плащ внизу разодран, красная пыль, покрывающая высокую худую фигуру с ног до головы, облепила правый рукав многочисленными шершавыми кляксами, костяшки пальцев содраны в кровь, на левой скуле даже в тени капюшона видна длинная подсохшая ссадина, но ехидная ухмылка не пострадала и как всегда радовала окружающих, а из-под полы выглядывает ствол «Бизона» — точь-в-точь как у муромских безопасников.
— Что со мной сделается? — продолжил Коллекционер разыгрывать сцену встречи двух старых друзей. — Сам-то как? Нечего пока не откусили? А то ведь народ здесь ушлый, только зазеваешься и — цап! — он расплылся в плотоядном оскале и хлопнул Николая по плечу. — Ну ладно, открывай давай. Так и будем, что ли через решётку разговаривать?
— Не-не, — помотал головой бородач, — без приказа нельзя.
— Да ты чего, Колян? Это ж друг мой, Стас, — охотник развернулся вполоборота к собеседнику и указал на объект притязаний. — Мы ж с ним вместе пуд соли сожрали, он мне жизнь спасал, а ты его как скотину в клетке…
Обитатели барака, разбуженные посторонними звуками, зашевелились и скоро уже в полном составе с интересом наблюдали за развитием событий.
…какой шпион? Ты чего говоришь-то такое? — Коллекционер продолжал усиливать натиск. — Чтоб мой кореш под муромских прогнулся? Ну бля… — он развёл руками с выражением полного недоумения.
— Да я им объяснял уже, что в Арзамас иду, что у меня там дела, — подключился Стас. — Они не слушают.
Но брат Николай был непреклонен.
— Без приказа нельзя, — отрезал он. — Иди и разговаривай с отцом Фомой.
— Ночью? — спросил Коллекционер.
— Жди утра.
— Ну что ты будешь делать, — охотник повернулся к Стасу и виновато пожал плечами. — Такие вот порядки.
— Ничего, — ответил тот, — я подожду.
— Ага. Не уходи никуда, — погрозил пальцем Коллекционер и направился в сторону выхода. — Упрямый ты человек, Николай Михалыч, — посетовал он бородачу.
— Служба такая.
— Ладно, служба… Как жена-то, родила уже?
— Двойню.
— Да ты что? Пацаны?
— Если б.
— Ну, девки — тоже хорошо.
Дверь барака закрылась, возвращая его обитателей в темноту, и Стас вновь почувствовал на себе пристальные взгляды. По клеткам побежал шепоток. Общее возбуждение нарастало, пока самый смелый представитель местной общественности — коренастый мужик в изодранном бушлате — не решился обратиться к герою дня.
— Это… Стас, — начал он осторожно, — ты вроде говорил, что дела у тебя в Арзамасе.
— Говорил.
— Стало быть, туда и двинешь?
— Если получится.
— Слушай, Стас, — парламентёр подошёл ближе и заговорил доверительным тоном, — коли в те края идёшь, может и в Первомайск заглянешь? Брат у меня там. Андреем звать. Терещенко. Возле «пневматики» живёт. Ты ему передай, чтоб денег собрал на выкуп. А, дружище? — глаза просителя увлажнились, голос задрожал. — Выручи. Подохну я тут. Руки гнить начали уже, — он вытянул пятерни с кровоточащими трещинами промеж пальцев и всхлипнул. — Скоро работать не смогу, и тогда всё, хана мне.
Не успел Стас рот открыть, чтоб аргументировано отмазаться, как прошения хлынули со всех сторон.
Сидельцы принялись горланить, наперебой выкрикивая имена родственников, названия деревень, фортов, городов. Каждый надрывался, что есть мочи, стараясь переорать разом вскипевшую толпу. В ближней камере началась драка за место у решётки. Люди отпихивали друг друга, протискиваясь поближе к своей единственной надежде на спасение. Падали на колени, рыдали, умоляли…
Худющий парнишка лет семнадцати оказался прижат к прутьям напирающей сзади людской массой, но всё равно продолжал беззвучно шевелить губами, глядя на Стаса, как на спасителя рода людского.
Пожилая женщина во вторых рядах, лопочущая что-то про сыночка Лёшаньку, резко отшатнулась назад, получив локтём в зубы, бухнулась на пятую точку и заревела, размазывая кровь по морщинистому лицу.
А толпа продолжала гудеть, обрушивая на Стаса нескончаемый поток бессмысленной информации.
— Заткнулись все! — проорал он так, что у самого в ушах зазвенело.
Сначала примолкла ближняя клетка, за ней вторая. Оставшиеся три, насторожившись затишьем на передовой, тоже сбавили громкость. И, наконец, в бараке снова воцарилось молчаливое тревожное ожидание.
— Я иду в Арзамас и никуда больше, — заговорил Стас, дождавшись тишины. — У меня нет ни малейшего желания носиться по округе с вашими весточками, — толпа разочарованно вздохнула. — Да и кто сюда попрётся вас, людоедов, выкупать? Думаете, в Первомайске или в Тенгушево об этом не знают ничего? Так что сидите уж, жрите свой бульон, да помалкивайте.
