Корби включил радио, и салон заполнила какая-то приятная музыка. Эмма смотрела в окно – слезы катились по щекам. Он мог бы увидеть это. Поэтому она закрыла глаза и слушала музыку и ровное жужжание двигателя, которые действовали убаюкивающе.
Она пробудилась от толчка. Села прямо и тут поняла, что ее голова была на плече Корби. Спросила:
– Где это мы?
Они съехали с автострады и были почти дома. Она поняла это сразу и обвинила себя:
– Ужасно! Проспала всю дорогу.
– Что еще было делать? – отозвался Корби. – И вы совсем не храпите.
– Рада слышать это.
– Но вы разговариваете во сне.
– Только не это! – Она попробовала засмеяться.
– Конечно, я не вслушивался.
Он дурачит, она не разговаривает во сне. Но он знал, чье имя она бы назвала, если говорила. Она сказала, подыгрывая:
– Конечно, вы не подслушивали, с вашими-то высокими принципами! – И посмотрела вокруг: – Где мой медведь?
– На заднем сиденье, – сказал Корби. – Он соскользнул с ваших коленей, и вы поставили на него ноги. – Он покачал головой. – Как можно быть такой бесчувственной?
– Прошу прощения, – сказала Эмма. – Думаю, что кто-то подсыпал снотворного в мой горшочек с мясом.
В «Милл-Хаус» не горел свет, только небольшой фонарь у входа. Ее отец, вероятно, спит, успокоенный обещанием Корби по телефону, что Эмма будет доставлена в целости и сохранности, даже если это случится в четыре утра.
Корби подошел к двери вместе с нею. Она сунула ключ в замок, и он вручил ей кувшин. Держа в руках Тэдди, она поблагодарила:
– Спасибо, это было здорово.
– Да, – подтвердил он.
Поцелуй не значил бы ничего, все свидания всегда заканчивались поцелуем. Она ожидала поцелуя. Но вместо этого он сказал:
– Не волнуйтесь, мой цветочек, я не буду занимать место другого человека.
Она вошла и закрыла дверь. Подумала: «Проклятье! Почему он сказал это?» Это не было правдой. Она не смогла бы представить Марка, находясь в других объятиях. Она пробовала как-то, но не смогла.
Она пошла наверх, все еще неся дурацкого медведя Тэдди, глядя в сторону «Хардич-Хаус», моля: «Приходи скорее, любовь моя, сегодня пропал впустую еще один день…»
Отец коснулся ее плеча, и, открыв глаза, она увидела его стоящим около кровати с чашкой чаю:
– Скоро половина десятого, я думал, надо ли будить тебя.
Она потянулась и зевнула:
– Господи, да. Благодарю, папочка. – И взяла чашку чаю.
– Приятно провела время?
– Да. Я все расскажу тебе, как только перестану зевать. – Она посмотрела на тумбочку. Там сидел медведь Тэдди, лежало деревянное яйцо, и около него стоял кувшин. – Мои трофеи.
– Здорово, – порадовался отец.
Ей пора было вставать, у нее много дел. Кит и Крисси возвращаются домой завтра, а для Крисси надо кое-что купить. Она выпила чай, прыгнула в шлепанцы и, накинув халат, спустилась вниз.
Отец уже сидел за столом, читая газету, и намазывал мармелад на тост. Эмма отставила стул и начала отчет о проведенном вечере. Ее отец смеялся, слушая. Когда она закончила, он сказал:
– Я тоже был не один.
– Ты? Кто же приходил?
– Марк Хардич.
И ее не было дома! Первый раз уехала из дому с мужчиной, и тут Марк! Если бы знала, ни за что не поехала бы. Она не смотрела на отца, но он смотрел на нее. Он сказал:
– Он приносит мне некоторые домашние архивы. Хардичи во времена Вильяма и Мэри. Он собирался зайти и сегодня вечером.
– Это должно быть интересно.
