Помог на свою голову…Делануа не отвлекался от управления, изредка включая радар, чтобы проверить, не появились ли у них нежелательные попутчики. Седов знал, что старый сыщик тоже доволен — ему удалось сделать то, к чему он готовился несколько лет. Мотивы, которыми руководствовался Делануа, были неясны, да и неинтересны Седову. Сергей чувствовал, что если захочет, прочитает все, о чем думает Делануа, но необычность этой вновь открытой возможности казалась ему не слишком привлекательной. Нечистоплотной, как подглядывание в замочную скважину. Рано или поздно Делануа расскажет все сам, а значит можно и подождать.Бристольский залив, спокойный, как лесной пруд, они прошли над самой водой и еще через десять минут сорвались с меловых скал побережья в Ла-Манш в двадцати километрах западнее Дорчестера.
Глава 30 В проливе их встретил трехбалльный шторм — волны с Атлантики нарывались на встречный ветер, в воздухе висела водяная пыль, вода бурлила, будто кто-то развел под дном пролива огонь и кипятил ее.Выйдя на траверс мыса Аг, Делануа взял левее и стал подниматься к северу в виду французского берега.— Куда мы летим? — нарушила затянувшееся молчание Ингрид.В свете ночных фильтров, освещавших лобовое стекло зеленоватым светом, ее лицо показалось Седову призрачным и прекрасным, но усталым. Надо же, прекрасным. Он что, уже простил ее? Все-таки Ингрид, видимо, не подозревала, на что пошла, выступив против «Биотеха» и теперь ей пришлось бежать, оставив свой дом, и не было никакой гарантии, что полиция не объявит ее в розыск. Теперь, после создания Лиги Объединившихся Наций, любой полицейский розыск автоматически становился международным.— У меня есть сарай недалеко от Франекера, — глуховатым голосом сказал Делануа, — переждем там какое-то время.— Где это? В Дании?— В Голландии. Сейчас главное — проскочить Па-де-Кале — там движение в любое время суток дай Боже. И морская полиция постоянно висит.Туман заметно сгустился. Теперь Седов не видел даже луны, не говоря уже о звездах. Глайдер будто пырнул в мутную воду и плыл в ней, ослепший, как старинная субмарина, полагаясь лишь на удачу. Впрочем, у глайдера был радар и Делануа, выругавшись вполголоса, включил его в активный режим — теперь полиция могла засечь угнанную машину с расстояния в несколько километров, несмотря на то, что они почти чиркали днищем гребни волн. Стоило им заметить машину без опознавателя, как путешествие закончится в участке и уж тогда сообщничество в угоне глайдера будет не самым тяжким обвинением.Спроецированный на лобовое стекло экран пестрел отметками пассажирских глайдеров и грузовых платформ, ползущих через пролив, и Делануа короткими движениями джойстика менял курс, обходя препятствия, как слаломист флажки.— Спать хочу — умираю, — проворчал он, полез в карман, достал флягу и коротко приложился к ней.— Можно подумать, это вас взбодрит, — язвительно заметила Ингрид.— Да, — коротко ответил Делануа, — а, черт!— Что?— Полиция, — он показал пальцем две красноватые отметки на экране, переключил радар в пассивный режим и снизил скорость. — Молитесь, кто верует.— О чем? — насмешливо спросила Ингрид, но в ее голосе слышалось плохо скрываемое напряжение.— Во-первых — чтобы не засекли, а во-вторых — чтобы не вмазаться в кого-нибудь.— А разве рейсовые суда идут без локатора? — поинтересовался Седов, которому перспектива вмазаться во что-нибудь вовсе не показалась заманчивой, несмотря на то, что тремя часами ранее он едва не застрелился и прошло всего полчаса, как он хотел сбросить глайдер в море.— Им радар ни к чему. У них коридор, ограниченный приводным лучом, — пояснил Делануа, напряженно всматриваясь в пелену, сквозь которую пробивался глайдер.Что он там мог разглядеть, оставалось загадкой. — Скажи, пусть поднимет машину выше. — Зачем?— Что «зачем»? — не понял Делануа.— Он с тобой говорит? — спросила Ингрид. — Пусть быстрее поднимет машину. — Он просит, чтобы вы летели выше, — буркнул Седов.— А что такое? — Быстрее! Последний призыв, мелькнувший в мозгу Седова, был, как удар плети — обжигающий и болезненный. На миг Сергей словно прозрел и увидел то, что видел сквозь ночь и туман обосновавшийся в теле анимат — огромный грузопассажирский паром, неторопливо давивший волны на расстоянии полусотни метров прямо по курсу глайдера.Седов одним рывком перевалился через переднее сиденье, схватил джойстик поверх руки Делануа и рванул его на себя.Глайдер задрал нос и устремился вверх. На расстоянии нескольких метров под днищем пронеслись освещенные надстройки парома, вскрикнула Ингрид, зарычал Делануа… и над головой вновь засияли звезды.