Мало-старший посмотрел на него внимательно, отступил в сторону, пропуская в номер.
— Ну, заходи, поговорим.
Он прошел в гостиную, прикрыл дверь в спальню.
— Кто там? — услышал Дима голос мачехи.
— По делу, — отрубил отец. Он сразу приучил Светлану, что в его дела ей не стоит совать нос. Вячеслав Аркадьевич прошел к бару, достал бутылку мартини, спросил сына: — Будешь?
— Нет, пап. — Тот присел на краешек роскошного кресла.
Мало-старший наполнил бокал, устроился в кресле напротив. Сквозь прорезь шелкового халата проглядывала поросшая густым волосом грудь, перечеркнутая, словно молнией, толстой золотой цепью. Вячеслав Аркадьевич отпил из бокала, шумно выдохнул, откинулся на спинку.
— Что за дело, говори:
— Пап, мне нужны деньги.
— Хорошо, — кивнул тот, — Сколько?
— Много, пап. Примерно полтора миллиона долларов.
— Сколько? — Мало-старший засмеялся. — Ты что, шутишь?
— Нет, пап. Я серьезно.
— Серьезно, — Вячеслав Аркадьевич сделал еще один глоток и отставил пустой бокал. — Это связано с кино?
— Да, — честно ответил Дима. Он предполагал, что отец сразу поймет, в чем дело. Не глупый же человек, голова на плечах есть. — Я хочу сделать свой фильм.
— Брось, — Малб-старший брезгливо махнул рукой. - Кино — это яма. Вкладывать в кино деньги — просто выбрасывать их на ветер.
— Не всегда, — возразил Дима. Он нечасто смотрел отцу в глаза. Не выдерживал жесткого, тяжелого взгляда, но сейчас посмотрел, заставляя себя, ломая собственную выдержку. — Кино может быть прибыльным, если это будет хорошее кино. Такое кино, которое станут смотреть не только «тут», но и «там». Тогда оно может окупиться и даже принести прибыль.
— И большую прибыль?
— Думаю, двести-триста процентов.
— А срок? — в голосе Мало-старшего прорезались слабые нотки интереса.
— Год.
Вячеслав Аркадьевич задумался. Он сопоставлял и анализировал, прикидывал возможные «но», наконец цыкнул зубом.
— Нет. Слишком рискованно — раз. Слишком долго — два.
— Я не прошу тебя вкладывать в кино деньги, — спокойно и ровно заявил Дима. — Я прощу тебя дать мне их взаймы.
— Тебе? Взаймы? — Мало-старший хмыкнул. Похоже, мальчик начал взрослеть, решил поиграть в серьезные игры, но тон взял хороший. Реальный тон взял, авторитетный. Только вот авторитетные люди взаймы не просят. — И на какой срок?
— На полтора года.
— Ты же говорил — год, — прищурился Мало-старший.
Дима старался перенять стиль отцовского разговора, понять его психологию, подстроиться под поведение. Пригодится еще, да и уговаривать легче, когда ведешь беседу на одном языке. Он улыбнулся.
— Ты что это, пап? Разводишь меня, как лохов своих? Когда я говорил «год»? Год, это только чтобы фильм сделать, потом деньги отбить нужно. А реально вернуть долг я смогу через полтора.
Мало-старший засмеялся. Не то чтобы ему было жалко денег. В конце концов, полтора миллиона — не такая уж большая сумма. Даже если Дима сумеет в конце концов выйти «на ноль» — все равно останется в плюсах. Жизнь — самая лучшая школа. Потрется среди реальных «волков» — по жизни легче будет с серьезными людьми общаться. Отечественный бизнес, конечно, в результате обретет человеческое лицо, да только случится это не так скоро, как хотелось бы. А характер нужно воспитывать с малолетства.
Вячеслав Аркадьевич перевел дух, поднялся, наполнил бокал.
— А как же институт твой?
— А я что, сказал, что ухожу из института? На заочное переведусь.