– Очень полезно, – сказал ее отец сухо. – И содержательно. – Причина визита явно была надуманна. Марк никогда не приходил прежде. И теперь он просто хотел видеть Эмму.
Она не могла скрыть своей радости. Ее сердце пело. Если бы она была одна, она начала бы танцевать. В ванной она посмотрела на себя с ужасом. Ее волосы были спутаны. Так или иначе, она должна найти время, чтобы вымыть и расчесать их до вечера. Когда Марк придет, она будет спокойна и красива.
Она стала ждать его с середины дня. Утром еще занималась хозяйством и провела в квартире Кита и Крисси целый час, пока не убедилась, что все сияет. Она заполнила крошечную кладовую продуктами и приготовила курицу к их приезду. Они, конечно, захотят провести свой первый вечер дома одни.
Марк, вероятно, придет вечером, но вдруг он заглянет в течение дня? Уже после завтрака Эмма надела дорогой итальянский шелковый костюм. Ее волосы сияли снова и свободно струились по плечам. Ее кожа была безупречна. Она казалась прохладнее, чем была.
Они попили чай, она и отец. Имя Марка не упоминалось. Разговоры шли главным образом о Ките и Крисси. После чая отец смотрел телевизор, сидя у камина, и Эмма притворялась, что тоже смотрит, а сама ожидала стука в дверь.
Когда стук раздался, она вскочила на ноги, затем заколебалась:
– Я открою?
– Будь добра, дорогая, – тихо сказал отец и участливо сморщился. Он знал, что она страдала. Как только она вышла, он вздохнул и медленно встал на ноги… Он заметил блеск ее глаз. Она выглядела теперь такой же беззащитной, какой была три года назад.
Эмма глубоко вздохнула и открыла дверь. И вздохнула снова, потому что это был не Марк, а Корби. Темные брови Корби поднялись, и он усмехнулся.
– О! – воскликнул он, будто она спросила его мнение. – Вы выглядите как леди.
Она задавалась вопросом, знает ли он, что она ждет Марка. Сказала легко:
– Привет, входите.
Он вошел.
– Еще раз большое спасибо за поездку на ярмарку. Это было здорово.
– Вы говорили уже, – сказал Корби. – Рад услужить.
– Правда? – сказала Эмма.
Ее отец вошел в холл, нарочито громко передвигая ногами.
– А, Корби, входите, входите… – И он повел его в комнату к камину и телевизору.
Эмма последовала за ними и заняла свое место. Начали смотреть какой-то документальный фильм. Время шло медленно, и каждый раз как она смотрела на часы, Корби глядел на нее. Когда раздался стук в дверь, он сразу все понял. Он посмотрел на нее, наблюдая за ее реакцией. Она вспомнила взгляд, который перехватила сегодня в деревенском магазине, когда делала покупки. Женщина за прилавком и два покупателя многозначительно переглянулись и улыбнулись ей. Наверняка все уже знали о посещении Марком «Милл-Хаус» вчера вечером. «Дважды за два дня, – будут говорить они после сегодняшнего вечера. – Эммы не было дома в первый раз, поэтому он пришел на следующий день».
Ей было все равно. Главное, что Марк хочет видеть ее. Она улыбнулась Корби и отцу и пошла открыть дверь Марку.
Марк был одет в отлично скроенный коричневый костюм, кремовую рубашку, коричневый галстук. Он стоял, смотря на нее, как если бы этот момент был труден для него тоже.
– Привет, – наконец сказал он.
Она пригласила:
– Входи, Марк.
Итак, был Марк Хардич. Который все еще, возможно, хотел дружбы от Эммы Чандлер, не больше. Если это так, пусть будет так. Она не станет навязывать свои условия. Она не помнила то время, когда не любила его. Только рядом с ним она ощущала смысл жизни. Марк держал папку:
– Я принес это для твоего отца.
– Спасибо. Ты хотел бы передать это ему?
Они медленно шли через холл. Она сказала:
– Крисси и Кит возвращаются завтра.
