Алекс присел к очагу, усадил уставшего малышку на колени.
— Вот и мама наша! Поздоровайся с мамой, сынок!
— Ма-ма,—пролепетал Алис.
— Здравствуй, сынуля!— Гаудили выхватила у мужа ребенка и принялась целовать его пухленькие щечки. Глухо спросила:— Когда?
— Дней через пять,— ответил Алекс.— Рамзимба должен подойти. Завтра созови совет племени. Надо решать. Гаудили отвернулась, украдкой вытирая слезы.
— Мало тебе здесь врагов? А рука твоя? Нужно еще подлечить рану.
- Время не ждет, Галюша. Деревни просят помощи. Племена готовы восстать хоть сейчас.
— Пусть Нгамба идет. Он здоровый.
— Не могу я отсиживаться дома. Пойми, наступают решающие дни. Я должен быть впереди, Галюша. А рука уже подживает.
Гаудили глубоко вздохнула.
— Ты прав. Когда говорит Большой Пао, женское сердце должно молчать. И как вождь я не могу удерживать тебя. Нага зовут своего кадонги. Иди! И пусть хранят тебя духи джунглей и боги неба и гор! Гаудили пропела совет старейшин. Оставалось несколько
дней до похода.
Все эти дни Гаудили ни на шаг не отходила от мужа. Она старалась угадать малейшее его желание. Ночами он просыпался от ее пристального взгляда.
— Ну что ты так переживаешь, Галюша?— ласково уговаривал он ее.— Не в первый раз мне идти в поход. Ничего со мной не случится.
В последнюю ночь они оба не сомкнули глаз. Гаудили странно притихла. Алекс провел ладонью по ее лицу, мокрому от слез. Откинул распущенные волосы жены за подушку, просунул руку под шею и положил ее голову себе на грудь. Ее слезы жгли ему кожу. — Почему ты плачешь?
— Ты опять уходишь от меня. Я больше не увижу тебя... Она подняла голову, пристально глядя на него. Ее глаза были теперь еще темнее и глубже. И он тонул, тонул в них.
— Не беспокойся, дорогая. Твои боги охраняют меня.
— Я молюсь им каждый день, каждую ночь. Боги неба милостивы. По Дземму что-то хмурится, я видела его во сне.
— Самое трудное позади, Галюша. Скоро конец войне, и я повезу тебя па свою родину.
— Ах, Алекс, умоляю, береги себя! Услышьте меня, о боги! Храните его, моего Алекса! Не оставляйте своей милостью! Умоляю вас, о боги!
Страстные ее слова бились о стену плотного мрака и, отскакивая, кружили по комнате, обволакивали Алекса. Оставив усиленную роту в Хванде, Алекс с остальными четырьмя ротами направился на север помогать поднимающимся племенам. Они шли от селения к селению.
Отряд вступил в главную деревню ао. Алекс шел впереди. За ним по три в ряд шагали автоматчики, гордо подняв приплюснутые носы.Урчал захваченный в последних боях броневик. Покачивалась на мулах вьючная артиллерия: одна пушка и несколько минометов. Отделениями, взводами, ротами проходили воины, обвешанные гранатами, с патронташами и карабинами, копьями и арбалетами.
Жители деревни выстроились по обеим сторонам улицы. Вперемежку стояли кое-как вооруженные воины. Широкогрудые крепкие мужчины высоко держали факелы. Все молчали, даже дети. Такая встреча с зажженными факелами и в полной тишине подчеркивала высокое уважение к гостю. А когда вождь ао Бадионо вышел навстречу Алексу и склонившись поцеловал полу его черного пледа, словно вихрь промчался по толпе.
— Нгаумбонг хой! Слава Великому Предводителю нага! — прогремел кличка.
Порядок нарушился. Люди бросились к Алексу. Хватались за его плед, пытаясь поцеловать полу, прикоснуться к нему. Алекс отступил. Он никак не мог привыкнуть к столь необычному выражению чувств.
Бадионо пришел на выручку и увел его к себе.На другой день в башу вождя Бадионо вбежал Нгамба. Он весь светился торжеством. Лицо блестело, плыло широченной улыбкой.
— Смотри, брат, кто пожаловал!
От темного входа, где смутно виднелись люди, выступила на свет очага коренастая крепко сколоченная фигура, поклонилась:
— Вождь ласи Лонга приветствует кадонги. Я привел тебе двести отборных воинов.
Алекс шагнул к Лонга. Громов очень волновался: самое дальнее племя из самого глухого угла Нагаленда!И туда залетела искра свободы. Схватил за упругие неподатливые плечи и прижал к себе. Молча стояли они грудь в грудь.
Лонга внезапно опустился на колено, прижал полу пледа к губам. Алекс встрепенулся.
— Ну что ты, брат! Встань! Выйдем лучше, друзья!
На площади перед домом возвышался строгий четырехугольник строя. Сверкала начищенная медь браслетов, лоснилась темная в татуировке кожа, перекатывались тугие комки мышц. Узкие щиты с причудливым узором, частокол тонких копий, орлиные перья над головами, пряди черных волос на копьях, поясах, накидках из синей ткани.