Седов выпустил управление и повалился назад. Делануа, опомнившись, направил глайдер вниз, в туман, судорожно передергивая плечами.— Вот дьявол! — сказал он, — чуть не это… того…Ингрид, откинувшись на сиденье, дышала часто, будто долго задерживала дыхание.Делануа присосался к фляжке, причмокнул и, не оглядываясь, протянул ее через плечо Седову.Сергей сделал добрый глоток, хотя пить не хотелось — он с удивлением обнаружил, что совершенно спокоен — не сбилось дыхание, не участился пульс. Сердце билось ровно и размеренно.— Можно мне глоток? — попросила Ингрид.Седов молча передал ей фляжку. Она хлебнула, закашлялась и сказала:— Господи, как вы ее пьете?— Со вкусом, не торопясь и наслаждаясь ароматом, — проворчал Делануа, отобрал флягу и спрятал ее в карман.Седов усмехнулся — вкус был действительно запоминающийся: словно он целый день жевал сосновые иголки. — Если хочешь, я сниму воздействие алкоголя. — Зачем?— Что, опять? — всполошился Делануа.— Нет, все в порядке, — успокоил его Седов, — это мы о своем, о девичьем.— Что он говорит? — повернулась к нему Ингрид.— Свобода личности, провозглашенная основным законом Лиги Объединившихся Наций, предполагает невмешательство в личные разговоры граждан. А поскольку я беседую с собственной личностью, то прошу уважать мое право на частную жизнь, — злорадно сказал Седов.— Бред какой, — заметил Делануа.Ингрид поджала губы и отвернулась.— Так о чем ты? — спросил Седов в пространство. — Я предложил снять воздействие алкоголя. — Ну уж нет! Зачем тогда пить? — Употребление алкоголя очень вредно. Алкоголь есть яд и наркотик, отрицательно воздействующий на организм. — Да что ты говоришь? — ухмыльнулся Седов, — вот когда глаза-то у меня открылись! Вот и дождался я того, кто объяснит мне наконец пагубность пьянки.— Мог бы и у меня спросить, — вполголоса заметила Ингрид. — Я очень рад, что могу помочь тебе. Итак: прежде всего алкоголь, являясь ядом и наркотиком, исключительно негативно влияет на нервные… — Стоп, — сказал Седов, — хватит.— Вы не могли бы помолчать, — попросил Делануа, — а то у меня впечатление, что я везу сумасшедшего.— А может так и есть?— Чтобы не мешать им, ты можешь общаться со мной, не используя голосовой аппарат. Я все пойму. — Как это? — Просто думай. Хочешь — словами, хочешь — образами. Это неважно. Я понимаю, чего ты хочешь прежде, чем ты это сделаешь или скажешь. Думай — так будет проще. — И о чем? — Седов неуверенно сложил в голове вопрос. — Можно о чем угодно. Можно говорить, можно играть, можно учиться. Тебе учиться у меня, а мне у тебя. — Так, это надо обдумать. Только мое условие — ты говоришь исключительно тогда, когда я спрашиваю, — остается в силе , — предупредил Седов. — А если опасность? — Тогда можешь говорить без спросу в любое время. Даже, если я сплю. Кстати, а ты спишь когда-нибудь. — Нет. — Бедняга. Эй, а ведь если я буду думать о чем-то — ты все это узнаешь! — опомнился Седов.— Я не могу иначе, — Седову показалось, что эта фраза прозвучала виновато, — но я обещаю, что никому не скажу. — Спасибо и на этом. Седов усмехнулся: ну вот, симптомы шизофрении налицо — он беседует, пусть и мысленно, сам с собой. Хотя, если разобраться, что плохого всегда иметь рядом собеседника. Во всяком случае, одиночество ему теперь не угрожает. Пока Ингрид не вытащит этого… как его?— Слушай, а как тебя можно называть? — Господин О'Брайан называл меня эволют, и доктор Мартенс тоже так называет, но мне это не нравится. Какое-то слово м-м… искусственное. Есть еще такое определение — анимат, но я под него не слишком подхожу. А ты не можешь придумать мне имя? Я знаю, что тебя зовут Сергей, а доктора Мартенс — Ингрид, а господина Делануа — Марсель. А меня никак не зовут. Это обидно. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Седов.— А скоро? А кого ты любишь больше: мисс Жаклин или доктора Мартенс? Они считают, что ты исключительный мужчина, но все-таки, кто тебе понравился больше? — А вот это не твое дело! — Седов почувствовал, что краснеет, — мал еще, чтобы такими вещами интересоваться. Почему-то этот голос в мозгу начал у него ассоциироваться с подростком, даже нет — с ребенком, лет пяти-шести, который рос где-то в медвежьем углу, на природе и чужд условностей, присущих странному миру взрослых. — Но ведь это естественно для живых существ! Спаривание, или половой акт, есть необходимое условие для продолжения рода. Стало быть тут стесняться… — Кто тебе сказал, что я собираюсь продолжать свой род с помощью Жаклин или доктора Мартенс? — Но ведь ты спаривался с обеими. Или ты хочешь продолжить род и с мисс Жаклин, и с доктором… — Не приведи Господь! Слушай, чего пристал? Я запретил тебе говорить без разрешения. И вообще, я уже продолжил род — у меня есть сын и дочь! — А где они? А где женщина, с которой ты спаривался, и у которой от тебя появились дети? А ты меня с ней… — Замолчи! — обозлился Седов, — иначе я… — а в самом деле, чем можно пригрозить этому существу? Что его переключат, как надоевший видеоканал? Чем его можно наказать? — иначе я не буду с тобой говорить э-э… целый день!