Поскольку Крисси возвращалась, чтобы начать работать в конюшнях с понедельника, конечно, он знал это. Он спросил:
– Куда они ездили?
– Путешествовали по Озерному краю.
У двери гостиной Марк начал:
– Эмма…
Дверь была немного приоткрыта, всего на пару дюймов. Они услышали голос Корби, было не разобрать, что он говорит. Марк нахмурился.
– Да? – отозвалась Эмма.
Марк молча открыл дверь. Томас Чандлер поднялся поприветствовать его:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, – ответил Марк.
Корби остался сидеть. Марк слегка кивнул Корби, и Корби тоже сдержанно ответил кивком. Их ненависть друг к другу была открытой и пугающей.
Крисси говорила, что Марк был недоволен, когда Корби купил землю вокруг мельницы, но Эмма не думала, что так сильно. Атмосфера накалялась.
Марк протянул ее отцу папку. Томас Чандлер, поблагодарив его, вынул желтоватые страницы и положил их почтительно на стол.
– Разве вы не присядете? Глотните чего-нибудь.
Марк подчеркнуто любезно отказался:
– Спасибо, нет. Мне надо идти.
Если бы не Корби, он остался бы, Эмма была уверена. Она спросила:
– Может, останешься? – но без надежды. Марк Хардич был не тот человек, которого можно было переубедить.
Она сказала:
– Жалко. Я провожу тебя. – Была вероятность, что в те немногие минуты, когда они будут наедине, по дороге к двери, Марк пригласит ее прогуляться или поужинать вместе.
Но этого не произошло. Он словно хотел поскорее покинуть этот дом. У двери Эмма попрощалась:
– Доброй ночи.
Тогда он остановился и прекратил наконец хмуриться.
– Доброй ночи, Эмма. Я рад, что ты вернулась, – сказал он, взяв ее за руку.
– Так ли?
Не отпуская ее руки, он подтвердил:
– Так.
И спокойствие вернулось к ней.
Она не пошла в комнату. Выждав, пока Марк скроется из виду, она спокойно двинулась к квартире Кита и Крисси.
Ей нечего было там делать до завтра. Но если бы она столкнулась с Корби прямо сейчас, она, вероятно, потеряла бы всю свою выдержку. Если он и Марк не могли переносить одного вида друг друга и он знал, что Марк зайдет в «Милл-Хаус» сегодня вечером, любезнее было держаться от него подальше.
Она, вероятно, спросит его при случае об этом. Завтра, когда она будет спокойнее.
Комната имела нежилой вид. Все было новым, кроме того – идеальный порядок. С Китом это не продержится долго. Да и Крисси обычно оставляет бедлам после себя. Она выросла в большом неопрятном семействе, в большом неопрятном доме.
Эмма присела на новый диван, который она подарила им на свадьбу. Она пришла сюда первой, даже раньше самих хозяев. На полках не было еще книг или журналов. Они хотели взять напрокат телевизор, как только вернутся, а приемник увезли с собой. Эмма пробыла у них более часа. К этому времени ее раздражение спало, и она пошла домой, готовая слушать объяснения Корби.
Она вошла в дом. Отец был один, Корби ушел. Он сидел за столом, просматривая страницы старых счетов, которые Марк принес ему.
– Привет, – сказал Томас Чандлер. – Уже вернулась?
– Я только прогулялась до квартиры.
Он думал, что она ушла с Марком. Она спросила:
– Почему Корби пришел сюда сегодня? Он знал, что зайдет Марк, и ты мог бы предвидеть, что они столкнутся.
Томас Чандлер задумчиво потер за ухом:
– Я не осознавал, что они так ненавидят друг друга. Конечно, я никогда не видел их вместе прежде. Я знаю, что много говорилось относительно той продажи.
– Это было более чем год назад, – заметила Эмма.
Ее отец кивнул:
– Ах да, но Хардичи всегда действовали по своей воле в этих краях. А Корби тоже не привык быть последним. Он дал весьма хорошую цену.
