Роксана. Ну нет! Вы что, хотите проделать фокус с гаданием?
Дэвид. Не для этого. Хочу посмотреть… (Протягивает руку.) Пожалуйста!
Роксана дает ему руку, которую он насильно кладет себе на плечо.
Роксана. Что вы делаете?
Дэвид. Устрица!
Роксана пытается вырвать руку.
Не пытайтесь! Я сильнее вас и, кроме того, могу подумать, что вы не так уверены в себе, как делаете вид.
Роксана (успокаиваясь). Вы привели неопровержимый аргумент!
Она больше не отнимает своей руки, и Дэвид гладит ею свои плечи и руки.
Дэвид. Неужели это прикосновение вам неприятно?
Роксана (преувеличенно равнодушно). Совсем нет! Так же приятно, как гладить кошку, например. У вас нежная кожа. И раз уж мы заговорили на эту тему, чтобы раз и навсегда с ней покончить, скажу вам также, что у вас выразительные глаза и красивое лицо. Что до всего остального, то теоретически лучшего желать нечего. Одним словом, вы очень привлекательны. (Встает с кокетливой улыбкой.) Но, к сожалению, вынуждена повторить вам: я вас не люблю.
Дэвид. Потому что я молод?
Роксана. Да.
Дэвид. Это еще более странно, чем все остальное!
Роксана. Почему? Есть женщины, которым не нравятся блондины или рыжие, толстые или худые, длинные или маленькие; мне же не нравятся молодые – имею я, в конце концов, на это право?
Дэвид. Нет, не имеете, потому что это неправда.
Роксана. Правда! Для женщины есть вещи более важные, чем гладкое лицо и стройная талия!
Дэвид. Но у меня ведь есть не только это?
Роксана. Да, у вас есть деньги, но это не все!
Дэвид. Теперь я это знаю, но разве вы у меня не находите совсем никаких достоинств?
Роксана. Нахожу, Дэвид, и много. Но для меня вам всегда будет не хватать…
Дэвид. Чего?
Роксана. Двадцати лет!
Дэвид. Отклоняю ваш аргумент, ваша честь, и предупреждаю вас сразу же, что до тех пор, пока вы не выдвинете веского возражения, которое меня полностью убедит, я останусь здесь и не двинусь с места. (Усаживается удобнее.) Вы знаете мое упрямство и делайте соответствующий вывод! Я лично никуда не тороплюсь.
Роксана (побежденная). Отлично! (Идет к проигрывателю, ставит пластинку.)
Дэвид. Прекрасная мысль! Послушаем музыку!
Роксана берет телефон и отходит как можно дальше от люка.
Собираетесь звонить?
Она набирает номер и делает ему знак говорить тише.
Уж не зовете ли вы Матье на выручку?
Роксана. Наоборот.
Дэвид. То есть?
Роксана. Пойдите оденьтесь. Я вам потом объясню.
Дэвид. Я лучше оставлю дверь открытой. (Идет в комнату.)
Роксана (в трубку). Алло, Ольга? Это Роксана. Будь добра, окажи мне одну услугу. Позвони сейчас же Матье, под любым предлогом, и продержи его у телефона как можно дольше… Да, да. Как хочешь… Если хочешь – да. Послушай, Ольга, да не меня нужно задержать у телефона, а его… Вот именно! И перезвони мне, как только с ним закончишь. Договорились? Спасибо. (Вешает трубку.)
Появляется Дэвид, частично одетый. Он закончит одеваться во время дальнейшего разговора.
Это хорошая подруга и любительница поболтать. Дэвид. А телефон Матье далеко от люка?
Роксана утвердительно кивает, останавливает проигрыватель, прислушивается.
Роксана. Звонит! Он спускается… последняя ступенька… гостиная… кабинет. Звонка больше не слышно – снял трубку.
Дэвид. Так это он?
Роксана. Что?
Дэвид. Препятствие между нами?
Роксана. Вы уже шестой человек, задающий мне этот вопрос.
Дэвид. Почему шестой?
Роксана. С тех пор, как мы с Матье расстались, я отказала пяти мужчинам. Под разными предлогами. Один вел слишком светскую жизнь, другой, напротив, был домосед. Третий был очень привязан к семье, которую оставил; четвертый был недостаточно независим и пятый, наоборот, слишком самостоятелен!