— Ладно. С этим решили. Чем за бабки ответишь? — спросил он.
— Чем? — Дима задумался. Ему было понятно, что набрать требуемую сумму он не сможет, но... в любом бизнесе долги требуют хоть какого-то обеспечения. — Квартира, машина, часы те, что ты подарил. Все. Больше у меня ничего нет.
— Больше и не надо, — Мало-старший прищурился. — Тачка твоя — лом. Через год ее может и не быть. А остальное — сгодится. И учти: кинут тебя — не жалуйся. Прогоришь — не посмотрю, что ты — сын. Спрошу реально. Поедешь к тестю с тещей жить. Или в общагу, к этой своей, понял?
— Моя жена — не «эта», папа, — напрягся Дима. — У нее имя есть, между прочим.
— Ладно, не щерься, — Вячеслав Аркадьевич допил мартини. — Это все? Или ты еще чего-то хотел?
— Когда я смогу получить деньги?
— Завтра, — ответил Вячеслав Аркадьевич. — Сам понимаешь, я такие лаве с собой не ношу. Не Буратино. Утром заедешь в офис, составим расписку, как положено, и получишь.
— Договорились, — Дима поднялся. -Все?
— Все, — кивнул Димка. — Спокойной ночи.
— Молодой ты еще, — вздохнул вдруг Вячеслав Аркадьевич. — Неопытный. Вместо того чтобы жену ублажать, приходишь ко мне о делах тереть. Да и характером ты не вышел. Со мной, конечно, побазарить можешь, а люди реальные тебя задавят, даже глазом не моргнут. Кинут, как лоха. Вот увидишь.
— Это мои проблемы, — вдруг резко заявил Дима. — Я их сам решать буду.
— Ну-ну, — Мало-старший усмехнулся криво. — На словах-то ты крут, посмотрим, что по жизни собой представляешь.
— Ты что, передумал уже? Насчет денег?
— Я за свой базар отвечаю, — нахмурился Вячеслав Аркадьевич. — Я беспокоюсь, чтобы ты за свой ответить смог.
— И я за свой отвечу, если придется, — заметил Дима и вышел из номера.
— Волчара, — пробормотал Мало-старший и направился в спальню.
— Кто это был? — спросила сонно Светлана.
— Мужчина реальный это был, — ответил Вячеслав Аркадьевич, скидывая халат и забираясь под одеяло.
— Ааааа, — протянула Светлана и через пару секунд снова провалилась в сон.
А Вячеслав Аркадьевич еще не меньше получаса лежал, глядя в черный, бездонный потолок и размышляя о том, не ошибся ли он, решив дать сыну деньги.Степан проснулся в полной темноте и долго пытался сообразить, где он находится. Потом сообразил, что вчера вечером гулял на Димкиной свадьбе. Похоже, там и остался. Ныли ребра, нудно гудела голова. Насчет головы — понятно, а вот что с ребрами? Дрался он вчера, что ли? Хотя... Нет, братва не позволила бы. Драка на свадьбе брата — явный косяк.
Дима на ощупь поискал на прикроватной тумбе лампу, не нашел и со вздохом сел. Не составило большого труда сообразить, что спал он в одежде, даже кроссовки не снял. Интересно, что это за номер? «Люкс»? Наверное, «люкс». Если это «люкс», то в нем должен быть холодильник. Нет, если не «люкс», то тоже должен, но маленький. Кто-нибудь из актерской братии вполне мог заявиться сюда вечером и потырить все бухло. А чего? Вся эта публика бухнуть любит, дело известное. Да и кто не любит? На халяву-то?
Держась за голову, Степан прошел во вторую комнату. Точно, «люкс». Холодильник внушительный, солидный. Степа потянул дверцу, осторожно, стараясь не трясти лишний раз головой. Две полки — нижняя и средняя — были заставлены выпивкой умопомрачительных сортов и различного уровня крепости. На верхней ждали'своего часа две плас-
тиковые упаковки с баночным пивом. Степан достал пиво, сдернул кольцо и жадно припал к банке губами. Он осушил банку, тут же достал вторую. Боль отступила, сознание заволокло приятным ватным туманом. Нормально.