– И хорошо, – сказала Эмма едко.
Марк был настоящий аристократ, так же как Корби был настоящий цыган. Они были рождены, чтобы ненавидеть друг друга.
Марк был обижен, а Корби провоцировал. Эмма сказала:
– Это в последний раз. Больше они не встретятся под этой крышей.
– Да, – согласился отец, – Это было неудачно. Но Марк Хардич хоть не потратил время впустую при прощании? – Он взял ее руку, как он делал раньше, но не задержал, когда она отдернула ее.
– Нет, – произнесла Эмма.
– Корби уехал в очень дурном настроении.
– Что он говорил?
– Не много, – сказал Томас Чандлер, – за исключением того, что он надеется – ты знаешь, на что идешь.
– И что это значит?
– Я не думаю, – сказал Томас Чандлер спокойно, – что он верит в то, что жена Марка Хардича была счастливой женщиной.
Глава 4
Кит и Крисси вернулись домой ранним вечером на следующий день. Их машина длинно и хрипло посигналила, остановившись во дворе «Милл-Хаус». Эмма, услышав гудок, подбежала к окну и тут же поспешно выбежала на улицу.
Они оба смеялись. Кит опустил стекло вниз, и Крисси высунулась наружу:
– Мы только что видели маму. Она сказала, что ты вернулась. Это здорово!
– И это все? – спросила Эмма. – Вы хорошо выглядите, вы оба. Брак пошел вам на пользу.
– Рекомендуем, – сказал Кит.
– У нас был изумительный отпуск, – продолжала Крисси. – Что само по себе подозрительно и ничего не доказывает. – Она снова засмеялась. – И конечно, я еще не была у нас дома! Как там наша небольшая чудесная квартирка?
– Ожидает вас, – сказала Эмма и добавила: – Разве вы не зайдете хоть на минутку?
Кит снова завел двигатель.
– Мы лучше съездим туда и разгрузимся. Как папа?
– Он ушел на почту, мимо которой вы поедете. – Почтовое отделение было в центре деревни, как раз перед поворотом туда, где располагалась квартира Крисси и Кита.
В квартире Эммой был сервирован стол для двоих – тонкие красные свечи, бутылка шампанского ждала в холодильнике, там же стояла и кастрюля с цыпленком, приготовленным в духовке. Она сказала:
– Увидимся завтра, ладно?
– Почему не сегодня вечером? – поинтересовался Кит.
– Но это же ваш первый вечер в новом доме, вам не захочется…
– Мы были одни в течение целых двух недель, – сказала Крисси так, как если путешествие было приятным, однако долгим. – Во всяком случае, мы уже пригласили друзей семьи. – Приглашено было ее семейство: мать, отец, пара сестер и брат. Еще одна ее сестра, замужняя, жила почти по соседству. Возможно, также придет она, ее муж и маленькая дочь. Вряд ли будет еще кто-нибудь. – Конечно, ты должна прийти.
Эмма была разочарована. Тет-а-тет, который она хотела создать для них, нарушался.
Собралась большая компания. Маленькая комната была полна родственниками. Когда время перевалило за десять, Эмма решила, что с отца довольно. Мать Крисси – веселая душа – громко хохотала. А Томас Чандлер всякий раз зычно призывал всех вести себя потише, когда шум нарастал.
Эмма извинилась:
– Я иду на новую работу завтра. Думаю, нам пора. Не хочется опаздывать.
Ее отец с готовностью встал, и Крисси отвела Эмму в спальню, чтобы взять пальто.
– Так много грязной посуды, – сказала Эмма, – и у вас было такое долгое путешествие. Возможно, я бы лучше…
– О, мы отложим это на завтра, – отмахнулась Крисси, целуя Эмму. – Пока, Эмма, – попрощалась она, – спасибо, что все так хорошо устроила. Все выглядело прекрасно, но ты и не представляла, насколько тут тесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22