Дэвид. А шестой – слишком молод!
Роксана. Но это-то – правда!
Дэвид. Другие предлоги – тоже. И все-таки, единственный веский предлог, и мои предшественники догадались об этом, как и я, это – Матье. Он – ваше препятствие, так же как вы – его. Только, разумеется, раз вы всегда поете в унисон, вы оба себе в этом не признаетесь.
Роксана. К концу шестого случая я, наверно, буду вынуждена это сделать.
Дэвид. Что ж! Тогда мне будет чем гордиться – я вам открыл глаза.
Роксана. А к чему мне это?
Дэвид. Как к чему? Разве вы не хотите сказать ему всю правду?
Роксана. Ни за что на свете! Иначе зачем бы мне звонить Ольге, отвлекать его телефоном, чтобы он не услышал нашего разговора?
Дэвид. Вы не хотите, чтобы он знал?
Роксана. Нет. Я хочу, чтобы он догадался сам, как в первый раз, как он догадывался в течение всех семи лет нашего счастья.
Дэвид. Вы могли бы, может быть, слегка намекнуть ему, подсказать? Подтолкнуть?
Роксана. Хотела бы, но как?
Дэвид. Не знаю… например, встречаться со мной, чтобы заставить его ревновать!
Роксана. Это недостойно нас!
Дэвид. Зато эффектно!
Роксана. Но когда он, как сейчас, одержим своим сценарием, он ничего не замечает вокруг! Для него работа важнее всего!
Дэвид. Вы в этом уверены?
Роксана. Абсолютно. Более того, я знаю, что он может вернуться ко мне только через свое творчество.
Дэвид. Ну, вы его знаете лучше, чем я. Как бы то ни было, Роксана, если я могу вам хоть чем-нибудь быть полезен, хоть немного способствовать вашему счастью, прошу вас, рассчитывайте на меня.
Роксана. Я вам очень благодарна, но…
Дэвид. Без малейшего колебания! Я люблю вас такой, какая вы есть, а Матье – часть вас самой, и, по всем правилам логики, я люблю и те чувства, которые вы к нему испытываете.
Роксана. Я очень тронута, Дэвид.
Дэвид. Надеюсь.
Чувствуется, как между ними возникает волна нежности, но звонит телефон.
Роксана. Это, наверно, Ольга! (Снимает трубку и знаками показывает Дэвиду, что это Ольга и что Матье вернулся к люку. В трубку.) Да… Спасибо, спасибо большое. Я сейчас занесу вам книги. (Вешает трубку.) До свидания, мсье.
Дэвид. Вы уходите?
Роксана. Должна идти к заказчику.
Дэвид. Можно вас проводить?
Роксана. Нет, спасибо, это рядом.
Дэвид. В таком случае…
Роксана. Мы с вами прощаемся. (Увлекает его к двери.)
Дэвид. До свидания, Роксана!
Роксана. Всего лучшего, Дэвид!
Дэвид. Может быть – до скорого?
Роксана. Не думаю.
Дэвид. Напрасно, мадам Обертэн, напрасно. (Уходит.)
Роксана улыбается и идет в свою мастерскую, откуда она не видна. Из люка тут же появляется Матье.
Матье. Путь свободен? (Осматривается.) Да! (Вылезает целиком и негромко зовет.) Роксана! (Потом громче.) Роксана!
Роксана (из мастерской). Я здесь. Заворачиваю книги. Тебе что-нибудь нужно?
Матье. Нет. Хочу немного поболтать с тобой.
Роксана. О чем?
Матье. О том, что произошло между тобой и Дэвидом.
Роксана. Как будто ты не в курсе?
Матье. Да, но я не знаю, чем все кончилось. Эта дура Ольга позвонила мне, чтобы рассказать во всех подробностях какую-то сплетню, – в которой я, разумеется, ничего не понял, – а когда вернулся, Дэвид уже уходил.
Роксана (появляясь). Не расстраивайся! Ничего особенного ты не пропустил.
Матье. Но каким же доводом ты наконец его убедила отказаться от тебя?