Услышав это, народ совсем приуныл. То тут, то там зазвучали всхлипы, переходящие в плач.
Парламентёр, утирая сопли, раздосадовано покачал головой и одарил Стаса недобрым взглядом.
— Ну и сука же ты, — произнёс он пустым, лишённым эмоций голосом. — Ведь мог хотя бы соврать.
Стас не нашёл, чем ответить на эту инсинуацию и, решив закончить бесперспективное общение, удалился обратно в угол. Но спать уже расхотелось. Все мысли были заняты нежданным визитом Коллекционера. «Скользкая тварь. Как он ухитрился из застенков муромских выбраться? Как меня разыскал? И самое интересное — что у этого гада на уме? Зачем ему меня отсюда вынимать? Грохнуть и перед заказчиком отчитаться? Сложновато будет. Это ты, паскуда, раньше из засады шмалял, а сейчас-то хер. Главное не с пустыми руками за ворота выйти. Да. Ту подумать нужно. Добровольно он мне ствол не выдаст — это факт. Себе заберёт? Но как? Мы же друзья — не разлей вода. Не красиво получится друга закадычного, словно раба перед собой гнать. Эхе, — Стас улыбнулся, довольный ходом мысли, — первую оплошность ты, поганец, уже допустил. Тебе бы меня выкупить и проблем не знать, а с деньгами-то, видать, облом, не разжился по дороге. Вот и приходится теперь спектакль разыгрывать. Но с другой стороны… — улыбка исчезла, сменившись хмурым выражением. — Нет-нет, такого допускать никак нельзя. Думай, Станислав, думай, если не хочешь чтоб этот выродок у тебя в печёнке ножичком ковырялся».
За разработкой будущей стратегии время пролетело незаметно, и только скрип дверных петель вырвал Стаса из хитросплетения мыслей.
Брат Николай в сопровождении ещё одного «блюстителя веры» подошёл к клетке и звякнул ключом о прутья.
— Вставай, — обратился он к Стасу тоном чуть менее презрительным, нежели ранее. — К стене.
Стас послушно выполнил приказ.
Ключ в замке повернулся, и дверь камеры открылась.
— Выходи.
Столь ранняя побудка, ещё до выгона рабов на трудовые подвиги, Стаса немного обеспокоила, хотя он и сомневался, что неугодных здесь принято на заре расстреливать. «Нет, вряд ли. Захотят пришить, пришьют без затей, прямо в клетке, а может, забьют до смерти, чтоб патроны не тратить, или мачете свои в ход пустят. Ну вот, двор прошли — уже хорошо. Значит, жить будем, вопрос только в сроках».
— Куда идём-то? — решил Стас прояснить ситуацию.
— Отец настоятель говорить с тобой будет, — ответил Николай.
— На какую тему?
— Придём — сам узнаешь.
Г-образный тупик меж тем остался позади, и троица свернула налево.
Монументальное сооружение, занимающее центр площади, оказалось храмом, как Стас и предполагал. Николай отворил тяжёлую резную дверь и мотнул головой, приглашая зайти. Изнутри потянуло мягко обволакивающим ноздри запахом ладана. Оштукатуренные стены первого этажа и потолок были украшены росписями, не слишком искусными, но сделанными явно с душой и большим старанием. Сюжет их вращался по большей части вокруг батальных сцен. Одна фреска изображала богатыря верхом на могучем коне крушащего супостатов пудовой палицей. На другой — кисть художника запечатлела отпевание убиенных русских витязей. Третья — повествовала о воздаянии по заслугам пленным басурманам. И далее в том же духе. При этом автор явно не чурался кровавых подробностей, и не особо стремился следовать церковным канонам. Красные тона превалировали в общей палитре, струясь из отрубленных голов и конечностей. У центральной стены размещался небольшой иконостас, заполненный сплошь новоделом. Наиболее интересный экземпляр демонстрировал прихожанам лик святого-воина. Ошибиться в том, что с иконы на паству взирает именно воин, а не какой-нибудь бесполезный великомученик, не представлялось возможным. Суровое лицо, обрамлённое седой бородою и искрящимся нимбом, хранило печать военной мудрости, багровая мантия собиралась в складки на могучих плечах, а руки сжимали АК, расписанный золотом. Судя по тому, что эта икона занимала центральное место в храме, запечатлён на ней был никто иной, как Илья Муромец. Об этом свидетельствовал и текст молитвы, выведенный на стене чуть выше иконостаса. Молитва была весьма длинная, да к тому же ещё и на церковнославянском. Стас пробежался по диагонали, выхватив из середины текста довольно любопытный фрагмент: «…да познаем согрешения наша и покаемся во гресех наших и восприимем силу духовную, да и крепость телесную обрящем, еже и в привременном веке возмощи нам житие свое исправите и Русь Святую возродити…». Но в суть вникнуть не успел, будучи препровождён через молельный зал к ведущей наверх лестнице.