Алекс в знак приветствия поднял правую руку. Строй колыхнулся и грозно загремел — воины заколотили копьями о щиты.
— Хэй-ойо-йо-о-о-о! Хэй!—взмыл ввысь приветственный клич.
Ночь опустилась на Нагаленд. Ока стерла краски дня, чтобы отдать весь мир во власть звуков. Джунгли настраивали свои голоса: застрекотали цикады, ухнула сова, рыкнул тигр, прочищая мощные легкие. И тут в симфонию джунглей вторгся посторонний звук. Он повторился, усиливаясь, стал множиться и дробиться. Завеса мрака задрожала, будто туго натянутая козлиная кожа боевого барабана под ударами колотушек. Джунгли замерли, вслушиваясь, пытаясь вникнуть в смысл гулких звуков, нарушивших ночной распорядок.
Это был язык человека, грозный и требовательный. Работал туземный телеграф. Там-тамы отстукивали то размеренно и четко, то выбивали частую дробь. Их рокот поднимал людей, гремел тревожно и радостно:
— Отзовитесь, кадонги! Воины геба идут к тебе! Смерть врагам, свобода народу!
Потом туземный телеграф передал о выходе отрядов ренгма, агоре.Командиры и воины не спали. Все слушали ночь. Вот снова там-тамы забили часто и дробно. Но на этот раз они взывали о помощи.
— Выручай, кадонги! Деревни Менгпа и Кемео зовут тебя!
Алекс приказал наладить Большой Пао. Главный сигнальщик заколотил по огромному барабану. Гулкие удары понеслись в ночь:
— Кадонги услышал! Помощь идет. Поднимайтесь все, кто ест из деревянных тарелок! Смерть врагам, свобода народу!
Алекс говорил Нгамбе в штабной палатке:
— Бери полк сиеми и помоги деревням! Собери вместе идущие отряды племен. Это будет первая сводная бригада нага, и ты ее командир. Ты первый генерал нага, Нгамба.
— Спасибо!—Нгамба расцвел. Потом вдруг нахмурился.— А генерал разве хорошо? У джапони и англэ тоже генералы.
— Генерал — это большой командир. У него очень много воинов, целая армия. Наш генерал хороший, потому что он служит народу. Понял?
— Да, да, понял! Нгамба генерал! Чудно!
— А мы тебя проверим. Хаунгап — вот экзамен на генерала. Возьмешь Хаунгап — значит, бригада создана, а тебе быть генералом. Выйдешь на юго-западную окраину, там у большой горы по ту сторону реки дашь сигнал. И мы той же ночью навалимся со всех сторон на город.
— Хо, я сделаю все, как ты сказал. В соседней деревне зашевелились оки. Гайлуба передал: Чейз уводит своих.
Алекс пристально посмотрел на Нгамбу.
- Куда они идут? Может быть, навстречу наступающим союзникам? А может, тоже нацелились на Хаунгап?
Нгамба презрительно улыбнулся:
— Не по зубам кость. Нет, они опять что-нибудь плохое надумали. Я больше не верю этим оки. К тому же с ними «Золотой дьявол».
— Им не удастся помешать твоему народу, Нгамба. А «Дьявол» притих — он теперь не командир.
— Алиссо, брат мой!— с чувством произнес Нгамба.— Я скоро вернусь. Без меня не рискуй! Хэй!
Он положил руки на плечи Алекса и потерся щекой о его щеку. Не хотел он оставлять кадонги без своего присмотра. Но приказ есть приказ..
Алекс обнял своего первого помощника.
— Удачи тебе, брат! Гаронды наступали на север. Они заняли все тропы и ручейками устремились вперед.
С высокой скалы, откуда виднелся Хаунгап, Алекс с командиром изучил подступы к городку, определил направления движения для рот, установил сигналы, наметил рубежи и цели атаки. Довел до командиров план взаимодействия с пол-
ками Нгамбы и поставил им боевые задачи. Вместе с разведчиками и командирами он излазил несколько километров каменистого берега, выбирая места для переправы. Организовал занятия с группами обеспечения и ударными группами. В общем, он проделал всю ту сложную и большую работу. командира, который готовит ответственную операцию.
Разведка доносила: гарнизон городка насчитывал не менее шестисот человек с артиллерией, бронемашинами. Там разместился штаб Северного корпуса, находились различные службы тыла и крупные армейские склады. Захват Хаунгапа ставил иод угрозу уничтожения всю северную группировку японских войск. С Хаунгапа начиналось освобождение Нагаленда.
По вечерам Алекс приходил на высокую скалу. Он снова изучал Хаунгап, подступы к нему. И отдыхал. Он еще недостаточно окреп после ранения и к концу дня совершенно выбивался из сил. Здесь, па скале, дышалось легко и привольно. Внизу но зеленому ковру вытянувшейся языком долины петляла лента Чиндвнна. К южному ее изгибу лепились хижины и огороды. Мирно курились домашние очаги.
