круглое зеркало для ванной 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Забрав весь свой скарб, и с женой,— он был женат,— устремился в направлении, бывшее у него всегда в резерве: прямиком в село, в отцовский дом.
Нельзя сказать, что его возвращение явилось для Мицы полной неожиданностью, ибо когда она хотела задеть за живое родителей, то чаще всего напоминала им о такой возможности. Теперь же, видя, как Йошко с женой устраиваются в доме, точно собираясь остаться навсегда, она и им, и старикам закатила впечатляющую сцену. И по прошествии нескольких дней все никак не могла примириться даже с их попыткой показать, что все это временно, пока Йошко не утрясет
в банках спорный вопрос о доме, после чего он, естественно, только, при благоприятных обстоятельствах вернется в город. В конце концов, договорившись обо всем с Сережей, она успокоилась и, уже почти не прибегая к его советам, сама решила, как ей укрепить свое положение в глазах Йошко. Сделать это она могла, только выйдя замуж на Сережу, может, тогда ее родители станут относиться к Сереже как к равноправному члену семьи? До сих пор главным препятствием на пути к этому браку был ее бывший муж мельник. Желая вернуть жену, он упорно отказывал ей в разводе. Обстоятельства вынудили ее пойти к нему; воспользовавшись его минутной слабостью и переспав с ним в последний раз (ах, в последний ли!), она сумела добиться того, чего, как он клялся всеми святыми и божьими угодниками, она никогда не сможет от него добиться; более того, он ей даже обещал в один из ближайших дней, когда по делу поедет в город, сам потребовать у церковного суда развода.
Обезумев от счастья, она, к несчастью, даже дома не смогла скрыть радости, чем дала повод Йошко разгадать ее намерения и вовремя принять соответствующие меры. Так, под предлогом дегустации вин, которые он собирался закупить для трактира, Йошко на следующий день ушел из дома, направившись сначала в противоположную сторону, а затем прямо к мельнику. Он ему растолковал, какую бы тот совершил глупость, выполнив то, что обещал Мице, и сделав это как раз тогда, когда, вместо того, чтобы навсегда потерять, мог бы ее вернуть! Дело ясное; он, Йошко, должен будет вместо нее наследовать от отца лавку, тем самым для этого русского проходимца, оставившего в России, как он сам когда-то рассказывал,— жену и детей, исчезнет и главная приманка, из-за которой он хотел жениться на Мице. Что после этого останется делать Мице,— без средств и без любви,— как не вернуться к мужу?
Мельник к Йошко всегда относился настороженно, но, договорившись с Мицей о разводе, он тут же об этом и пожалел и теперь с радостью согласился с Йошко; прошло время, он уже съездил в город, но ничего не предпринял для оформления развода и Мице ничего не сообщил.
Все это, естественно, показалось Мице подозрительным. Впрочем, Йошко вызвал у нее недоверие с первого же дня: не пришел ли он тогда, когда она стояла у лавки и поджидала его возвращения с дегустации, от мельника? Правда, он принес вино на пробу, но не было ли оно на вкус удивительно похоже на то, которое она пила у мельника? Когда же она услышала от Сережи, что Йошко уговаривал его,— и это было правдой,— вернуться в Россию, обещая даже, если тот согласится, купить ему билет и оплатить дорожные расходы,— сомнения ее усилились, а вместе с ними возросло и озлобление. Оно требовало выхода, но не того обычного, ежедневного, связанного с посещением Йошко лавки, когда начинались взаимные упреки и оскорбления, а чуть большего.
Вскоре такая возможность представилась. Не выдержав неизвестности, Мица послала бывшему мужу письмо с просьбой немедленно ей ответить, почему он до сих пор ничего ей не сообщает. Пока она ожидала ответа, произошло событие, лишившее ее последней надежды на то, что Йошко, возможно, еще выиграет тяжбу с заимодавцами из-за дома, и для нее, таким образом, после его отъезда будет сохранена и лавка, и родительский дом. Сельский пандур принес для Йошко письмо, и, распечатав его, тот заметно покраснел, сразу скрывшись с родителями на совет. Сережа добросовестно подслушал и доложил: Йошко получил приглашение на торги, где будет продан его дом для покрытия долгов! Вскоре после Сережиного известия к Мице пришел крестьянин с ответом мельника, в котором тот продолжал упорно настаивать на своем и вместо того, чтобы дать согласие на развод, призывал опомниться и вернуться к нему.
Скандал, учиненный тогда Мицей в доме Смуджей, был таким, что спустя много времени о нем все еще говорили в селе и ближайшей округе. Мица, наскоро одевшись, решила сама пойти к мужу, но в дверях столкнулась с Йошко; он хотел войти, она выйти. Этот незначительный, повседневный случай разжег накопившуюся в ней и сегодняшним днем подогретую, но не нашедшую выхода ярость настолько, что она, не помня себя, ударила Йошко кулаком по голове и неистово закричала, что это он во всем виноват, он, больше всего он, негодяй, прохвост, жулик!