Роксана. Никаким. Он сам отказался.
Матье. Трудно поверить. Это не в его стиле!
Роксана. Тем не менее…
Матье. Нет! Ты определенно ему что-то сказала!..
Роксана. Что я могла сказать?!
Матье. И сверх того что-то, видимо, приятное, потому что, уходя, он не был на тебя обижен!
Роксана. С какой стати ему обижаться? Если тебя не любят, на что тут можно обижаться?
Матье. Допустим! Но и не чувствовалось, что он несчастен! Уж несчастным-то он должен был быть!
Роксана. Да, но, возможно, он держал себя в руках.
Матье. Нет, он не был несчастным.
Роксана. Тебя это огорчает?
Матье. Наоборот, меня это устраивает.
Роксана. Меня тоже.
Матье. В этом весь смысл. Он не должен быть несчастлив, он слишком симпатичен. Все будут разочарованы.
Роксана. Кто – все?
Матье. Зрители.
Роксана. Так ты думаешь только о сценарии?
Матье. Естественно!
Роксана. Да, естественно!
Матье. Это ловкий прием. Нужно только придумать, почему же он не несчастлив!
Роксана. Потому что, может быть, она подала ему маленькую надежду?
Матье. Нет, она не из тех женщин, которые оставляют себе запасную лазейку. Она для этого слишком цельная натура!
Роксана. Как знать!
Матье. Нет, этот вариант меня не устраивает.
Роксана. Ну, тогда я не знаю… Он не несчастен, потому что она пообещала остаться его другом.
Матье. Нет! Он не из тех мужчин, кто согласится на подобный паллиатив. Он для этого слишком умен.
Роксана. Твои герои великолепны. Даже жаль, что они не любят друг друга!
Матье. Нет, тогда бы все построение рухнуло. А сейчас – то, что надо.
Роксана. Ну что ж, тем лучше!
Матье. Единственно, что меня смущает – это почему же он не несчастен?
Роксана. Поскольку я ничем не могу тебе помочь…
Матье…ты идешь спросить у него?
Роксана (раздраженно). Нет. Я иду к заказчику.
Матье. А потом ты вернешься?
Роксана. Нет. У меня еще одно свидание.
Матье. С кем?
Роксана (на выходе). С самой собой! Да! И оно будет очень долгим, потому что мне многое надо с собой обсудить! (Уходит.)
Матье (весело). Вот это – героиня! (Обращаясь к кукле.) Юлиус, нельзя терять ни минуты. Продолжаем историю с того места, на котором остановились. Он ее любит, а она, теперь уже ясно, его не любит. То есть, она ему говорит, что она его не любит. Но он-то считает, что она ошибается… А что, если он прав?… Да нет, это глупо, она его не любит… Хотя он смотрел ей в глаза, и ему виднее. Да нет, он совсем с ума сошел. Она его не любит. Но тогда почему же он не несчастен? (Его взгляд падает на часы.) И почему у нее были голубые глаза?
И в то время, как он размышляет над этим вопросом, в третий раз опускается занавес.
Акт четвертый
День. Когда поднимается занавес, Матье, держа в руках листки рукописи, открывает дверь Дэвиду.
Матье. А! Дэвид! Рад вас видеть! Я вам звонил вчера целый вечер. Никто не отвечал.
Дэвид. Я отключил телефон. У меня было свидание с самим собой.
Матье. И у вас тоже?
Дэвид. Почему – тоже?
Матье. Потому что то же самое сказала мне Роксана.
Дэвид. Ее нет?
Матье. Нет, но она оставила мне записку, что вернется к трем. Значит, скоро должна быть.
Дэвид. А вы не знаете, где. она?
Матье. Нет, ушла она довольно рано. Я ее утром не видел.
Дэвид. А вчера вечером?
Матье. Тоже нет. Она ушла вскоре после вас, а я был погружен в работу и не слышал, как она вернулась.
Дэвид. А вы уверены, что она вернулась?
Матье. Ну да! Она ведь написала записку!
Дэвид. Вы правы! Но вам не кажется это странным?
Матье. Что?…
Дэвид. Все эти уходы из дома?
Матье. Не очень. Сейчас лето, заказов мало, она пользуется этим, чтобы не сидеть дома.
