Мохов взял графин и плеснул себе в стакан воды. Пока он пил, Долгов сидел молча, словно что-то обдумывал. Когда стакан босса опустел, Долгов слегка качнул головой, будто бы очнулся от забытья.
— Засланный казачок — не моя роль, — с вежливой улыбкой сказал он.
— Не твоя? — насмешливо сдвинул брови Хозяин.
— Никак нет-с, — ответил Долгов.
— Ох, приятель, жизнь показывает, что человек способен на любую роль. Даже самую распоганую. Даже самый распрекрасный человек. Поэтому, как говорила моя мама, не зарекайся. А сейчас я тебе хочу кое-что вручить.
Мохов открыл ящик стола, достал из него небольшой белый конверт и швырнул на стол.
— Это тебе.
— Аванс? — спокойно уточнил Долгов.
— Скорее, что-то вроде подъемных.
— Оправдал, значит, доверие-то? — с мягкой иронией в голосе поинтересовался Долгов.
— На девяносто девять процентов, — ответил Мохов.
— Значит, все-таки не на сто?
Мохов покачал головой:
— Нет, дружок. Сваровский ведь не согласился стать партнером.
Виктор Олегович посмотрел на вытянувшееся лицо помощника, подмигнул ему и весело расхохотался:
— Хватай конверт и топай домой. Советую тебе как следует отдохнуть, завтра у нас много работы.

4

Вспоминая об этом, Долгов удивлялся собственной прозорливости. Несколько лет назад, проходя мимо валявшегося возле дверей ресторана мужика, он, по сути, выбрал свою судьбу, и она, в свою очередь, слепила из него того, кем он был сейчас. А ведь было искушение взять бумажник «бухарика» и, как пишут в детективных романах, раствориться с темноте. Тем более что в бумажнике была круглая сумма. Сколько ж там было?…
Долгов наморщил желтый лоб.
Около штуки баксов, не меньше. По тем временам весьма кругленькая сумма. Можно было целый месяц валять дурака и ни хрена не делать.
— Эй, красавчик! — окликнул его мягкий женский голос. — Ты не меня ждешь?
Долгов отвернулся от окна и поднял взгляд на девушку.
— Привет, веснушка! — весело сказал он.
Татьяна (а это была именно она) наморщила носик.
— Я сто раз тебя просила не называть меня так, — сказала она, присаживаясь за стол.
— Почему? Тебе идет это прозвище.
Татьяна бросила сумочку на свободный стул и, доставая сигареты, покосилась на Долгова.
— Ты считаешь, что я конопатая? — с напускной сердитостью спросила она.
Долгов улыбнулся:
— Вовсе нет. Но несколько забавных веснушек на твоем носике вызывают у меня отцовские чувства.
— Остынь, папочка. — Татьяна вставила в губы тонкую белую сигаретку и чиркнула зажигалкой. Затем выпустила облачко дыма, помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и сказала: — У меня мало времени. Закажи мне что-нибудь выпить… А впрочем, не надо. Я не хочу ни пить, ни есть. Давай сразу к делу.
Она пристально посмотрела на Долгова и сощурила синие глаза.
— Что тебе от меня нужно?
— А разве ты не знаешь? — дернул бровью Долгов. — Просто я соскучился. Сколько мы с тобой не общались?
— Пару часов.
— Офис не считается, — возразил Долгов. — Я имею в виду…
— Мне плевать, что ты имеешь в виду, — грубовато, но довольно равнодушно перебила девушка. — И уж тем более я не собираюсь предаваться в твоем присутствии воспоминаниям о днях минувших. Что было, то было.
— Ты права, — смиренно согласился Долгов.
Говоря это, он опустил руку под стол и легонько погладил коленку Татьяны.
— Долгов! — тихо воскликнула она и смахнула его пальцы со своей коленки.
— Прости, золотце, не смог удержаться. Ты всегда так аппетитно выглядишь.
— Я не нуждаюсь в твоих комплиментах, — резко ответила девушка. Она сунула руку в сумочку, достала желтый кодаковский пакет и положила его перед Долговым.
Он посмотрел на пакет, затем поднял взгляд на Татьяну и спросил:
— Что это?
— То, что ты просил, — ответила она.
— Неужели? — На тонких восточных губах Долгова зазмеилась усмешка. — Так ты сделала? А я уж думал — не наказать ли тебя за строптивость. Ну-ну, не хмурься, веснушка. Я ведь шучу.
Девушка фыркнула:
— За такие шутки в зубах бывают промежутки.
Долгов поморщился.
— Оставь банальности для своего босса, — тихо сказал он.
— Он и твой босс тоже!
Долгов пожал плечами:
— А я не спорю. Но ты могла бы быть поласковее со мной. В самом деле, что нам делить? Мы с тобой в одной лодке, не забывай об этом.
— В одной лодке? Ой ли? — Татьяна прищурилась. Затем, не сводя взгляда с Долгова, кивнула подбородком на конверт. — Тогда зачем это?
— Чтобы расправиться с врагами Хозяина, — спокойно ответил Долгов. — А ты думала, зачем? Или я похож на мерзавца, который предает друзей?
— Скорей, на слугу двух господ, — сказала Татьяна.
Она сказала это ленивым, небрежным голосом, словно и сама не осознавала до конца, о чем говорит, однако Долгов бросил на нее быстрый, пристальный взгляд — словно прожег ее лицо огненным рентгеном.
Татьяна медленно отвела глаза и вздохнула.
— Андрей, с некоторых пор я перестала тебя понимать, — устало произнесла она. Затем стряхнула с сигареты пепел и добавила: — Честное слово, иногда мне кажется, что ты просто сумасшедший.
— Не исключено, — улыбнулся Долгов. — Знаешь, веснушка, некоторые психологи считают, что сумасшествие и гениальность — это одно и то же. Ван Гог лежал в сумасшедшем доме, но он писал гениальные картины. Роберт Лоуэлл и Сильвия Плат вообще не вылазили из психушки.
— А кто это? — насторожилась Татьяна.
— Не важно. Гении.
— Хорошо, если так. Только мне кажется, что вместо Нобелевской премии ты когда-нибудь получишь направление в дурку. Завернут тебя, лапочку, в мокрую рубаху, вколют укольчик и бросят в комнату с мягкими стенами. Чтобы голову себе не расшиб.
— Рад, что ты за меня переживаешь.
Долгов взял конверт, мельком заглянул в него, удовлетворенно кивнул и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.
— Трепещите, враги! — весело проговорил он. — Теперь жизнь Хозяина в надежных руках.
— Что ж… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заметила на это Татьяна. Она изящным жестом вмяла окурок в пепельницу и взяла сумочку. — Мне пора бежать. И вот что, Андрюша, если захочешь меня увидеть — приходи в приемную. Эти таинственные посиделки в баре мне не по душе.
В темных глазах Долгова полыхнул холодный огонек.
— С каких пор? — осведомился он.
— Сам знаешь, с каких.
Татьяна поднялась со стула и забросила сумочку на плечо.
— Пока, милый! — насмешливо сказала она, помахала Долгову ладошкой, повернулась и зацокала каблучками по мраморному полу.
Долгов проводил ее взглядом до самой двери, затем повернулся к окну и смотрел на девушку до тех пор, пока она не скрылась из виду.
— В дурку, говоришь? — тихо проговорил он. Усмехнулся и добавил: — Не дождетесь.
В глазах его стояло бешенство.