От неожиданности Йошко сначала остолбенел, но, еще раньше выведенный из себя плохими вестями, полученными из города, уже и сам не мог сдержаться и, забыв о всякой вежливости, в которой поднаторел, вращаясь в изысканном городском обществе, напал на нее и сам. На крик прибежали госпожа Резика, жена Йошко и Сережа; старый Смудж, умоляюще сложив руки, заклинал Мицу успокоиться, постыдиться хотя бы людей, начавших собираться на дороге. Однако она, получив оплеуху от Йошко и проклинаемая матерью, разошлась еще больше. В ярости выплеснула на Йошко и на родителей все, что у нее против них накопилось, не забыв при этом и покойного Краля. До сих пор ей было неведомо, что же на самом деле произошло тогда между ним и Панкрацем. Поэтому сразу, как только до нее дошли слухи о вине Панкраца, она в них поверила и уже не раз в угрожающем тоне поминала об этом родителям. Теперь, обезумев от отчаяния, отчетливо сознавая, что терять ей нечего, извлекла из своего скудного арсенала самое грозное оружие и с визгом выстрелила из него — ах, они думают, что смогут освободиться от нее так же, как избавились с помощью мошенника Панкраца от Краля? Едва она это произнесла, как мать подлетела к ней и влепила пощечину; Мица, не помня, что вокруг люди, стала горланить, что она не Ценек, позволивший себя избить и убить! Да, убить; и именно ты его убила, ты, орала она на мать и громко пригрозила ей, что прежде, чем окончательно лишиться лавки, подаст на нее за Ценека в суд, узнает она тогда, где раки зимуют!
Народ столпился возле лавки, кто-то даже хотел ворваться внутрь, но Йошко приказал Сереже запереть двери, а сам с помощью матери и жены вытолкал Мицу из лавки в соседнюю комнату. И уже здесь все трое начали ее бить по-настоящему. Они колотили ее, а она выла и звала на помощь так, что даже Сережа, как всегда наблюдавший со стороны, теперь еще и ухмылявшийся, не выдержал. Словно речь шла о его жизни, он влетел в эту толчею и стал кричать, что Мица права; потом, изо всех сил стараясь освободить Мицу, так разошелся, что ударил Йошко, пытавшегося его оттолкнуть.
Это было началом конца. Впрочем, и Йошко, и все его близкие, кроме Мицы, всегда испытывали определенный страх перед этим непонятным- для них человеком. Собственно, это и явилось одной из причин, почему до сих пор они не решались прямо говорить с Мицей о судьбе лавки и остальном имуществе. Да разве Сережа, который вместе с ними пережил ту последнюю ночь, когда еще был жив Краль, однажды узнав, что, женившись на Мице, не становится, как рассчитывал, хозяином,— разве не стал бы он тогда играть по отношению к ним, пусть и не в такой степени, опасную роль Краля? Правда, до сих пор он себя ничем не выдал, но разве все это не могло проявиться в будущем?
Этот страх, вызванный сейчас ударом Сережи, глубоко сидел в Йошко; поэтому, хотя и был оскорблен, он не ответил ударом на удар, а лишь заслонился от него рукой, ожидая нового возможного нападения. Сережа его жест воспринял совсем иначе и теперь уже осмысленнее снова замахнулся на него. Тут и произошло самое смешное — в этот миг голову Йошко заслонило Мицино лицо, и Сережа со всего размаху влепил ей оплеуху.
Ситуация стала еще более комичной минуту спустя: вероятно потому, что раньше Сережа никогда не заступался за нее, Мица решила, что он ударил ее преднамеренно. На мгновение потеряв дар речи, она завизжала так страшно, что все отшатнулись от нее, и, оставшись одна посередине комнаты, продолжала выть и рыдать взахлеб, причитая, вот, мол, теперь и Сережа ее бьет. А он никак не мог улучить момента объяснить ей, что все вышло случайно; она отталкивала его от себя, визжа, требуя не прикасаться к ней и вообще убираться отсюда!
Сережа особенно и не старался ее переубедить. Разозлившись, он действительно отстал от нее и, обозвав всех по-русски свиньями, твердым шагом, более твердым, чем обычно, вышел из комнаты.
Так закончилась эта печальная и смешная сцена. Мица в разодранном платье опустилась на первую попавшуюся скамью и здесь, сидя в одиночестве, закрыв руками лицо, продолжала рыдать. Но не это было главным. Поодаль от нее, безуспешно пытаясь поначалу всех примирить и, в конце концов, отказавшись от этого, сидел, обливаясь слезами, старый Смудж. Все были настолько возбуждены, что не обратили на него внимания; госпожа Резика направилась посмотреть, куда пошел Сережа, а он пил на кухне воду. Йошко, с удивлением заметив собравшуюся в лавке толпу, поспешил со своей женой туда, чтобы обслужить одних и разогнать остальных.