Преодолев вместе с конвоирами три пролёта, Стас обнаружил, что здание храма имеет и второе назначение. Верхний этаж был явно жилым. Об этом свидетельствовало всё, от чистых ковровых дорожек на полу до разливающегося по коридору запаха еды.
— Стоять, — скомандовал Николай возле предпоследней двери, обошёл подконвойного и постучал.
— Заходи, — прогудел в ответ мощный командный голос.
Николай открыл дверь, шагнул в комнату и подал Стасу знак входить продублированный сзади тычком приклада для лучшего усвоения.
Общее убранство комнаты напоминало рабочий кабинет, богато обставленный и хорошо освещённый. Слева на улицу выходили три окна, обрамлённые парчовыми шторами. По правой стене разместились несколько книжных шкафов забитых до отказа, так что некоторые фолианты лежали даже на полу возле двери, собранные в высокие стопки. О храме, расположенном прямо под ногами, напоминала лишь одна иконка, скромно приютившаяся в уголочке у окна. Основную же площадь кабинета занимал огромный, прямо-таки монументальный стол. Он тянулся от центра комнаты и заканчивался возле дальней стены, образуя букву «Т» с «ножкой» окружённой многочисленными стульями, на одном из которых вполоборота к двери восседал Коллекционер, а за «перекладиной», поглаживая роскошную седую бороду, развалился в массивном кресле мужик весьма солидных габаритов. Прямо перед ним стоял поднос с тремя источающими божественный аромат блюдами и хрустальным графином. В правой руке здоровяк сжимал вилку с нанизанным куском жареного мяса, часть которого уже активно пережёвывал.
— Поклонись отцу-настоятелю, — шепнул Николай.
Стас вежливо кивнул богатырю, рассудив, что падать ниц пока что рановато.
— Ну, — осклабился отец Фома, — рассказывай, кто таков, что в наших краях делаешь.
— Да он… — взял было слово Коллекционер, но тут же замолчал, увидев здоровенную ладонь у себя перед носом.
— Обожди, — прогудел Фома. — Тебя я уже слышал. Пускай сам говорит.
— Охотно расскажу, — выразил Стас готовность к сотрудничеству. — Мне скрывать нечего. Зовут меня Станислав. Можно просто Стас. Я наёмник. В края ваши попал транзитом. Мне вообще-то в Арзамас нужно.
— Продолжай-продолжай, — кивнул Фома и стянул зубами кусок с вилки.
— А чего продолжать-то?
— Ну, расскажи, какие дела у тебя в Арзамасе.
— С Хромым мне встретиться надо, — выпалил Стас, чем заставил Коллекционера вдохнуть поглубже. — Работёнку одну хочу обсудить.
— С Хромым? Слышь, Кол? — обратился отец-настоятель к охотнику и мотнул головой в сторону допрашиваемого. — Конкурент твой.
— Да ну что вы? — осторожно возразил Стас и мило улыбнулся. — Какой же я конкурент? Так, по мелочи. До Кола мне высоковато.
— Скромничает, шельмец, — подыграл Коллекционер. — Притрётся в Арзамасе, ещё и меня за пояс заткнёт.
— Угу, — Фома смерил обоих взглядом и остановился на Стасе. — А на кой тебя понесло-то в такую даль? В Муроме, что ли, работы не нашлось?
— В Муроме работы всегда хватает, — ответил тот. — Но не для меня.
— Почему?
— Конфликт у нас с гвардейцами тамошними вышел. Не хорошо получилось, грязно. Теперь вот умениям своим новое место приложения ищу.
— И чего не поделили, с гвардейцами-то? — Фома хитро прищурился, видимо, готовя уже следующий каверзный вопрос.
— Бабу, — ляпнул Стас, не особо раздумывая.
— Бабу?! — переспросил отец-настоятель и, получив в ответ утвердительный кивок, ненадолго задумался. — Что, так хороша?
Стас слегка подался вперёд, будто хотел шепнуть сокровенную тайну Фоме на ухо.
— Если сравнить её, блядей из доков и Деву Марию — бляди с Девой Марией одинаково невинными покажутся.
В воздухе повисло неопределённое молчание через пару секунд разорванное богатырским хохотом. Двое конвоиров, после одобрения шутки отцом-настоятелем, тоже осторожно посмеялись.
— Да, — заключил Фома, отдышавшись, — за такую можно и пободаться. Ну а с Колом у вас что? Как познакомились? Он мне тут все уши о тебе прожужжал.
— Давно это было, — покачал головой Стас. — Забыл уже, что мы там вместе перваый раз обстряпывали. Помню только — доставал он меня сильно бредом своим про полезные мутации. Как привяжется — хоть вешайся.
— Это точно, — подтвердил Фома и снова заржал.
Коллекционер тоже посмеялся, но вышло это у него как-то неискренне.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8