Степан присел в кресло и выпил вторую банку уже не торопясь, смакуя горьковатый напиток, ощущая приятную, прохладную испарину под пальцами. Часы на телевизоре показывали три утра. Степан щелкнул пультом. Экран расцвел картинкой — какой-то эротический фильм. То ли спутниковый канал, то ли видеозапись. Что-то довольно целомудренное, вроде Залмана Кинга. Крутогрудая стильная блондинка под сладкую саксофонную мелодию занималась сексом с безликим модельным красавцем. Красавец имел стероидно-накачанные мышцы и манеры явного педика. Степан пару минут смотрел в экран, попивая пиво, затем покрутил головой. Да, шлюху бы сейчас какую-нибудь в номер. Но, скорее всего, подобные услуги в прейскурант не входят. Разве только к кому-нибудь из обслуги обратиться? Девчонки тут есть приличные. Коридорные, горничные. Наверняка хоть одна из них да трахается за бабки. А ему больше и не надо.
Степан допил пиво. Томление в низу живота становилось все более сильным.
— А, — Степан выключил телевизор. — Г...вно.
Он погасил свет и вышел в коридор. Словно вымерло все. Да и то... Народ с вечера гулял. Он спустился на первый этаж, встретив по дороге Димыча. Извинился. Ссориться с братом было не с руки. Отец узнает — рыло начистит похлеще, чем вчера утром. В семье Мало-старший распрей не любил и пресекал их на корню. А Димыч торопился к своей
благоверной. М...к. Будь Степан на его месте, уже полночи пер бы ее так — весь пансионат на ушах бы стоял.Степан прошелся по первому этажу. Дежурили в холле охранники, за барной стойкой скучал бармен. Наверное, ждал смены. В банкетном зале было пусто. Обслуга убирала со столов, наводила порядок, накрывала к завтраку. В дальнем углу ужинали музыканты.
Степа подозвал официанта.
— Слушай, брат, где бы тут телку снять? — Официант вежливо улыбнулся, помотал головой. — Да ладно, не шугайся, я не мент. Я тебе бабок дам, ты мне только телку найди...
— Боюсь, что ничем не смогу помочь, — улыбнулся официант. — У нас это не поощряется. — Он оглянулся. — Кое-кто из девчонок-коридорных этим занимается, но их сегодня специально убрали. Свадьба, люди собираются серьезные. Кто же знал?
— Блин, — Степан зло сплюнул. — Что, совсем телок нет, что ли?
— Телки есть, — усмехнулся официант. — Проституток нет.
— Ты пургу только не гони, ладно? — Степан зло огделся. — Блин.
— В баре посмотри, — посоветовал официант, улыбаясь. — Может, там кто-нибудь из ваших сидит.
Сидели. Два киночучмека. Базарили о чем-то между собой и дожирали халявную выпивку.
— Во, блин, окопались, — мрачно процедил Степан. — Как в доте.
Словно бы противясь судьбе, он еще минут пятнадцать бродил по коридорам пансионата, отыскивая хоть кого-нибудь. Под конец ему уже было наплевать, хоть какая, лишь бы трахнуться. Дело не в желании, просто он не хотел признавать, что обстоятельства оказались сильнее его.
Степан и сам не понял, каким образом его занесло в бассейн. Он совсем не собирался туда идти. Но, уже будучи на грани уныния, толкнул толстую дверь, прошел через пустынную, холодную душевую и оказался во внушительном зале. В углу находился бар, но бармена не было. Зато на стойке стояло несколько початых бутылок и музыкальный центр. Сливаясь с плеском воды, негромко звучала музыка. Благодаря прекрасной акустике она обволакивала зал, словно невидимое облако. Кондиционеры поддерживали заранее заданные температуру и влажность.