5

— Ну, как?
— Как всегда.
— Скажи это вслух.
— Ты лучший! — улыбнулась Татьяна и потерлась острым подбородком о его волосатую грудь.
— То-то же.
Максим взял с тумбочки сигареты и закурил. Татьяна, подперев щеку рукой, смотрела, как он курит.
— Какой же ты тщеславный, — тихо сказала она.
— Мне есть, чем гордиться, ты не находишь? — усмехнулся в ответ Максим.
Это был рослый, мускулистый детина с тяжеловатым подбородком, на котором красовалась «голливудская» ямочка, и длинными темными волнистыми волосами. На носу у Максима была изящная горбинка. Татьяна провела пальцем по этой горбинке и сказала:
— Все-таки ты удивительно красивый сукин сын.
— Это мой главный капитал, малышка.
— И ты имеешь с него неплохие дивиденды. Ну-ка, скажи — скольких богатеньких вдовушек ты окрутил и разорил?
— Ни одной, — с усмешкой ответил Максим. — Я специализируюсь на замужних барышнях. Мне не нужна легкая добыча.
— Когда-нибудь тебе проломят череп, — сказала Татьяна.
Максим пожал плечами:
— Пробовали. Но, как видишь, я жив. А тот, кто пробовал, до сих пор работает на лекарства.
— Ты не только тщеславный, но и самонадеянный. Кстати, я совсем не замужняя барышня. Что ты делаешь в моей постели?
— С тобой у меня не бизнес. С тобой — любовь.
Максим глубоко затянулся, и вспыхнувший огонек сигареты осветил нижнюю часть его лица — такую же красивую (на взгляд Татьяны), как и верхняя. Татьяна потянулась и поцеловала его в уголок твердых губ. Максим повернулся и поймал губами ее губы.
— Мы знакомы два месяца, а у меня до сих пор дрожь по жилам, когда ты меня целуешь, — мягко сказала Татьяна.
— Взаимно, — сказал Максим.
Татьяна, чуть отстранившись, полюбовалась его литой мускулатурой, затем наклонилась и поцеловала Максима в плечо. Он усмехнулся, затушил сигарету в пепельнице и повернулся к девушке.
— Ты обдумала мое предложение?
— А ты делал мне предложение? — игриво проговорила она. — Где же кольцо с бриллиантом?
— Не валяй дурака. Ты знаешь, о чем я.
— А, ты об этом… — Татьяна поморщилась. — Я не хочу это обсуждать. Мне не нужны проблемы. Тебе, я думаю, тоже.
— Никаких проблем не будет, — веско произнес Максим.
Татьяна отпрянула от него и легла на спину. Она выглядела обиженной. Теперь уже Максим склонился над ней.
— Милая, — произнес он мягким, бархатным баритоном, целуя ключицы девушки. — Я знаю, что ты боишься. Но я ведь с тобой. Мы неплохо на этом заработаем, поверь мне.
— Ты не знаешь Мохова. Он не какой-нибудь там трус, он кому угодно глотку перегрызет.
— Не накручивай, золотце. Ничего он никому не перегрызет. Он давно уже играет по правилам. Мохов — политик. А политики боятся публичных скандалов.
Максим попытался поцеловать Татьяну, но она отвернулась.
— Что? — недоуменно спросил Максим.
— Я уже сказала: я не хочу в этом участвовать.
— Золотце, ты не можешь в этом не участвовать. Ты главный игрок, а я всего лишь твой помощник. Поверь мне, если бы я мог выкачать из него пару тысчонок без тебя, я бы давно уже это сделал.
Максим снова попытался поцеловать девушку, но она оттолкнула его и села в постели. Волосы ее были растрепаны, покрывало сползло, обнажив большую, упругую грудь до самого соска.
— Ты не понимаешь! — яростно проговорила она. — Это не игрушки. Мохов — не муж одной их твоих вдовушек.