Само собой разумеется, Мица в тот день,— хотя бы
уже потому, что ее выходное платье было разорвано,— не пошла к своему мужу, не сделала она этого и в последующие дни, поскольку в этом ее не поддержал Сережа. Но цель, которую она преследовала этим посещением, уже не стояла перед ней: вскоре ночью, пока она спала, Сережа сбежал и, как стало известно уже на следующее утро, неожиданно объявился в лавке торговца Блуменфельда в качестве его приказчика.
II
За день до этого события Йошко завершил все свои дела в городе. Дом на торгах был продан — его купил какой-то еврей; полученная сумма была не настолько велика, чтобы ею он мог покрыть все свои долги. Поэтому ему ничего не оставалось, как завершить тяжбу с Мицей. Поскольку же в доме после той памятной драки с Мициной и Сережиной стороны наступило затишье, то Смуджи и Йошко решили открыто поговорить с Мицей. Содержание этой беседы, вернее, новой склоки, естественно, не осталось тайной для Сережи, хотя он и не присутствовал при этом; последствия не замедлили сказаться уже на следующую ночь — именно тогда Сережа переметнулся к Блуменфельду.
Причины были совсем простыми. Йошко не заблуждался насчет Сережи, желавшего жениться на Мице в надежде из слуги превратиться в хозяина. С этой целью, оставаясь все еще богобоязненным христианином, он готов был принять на свою душу грех и, нарушив таинство брака, стать двоеженцем; он и вправду был женат: в России, помимо жены, у него осталось двое детей. Когда же понял, что грех того не стоит, раздумал не только жениться, но и вообще поддерживать с Мицей, этой склочной бабой, связь; не имело смысла и быть у Смуджей слугой, как они обещали ему в присутствии Мицы. Сразу же после драки, когда все, включая Блуменфельда, получили новые доказательства вины Смуджей по отношению к Ценеку и Кралю, Блуменфельд предложил Сереже занять у него более выгодное место. Рассчитывая, что тот поможет ему в конкуренции со Смуджами, он пообещал ему не только место слуги, но и приказчика в лавке, да еще и положил большее жалованье! Хе-хе, выходило, что с помощью имеющихся у него сведений о Ценеке и Крале он мог весьма слабо шантажировать Смуджей — да и к чему их шантажировать, если они все поделили? — но все же он знал достаточно, чтобы вызвать интерес у Блуменфельда и сохранить его расположение! К этому добавилось желание отомстить за неосуществленные надежды, поэтому он, особенно после того, что услышал от Мицы, долго не раздумывая, побросал вещи в мешок, не забыл, естественно, и о деньгах, которые постепенно откладывал из выручки Смуджей, и, сплюнув перед домом, крадучись, ушел на свое новое место.
Разумеется, Смуджи были немало удивлены его уходом, а у Мицы в первую минуту он вызвал приступ гнева. Гнева на Смуджей, которых считала главными виновниками Сережиной измены, и злобы на Сережу, усилившуюся после того, как он не захотел вернуться, когда она его позвала обратно! В этой временами накатывающейся на нее ярости проходили дни, а с ними возвращался разум, и, несмотря на ссору с Йошко, который, став хозяином в доме, вел себя все более вызывающе, она и сама поняла, что ей лучше вернуться к мужу. Не успела она сообщить о своем решении, а Смуджи уже устроили пиршество, на которое пригласили и мельника. Тогда-то все и решилось; напившись допьяна, как и он, и уверяя его, как прежде других, что сама прогнала Сережу, Мица сразу же после застолья уехала с мельником в свой прежний дом.
Так счастливо завершилась и тяжба с Мицей; успех был тем больший, что Мица обещала везде и всюду отрицать то, о чем она во время драки кричала или по секрету говорила Сереже в связи с делом Ценека и Краля. Впрочем, что бы она ни обещала, слово вылетело, его уже не поймаешь, и это омрачало Смуджам их победу над Мицей. Это относилось не только к Блуменфельду, воспользовавшемуся недавним скандалом, чтобы сделать из Сережи своего союзника и с его помощью заставить все село снова заговорить о странной смерти Ценека и Краля. Еще больше это касалось человека, от которого главным образом зависел успех или Блуменфельда, или Смуджей. Таковым был капеллан.
Правда, сторониться он их стал еще со времени возвращения Йошко в село; так, очевидно, подействовало на него разочарование, пережитое в связи с обещаниями Йошко, разочарование неизбежное, ибо Йошко со своими так называемыми связями не только ему, но и себе не смог помочь. Повлияли на него и различные интриги, особенно те, что плел Блуменфельд. Впрочем,
Смуджей отчуждение капеллана тогда не очень волновало, во-первых, им хватало своих забот, а, во-вторых, в то время он сам в них был заинтересован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43


А-П

П-Я