Бассейн имел форму морской раковины. Края засыпаны золотисто-белым песком. При большом желании и толике соображения несложно было представить себя на берегу тропического острова, тем более что сразу за бассейном раскинулся зимний сад с пальмами, рододендронами, искусственными лианами и какими-то тропическими цветами, совершенно Степану незнакомыми. Плескалась о голубовато-зеленый кафель подсиненная, насыщенная морской солью вода. Дизайнеры подобрали кафель такого оттенка, что он совершенно сливался с водой, и от этого создавалось ощущение, будто бассейн не имеет дна. Впечатление усиливали скрытые в стенах агрегаты, поднимающие на водной глади небольшие волны.
Но не это великолепие поразило Степана. Он смотрел на плещущуюся в бассейне девушку. На ней не было даже намека на одежду. Впрочем, никто ведь и не рассчитывал на купание на свадьбе, верно?
Девушка обернулась, и Степан узнал давешнюю акт-риску-свидетельницу.
— О, привет, — без тени смущения заявила девица, подплывая к краю бассейна. — А я думаю, появится кто-нибудь или так и буду скучать. Слушай, налей мне чего-нибудь выпить, а? Вылезать ломает. Вода теплая...
— Я тебе чего, халдей, что ли? — буркнул Степан, сглатывая. — Сама налей.
— Фу, какой ты грубый...
Не моргнув глазом, девица выбралась из бассейна, прошла по песчаному «пляжу» и остановилась у бара. Вообще-то ей было что показать. Фигурка у нее и в одежде смотрелась — дай бог, а уж без одежды...
Налив себе шампанского, девица сделала глоток, хитро взглянув на Степана, облизнула губы. Получилось очень возбуждающе. Покачивая бедрами, она вернулась в бассейн, поинтересовалась, невинно лупая красивыми глазищами:
— А ты чего не спишь? Все спят...
— Знаю, — ответил Степан, торопливо стаскивая с себя одежду.
— Ты что, собираешься меня трахнуть? — прежним наивным тоном спросила девица.
— Нет, песни с тобой петь буду. Хором. Дура. Степан спустился в воду, мощными взмахами сильных рук пересек бассейн, подплыл к девице.
— А фигура у тебя классная, — заявила девица, опуская под водой руку Степану на бедро.
— Слышь, — выдохнул он, — ты помолчать можешь, овца?
Степан ухватил актриску за плечи, развернул спиной, одну руку положил на затылок, другой притянул к себе ее бедра.
Она сама охотно прижалась к нему, вздрогнула. Ее тело было теплым, упругим, нежным. Распутным.
— Ну, давай! — сказала девица громко и засмеялась с хрипотцой. — Трахни меня, м...к. Давай!
Степан ткнул ее лицом в песок. Рывком раздвинул ей ноги, вошел в нее, прижался, повел рукой вверх, поймав ладонями высокую грудь, сдавил изо всех сил, желая только одного — чтобы она завопила от боли. Но, вопреки его ожиданиям, девица застонала. Задышала тяжело, прижалась к нему спиной.
— Давай, трахни меня! Сука, козел!!! Трахни!!! Степан попытался развернуть ее к себе лицом, но она не повернулась к нему, заупрямилась, навалилась еще сильнее, словно падая назад, всем телом.
— Я чувствую тебя! Чувствую! Давай! Трахни меня, изнасилуй! Ну же! Давай!!!
Она закинула руки назад, обхватила его бедра, сдавила их и потянула на себя. Степан вдруг расхотел ее. У него возникло ощущение, что это не он, это его трахают в с...ном бассейне. Какая-то сука, потаскуха киношная. Он с удовольствием дал бы ей по роже, чтобы заткнулась, чтобы поняла, кто хозяин положения, но не лупить же ее по затылку. А девица повела бедрами, чтобы его орган вошел в нее целиком, всхлипнула горлово и, заведя ноги ему за спину, сплела их, беря его в плен. Закачалась в про-тивотакт разбивающимся о кромку волнам.
Опрокинулся фужер, и шампанское впиталось в песок, оставив после себя клочья белой пены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40