Дэвид. Вчера перед уходом она не показалась вам взволнованной?
Матье. Взволнованной? Нет. Немного нервной…
Дэвид. Вот! Вот!
Матье. Ну, совсем чуть-чуть и уж значительно меньше, чем вы сейчас!
Дэвид. Я плохо спал.
Матье. Бессонница?
Дэвид. Прекрасная бессонница! Самая сладостная из бессонниц, потому что мне не давали спать мысли о том, что она мне вчера сказала.
Матье. Однако… насколько я слышал, ничего особо приятного…
Дэвид. А я считаю – наоборот.
Матье. Вот как? Неужели вам не хотелось, чтобы она была более нежной, более благосклонной!
Дэвид. Ни в коем случае! Вчера по дороге сюда меня охватил ужас при мысли, что она упадет в мои объятия!
Матье. Но как же… я что-то недопонимаю… Вы же к этому стремились?
Дэвид. Разумеется! И в этом верх блаженства! Я все сделал, а она устояла!
Матье. Значит, вы ее все-таки не любите?
Дэвид. Люблю! И гораздо сильнее, чем говорю!
Матье. И вы счастливы, что она вас не любит?
Дэвид. Конечно! Матье, это единственное условие для того, чтобы я сам любил!
Матье. Чтобы вам не отвечали взаимностью?
Дэвид. Да. Я уже терял надежду, что это когда-нибудь произойдет.
Матье. Так, значит, до этого…
Дэвид. Меня всегда любили… или внушали мне это из расчета.
Матье. А вы?
Дэвид. Я – никогда. Я был закормлен как гусь страстными признаниями и мелкими знаками внимания настолько, что женщины привили мне к любви почти болезненное отвращение. И я понимал, что есть только одно лекарство…
Матье. И это лекарство – Роксана, которая, не любя вас, отказывается и от вашей молодости, и от ваших денег!
Дэвид. Да! Она единственная сказала мне «нет»! Ах боже мой, какое счастье и как я его долго ждал!
Матье. В высшей степени странно!
Дэвид. Ничуть! Если бы вам с самого раннего детства все всегда во всем уступали, вам бы, как и мне, тоже захотелось познать сладость отказа!
Матье (вынимая из кармана записную книжку). Позвольте, я запишу.
Дэвид. Что?
Матье. «Сладость отказа».
Дэвид. Вам нравится выражение?
Матье. Оно удачней всех тех, что мне приходили на ум этой ночью.
Дэвид. А о чем вы размышляли?
Матье. Почему вы не несчастны.
Дэвид (вставая). Ну, теперь вам все ясно.
Матье. Постойте, куда вы, я не знаю, как мне с вами быть… то есть, что с вами будет?
Дэвид. Все очень просто – до тех пор, пока Роксана упорствует, я живу, как каждый влюбленный.
Матье. Да, за одним исключением: у вас все наизнанку. Вы впадаете в отчаяние от малейшего ласкового слова и млеете от счастья после резкой отповеди.
Дэвид. С точки зрения чувств все сводится к одному знаменателю.
Матье. И в итоге, если позволите мне выразить свое мнение, особенно страдать из-за Роксаны вы не будете.
Дэвид. Это вы так думаете! Я из-за нее с сегодняшнего утра буквально места себе не нахожу.
Матье. После такой чудесной ночи? Когда вы не сомкнули глаз от восторга, что вы ей, безразличны!
Дэвид. Вы попали в точку! Утром я решил: «Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Она меня обманула!»
Матье. Вы шутите!
Дэвид. Какие шутки! Она солгала мне из кокетства. Чтобы больше меня завлечь. Это маневр. В действительности она меня любит.
Матье. Могу поклясться, что нет.
Дэвид. Вы хотите меня успокоить, но в глубине души вы сомневаетесь.
Матье. Нисколько. (Его взгляд падает на подаренные Дэвидом Роксане часы, и он повторяет уже менее уверенно.) Нисколько!
Дэвид. А как вы объясните, что у нее вчера были голубые глаза? И что, уходя, она нервничала? И вечером поздно вернулась? И рано утром ушла?
Матье. Честно говоря, не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11