— Да я понимаю, золотце. И сознаю «всю степень опасности». — Максим снова усмехнулся. Он был абсолютно уверен в себе, и нерешительность Татьяны его и забавляла, и злила. — Но если обыграть все умело — никаких неприятных последствий не будет. Ты ведь знаешь, что я в этом деле не новичок. Я все устрою. На тебя подозрение не упадет — будь спокойна. Ну же, золотце!
Татьяна вновь попыталась отстраниться, но на этот раз Максим поймал ее лицо ладонями и крепко поцеловал ее в губы.
— Черт… — прошептала Татьяна с придыханием. — Что ты со мной делаешь…
«Вот ты и созрела, моя девочка, — пронеслось в голове у Максима. — Все вы созреваете. И все делаете так, как я скажу. Одни раньше, другие позже».
Он самодовольно улыбнулся и сказал твердо и веско:
— Мы сделаем это. Главное тут — не зарываться и вести себя благородно. Больше десяти штук просить не станем. Для него это не деньги. И негативы вернем — все до одного. Он обойдется малой кровью, а мы с тобой махнем через месяц на Мальдивы. Помнишь, ты хотела?
— На Мальдивы… — эхом отозвалась Татьяна.
Глаза ее были полуприкрыты, на губах играла улыбка.
— Ага, — кивнул Максим. — Вдвоем — ты и я. Пляж, море, коктейли, бунгало. Все, как ты хотела.
— И мы будем плавать с аквалангом… — мечтательно произнесла Татьяна.
— Конечно, золотце. Я покажу тебе затонувшие корабли.
— И кораллы…
— И кораллы, — прошептал Максим девушке на ухо.
— Ты из меня веревки вьешь… — прошептала в ответ Татьяна, хрипло и прерывисто дыша.
— Я просто хочу, чтобы мы были счастливы.
Он стал целовать ее глаза, щеки, виски, шею. Татьяна отшатнулась и прижала ладонь к его губам.
— Хорошо. Но как мы это сделаем? Я не хочу подставляться. Не хочу, чтобы он меня в чем-то заподозрил.
— Золотце, все будет хорошо. Назначь ему встречу в ресторане, о котором я тебе расскажу. Рядом — гостиница. Когда встретитесь и он потянет тебя в постель, скажи, что не хочешь везти его к себе домой. Придумай что-нибудь. Я не знаю… Скажи, что к тебе приехали родственники или еще что-нибудь в этом роде. Натолкни его на мысль о гостинице. Только чтобы он сам предложил — это важно! Остальное — моя забота.
— Но как мы попадем в нужный номер? — неуверенно спросила Татьяна.
Максим усмехнулся с видом человека, у которого все схвачено.
— Золотце, сделай, как я прошу, и все будет тип-топ, — сказал он. — А сейчас — иди ко мне!
Он протянул мускулистые руки и сжал Татьяну в объятиях.

6

Толик Азизов работал в службе технической поддержки всего три недели. Он считал себя неплохим компьютерщиком, но, будучи парнем скромным, предпочитал не выпендриваться перед своими новыми коллегами. Тем более что в свои двадцать он был самым младшим из парней, работающих в отделе.
В тот день он не пошел с коллегами в кафе обедать, а решил покопаться в Интернете — с утра навалилось много работы, поэтому у Толика Азизова не было возможности сделать это до обеда.
К тому же не хотелось обедать в компании коллег. Они, конечно, были славные парни, но уж больно любили потешаться над новичком. Толян слова не мог сказать, чтобы кто-нибудь из этих «юмористов» не поддел его. Толян знал, что такова уж судьба всех новичков, тем более, младших новичков — служить объектом для насмешек. Но иногда его терпению приходил конец, и тогда он начинал сердито огрызаться, чем вызывал новый шквал насмешек.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5