельство сыграло свою существенную роль. Прежде всего причиной была острая реакция Лакснесса па то тяжелые для его страны события, которые она переживала в годы работы над «Пожаром в Копенгагене». Ему казалось, как он об этом говорил, что исландский народ не проявил необходимой воли к борьбе и сопротивлению, к защите только что завоеванной независимости, что он во многом утратил волю к свободе, стремление к самостоятельности. Так, в одной из статей, написанной после заключения соглашения с США о военных базах, он с горечью сравнивал исландский народ с «бокалом, который уже не издает никакого звука, когда по нему ударят». Это смятение и разочарование, как мы видели, сказались на последней книге трилогии. Но они не умаляют значение того вклада, который внес в литературу Лакснесс споим «Исландским колоколом», этой сложной, противоречивой и прекрасной сагой о героической и трагической судьбе исландского народа.
А. ПОГОДИН
1 2 3 4
Подобно Йоуну и Арнасу, сдается и Снайфридур. Около двадцати лет она боролась с судьбой, мстила ей за выпавшие на ее долю страдания. Но и она устает от этой борьбы и избирает тот путь, который она раньше так решительно осуждала и отвергала,— путь компромисса, согласия на поддельное счастье. Она становится женой «среднего», «просто хорошего» человека, то есть совершает шаг, который раньше для нее был равносилен поражению и унижению.
Третья книга лакснессовской эпопеи несколько снижает общий пафос трилогии — утверждение жизненности исландского народа, неизбежности его конечного торжества над силами зла и угнетения. Дело здесь не только и не столько в том, что писатель, создавая сагу об исторических судьбах Исландии, следовал традициям древних саг, в которых роковые силы неизбежно берут верх над героями, хотя и это обстоятельство сыграло свою существенную роль. Прежде всего причиной была острая реакция Лакснесса па то тяжелые для его страны события, которые она переживала в годы работы над «Пожаром в Копенгагене». Ему казалось, как он об этом говорил, что исландский народ не проявил необходимой воли к борьбе и сопротивлению, к защите только что завоеванной независимости, что он во многом утратил волю к свободе, стремление к самостоятельности. Так, в одной из статей, написанной после заключения соглашения с США о военных базах, он с горечью сравнивал исландский народ с «бокалом, который уже не издает никакого звука, когда по нему ударят». Это смятение и разочарование, как мы видели, сказались на последней книге трилогии. Но они не умаляют значение того вклада, который внес в литературу Лакснесс споим «Исландским колоколом», этой сложной, противоречивой и прекрасной сагой о героической и трагической судьбе исландского народа.
А. ПОГОДИН
1 2 3 4