— наконец придумал Седов, прекрасно понимая, насколько ничтожна его угроза.Как ни удивительно, но это сработало — видимо, потребность общаться была у его собеседника на первом месте, и он мог поступиться в ее пользу многим. Например, вопросами, на которые не получил ответов. Пока не получил.— Кажется, проскочили, — произнес Делануа.Стало заметно светлее — занимался рассвет, туман оседал на воду, исчезая на глазах, но видимость улучшилась ненамного — Северное море встретило их мелким моросящим дождем. Низкие тучи исходили влагой, и Седов снова вспомнил, как он прилетел на Илиану. Он немного опустил стекло, и в салоне глайдера посвежело. Нет, это была Земля, и дождь здесь имел нормальный запах пресной воды, приправленный запахами соли и йода, без всяких гнилостных добавок.Через полчаса, на траверзе Ден-Хелдера, Делануа взял правее, проскочил пролив между материком и Фризскими островами и облегченно вздохнул.— Все, господа, приехали. Глайдер придется бросить, но до моего сарая уже недалеко — от силы полчаса пешком.Плоский берег возник внезапно, появившись из-под воды, как спина вынырнувшего кита. Вдалеке, едва различимые сквозь дождь, медленно вращались крылья мельниц. Делануа мягко посадил машину, выбрался из нее и несколько раз присел, разминая затекшие ноги.— Что дальше? — с вызовом спросила Ингрид.— Я же сказал — пойдем пешком.— А если мы уйдем без вас?— Нет, доктор, теперь вы от меня не отделаетесь. Я просто не могу вас отпустить — слишком многое поставлено на карту.— Что именно? — поинтересовался Седов, — что именно может помешать мне обездвижить вас и скрыться вместе с доктором Мартенс.— Прежде всего то, что я предлагаю вам убежище. А потом, мне кажется, вы хотите узнать все, что знаю я — доктор Мартенс может кое о чем и умолчать. Но это долгий разговор, — покачал головой Делануа, — дома поговорим.Он снова полез в глайдер, побегал пальцами по пульту управления, закрепил джойстик и отпрянул от машины.Покачиваясь, глайдер взмыл в воздух, развернулся в сторону моря и через минуту скрылся в пелене Дождя.— Так-то надежней будет, — пояснил Делануа и зашагал по траве к видневшейся невдалеке мельнице. Глава 31 Спенсер Бриджес посмотрел в зеркало, поправил галстук-бабочку и стряхнул с плеча несуществующую пылинку. Попробовав несколько улыбок: обаятельную, задумчивую, извиняющую, радушную, он остался доволен, однако пожалел, что сегодня идет в гости, а не принимает гостей у себя. Радушная улыбка хозяина получалась у него лучше прочих.Бриджес потер лоб, разминая складку между бровей, возникшую после неприятного сообщения Тауберга. Впрочем, пока для серьезного беспокойства оснований не было. Ну, нейтрализовал Тауберг местного полицейского. Слово-то какое округлое: нейтрализовал. Сказал бы просто — убил, прикончил, но нет, соблюдает дистанцию далее в таком конфиденциальном разговоре. Не захотел оскорбить слух шефа. Похвально, конечно, но Мартенс опять сбежала, увезя с собой анимата. Интересно, как себя чувствует этот, как его… Седов? Сказала она ему, что он везет в себе, или побоялась? Мартенс, конечно, отыщут и возьмут. Седов, после того, как его э-э… освободят от груза, будет не нужен — слишком многое он узнал. Не может быть, чтобы Мартенс ничего ему не рассказала. Ну, а с Делануа, если он влез в это дело, тоже пора кончать. Нейтрализовать, как говорит Тауберг.Бриджес повернул голову направо, налево. Нет, все в порядке. Смуглое лицо с тонким прямым носом, чуть серебрившиеся сединой виски, уверенный взгляд карих, почти черных глаз. Даже шрам на виске не портит впечатления, а придает мужественности. Без него лицо было бы слишком правильным, слишком безупречным, а так — в самый раз.— Бетси! — негромко позвал он.В комнату заглянула горничная, женщина лет тридцати, в белом фартучке и кружевной наколке. Бриджес у себя дома не признавал киберприслуги, так же, как не выносил клонированных продуктов, будь то мясо, рыба, или овощи.— Что мисс Ливинсон?— Она велела передать, что через двадцать минут будет готова.— Через двадцать минут — это совершенно неприемлемо, ты не находишь? — Бриджес шутливо сдвинул брови.— Думаю, вам придется самому поторопить ее, если хотите успеть вовремя, — улыбнулась горничная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36