Наконец на той стороне долины встали два столба дыма и прогремели там-тамы, известившие, что Нгамба на месте. Алекс отдал приказ.Воины остановились в нерешительности перед мутным, бурливым в завитках водоворотов Чиндвином. Переступали с ноги на ногу. Тогда Рамзимба и Бадионо подали пример смело вошли в воду и, держась за пучки, камыша, поплыли. За ними пошли воины. Некоторые, попав в водоворот и выпустив случайно спасительный поплавок, тонули. Тонули молча, не зовя на помощь, чтобы криком не выдать своих товарищей. Потом двинулись плоты.
Алекс, с минометчиками занял позицию на одном из холмов, окружавших городок. Еще раз обошел свою роту, с ручным фонариком проверил установку прицелов. У каждого взвода свой прицел: первый взвод накрывает штаб, второй казармы, третий — пять минометов, самый большой подавляет огневые точки и укрепленный пост у входа в городе Алексу на ощупь, из рук в руки, передали холодную стальиу; чушку. Опустил ее в трубу. И сразу вспышка, грохот. Попал!
— Продолжай так!— приказал он высокому воину и по взводам, грохочущим и полыхающим снопами огня.
Поправлял, советовал, сам становился к миномету и стрелял. Отсюда со скалы было хорошо видно, как пожар, занявшись! в центре, у штаба корпуса, распространялся к окраинам. Всплескивали разрывы, беспорядочно суетились темные фигурки. Ну, держись, джап!
Замолк последний миномет, послана джапу последняя мина. Наступила необычная тишина. Потом раздался слабый, но дружный крик, из мрака покатились темные волны — гаронды пошли на штурм. Ночь светилась неровным трепещущим заревом, вспыхивала летучими зарницами.
Тяжелое знамя зари заалело над джунглями. Засверкала земля, легли, глубокие тени. Туман расползался рваными клочьями. Солнечный луч брызнул на бамбук и позолотил паутину. Заблистали капли росы на траве и листьях.
— Эй, кинг! Иди сюда! Помоги!
Алекс оглянулся. Телохранители клевали носами, минометчики, завернувшись в одеяла, спали после бессонной ночи. Кажется, или действительно его зовут?
— Эй, кинг!
«Похоже, голос Билла,— подумал Алекс.— Но почему он здесь?»
Медленно поднялся, встряхнулся, отгоняя дремоту. Направился к кустам. Никого. Повернул обратно. За его спиной метнулись неясные тени.К вдруг грохнул выстрел. Алекс схватился за грудь, повалился навзничь, судорожно сжимая кулаки, как бы пытаясь этим, удержать уходящую из тела жизнь.
«Вот она какая, слепая смерть!» — мелькнула мысль и погасла. Игамба ворвался на каменистую в редкой поросли площадку, бешеный от гнева и ярости. Еле волоча ноги, все еще е веря, подошел он к носилкам с неподвижным телом.Сидящий рядом с носилками Гонда прошептал:
— Ялу подкрадывается к кадонги. Плохо.
— Отгони его, колдун! Ты должен его отогнать! Тот покачал головой.
— Ялу сейчас очень силен.
— Это «Золотой дьявол»!— взревел Нгамба.— Я же говорил, что он принесет беду!—Гигант грохнулся на колени, стукнулся головой о землю.— А-а, проклятье ему! Алекс открыл глаза, пошевелил губами:
— Как дела, брат?
— Ты живой, кадонги!—загремел Нга. Алекса и обдавая его жарким дыханием напугал нас! Джапы разбиты Хаунгап наш. Окинул в город, но я дал им пинка. Свою победу мы не отдадим чужеземцам. Я привел много воинов. Посмотг без тебя она, что тигр без головы. Нельзя тебя Ялу. Нельзя!
— Живы будем, не помрем!—Алекс попытался очнуться.
Нгамба отрывисто приказал, и восемь воинов приподняли носилки высоко на вытянутых руках.
- Смотри, кадонги! Твоя армия,— сказал Нгамба, делая широкий жест.
Огневая позиция минометной роты была забита людьми. партизаны стояли плотно плечом к плечу, еще не остывшие ночного боя. Закопченные, над головами колышутся половые орлиные перья. Еще не сняты бусы смерти. Холодно блестит оружие, патронные ленты.
Алекс последний раз улыбнулся и откинулся на спину. Покачиваются носилки. Покачивается небесный свод над Алексом. Шу-шу-шу,— шуршит трава под тысячами ног. Это идут воины Алекса. Они не верят, что их кадонги умер. Разве он может умереть? Пусть закрылись его глаза, пусть остановилось его сердце, они все равно не верят! Герои не умирают. Они живут вечно. А в родной деревне окаменела от горя Гаудили. Маленький Алис не может понять, что с его мамой, почему она вдруг замолчала. Мальчик вертит игрушечный арбалет и удивленно таращит глаза на бесконечный поток суровых людей, вливающийся на площадь. Молчат люди. Молчит и мама. Почему они молчат?
Нгамба подхватывает на руки малыша и высоко поднимает его над замершей толпой. Мальчик тянется к ней ру чонками, довольный, оглядывается на мать..
— Мама, мама, бух!
Чуть заметная улыбка трогает губы Гаудили. И люди светлеют, поднимают головы. А над ними звенит радостный голосок маленького Алиса.

































1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32