Ему не светило стать президентом, человека с труднопроизносимой для рядового американца фамилией Святогорский избиратели никогда не сделают главой государства, а вот занять другой, не такой высокий, но, возможно, гораздо более влиятельный по своей сути пост он вполне мог. Ему всего тридцать два, а он уже является членом нескольких советов директоров в крупнейших американских компаниях. Скорее всего, через пару лет он займется политикой. Почему бы нет, он вполне может стать сенатором, а затем и министром в очередной администрации. Но…
Мистер Уорвик знал, что это за «но». Никто и никогда не проголосует за человека, которого обвиняют в убийстве. Александр никого не убивал, а вот его дед, Феликс-младший…
Святогорские вели происхождение от Рюриковичей, их фамилия была среди претендентов на русский престол, когда в ненастном 1613 году бояре выбирали нового властелина. При Петре они впали в немилость, так как активно противились реформам гневливого императора, зато взлетели при Екатерине и особенно при Александре Первом. Кирилл Святогорский стал военным министром. Не повезло разве что с Феликсом-младшим, дедом Александра. Семейство князей, обитавшее попеременно то в Петербурге, то в Царском Селе, то за границей – в Биаррице, Баден-Бадене, Ницце, имело роскошный особняк, настоящий дворец, возведенный архитектором Баженовым в Староникольске, городке в русской провинции, где князья владели большими угодьями.
Именно там, в самый канун революции, Феликс-младший и покончил жизнь самоубийством. А до этого убил свою любовницу, звезду немого кино Российской империи Анну Радзивилл. А говорят, и не только ее…
Княжеская фамилия никогда не делала никаких заявлений по этому поводу, предпочитая молчать, но зачастую молчание красноречивее любых слов. В эмиграции Святогорские стали крайне непопулярны среди иных аристократических семейств. Феликса-старшего, отца Феликса-младшего, подозревали в том, что он специально пытался замять скандал, разгоревшийся вокруг его сына. Кроме того, в отличие от множества других знатных семейств, Святогорские не только сохранили, но и приумножили богатства, вывезенные не вполне честным путем из России.
Некоторые газеты раскопали, что сына старого князя подозревали не только в непосредственной причастности к бесследному исчезновению Анны Радзивилл, но и еще в нескольких убийствах, которые произошли в провинциальном городке Староникольск накануне столь поспешного отъезда семьи, больше похожего на бегство от правосудия. Княжеское семейство же окрестили «русскими Дракулами», намекая на их вину в гибели нескольких молодых русских девушек. Феликс-старший приложил все усилия и истратил не одну сотню тысяч долларов, чтобы эта история не получила широкого распространения, но тщетно. Он даже подал в суд на один из таблоидов, требуя гигантской компенсации морального ущерба, опровержения и публичных извинений. Процесс закончился, так и не начавшись. К всеобщему изумлению, адвокаты истца пошли на мировую – князь снял все требования, а еженедельник продолжил печатать серию статей про «русского Дракулу». Фактически Святогорский проиграл дело, что дало новую пищу для разговоров о виновности его сына в серийных убийствах.
Старик князь, давно парализованный и прикованный к креслу, скончался спустя несколько дней после разразившегося на Уолл-стрит финансового кризиса в конце октября 1929 года в возрасте семидесяти восьми лет. Его наследником стал Феликс Третий, его несовершеннолетний внук, сын его покончившего с собой сына, опеку над которым взяла невестка старого князя, мать Феликса Третьего и супруга Феликса Второго, Аделаида Святогорская, урожденная княгиня Шереметева. Но и она не сумела унять волну публикаций, слухов и даже телевизионных передач про своего супруга, который предпочел самоубийство правому суду.
Однако все это, как считал мистер Уорвик, мало волновало молодого князя. Он был богат, молод, умен и красив. Он пошел в своего деда, несчастного Феликса-младшего – такой же высокий, атлетического телосложения, с темными волосами, серыми глазами и классическими чертами лица. Единственное, что его портило, был капризный рот. Про Святогорских рассказывали, что они не могут контролировать свой гнев и способны в таком состоянии на самые ужасные поступки. Именно в таком припадке дед Александра якобы и убил свою пассию…
Адвокат предпочитал молчать, так как знал – достаточно всего единственного неосторожного слова, и князь Святогорский сменит адвокатскую фирму. А упускать такого выгодного клиента крайне неосмотрительно. В конце концов, про каждое семейство, добившееся социального и финансового успеха, ходят подобные слухи. Чем лучше, к примеру, Рокфеллеры?
– Вы можете быть свободны, мистер Уорвик, – произнес в задумчивости молодой князь.
Уорвик поджал губы. Александр разговаривает с ним, как мог бы разговаривать его далекий предок с камердинером, не вовремя появившимся в спальне. Вот она, подлинная аристократия… Мистер Уорвик, выходец из бедной ирландской семьи, привык улыбаться в самых напряженных и неприятных ситуациях. Это помогло ему достичь высот в юриспруденции.
– Моя секретарша свяжется с вами, как только я подпишу документы, – сказал на прощание Александр Святогорский. Короткое, крепкое рукопожатие, и мистер Уорвик оказался вне пределов кабинета князя.
Апартаменты Святогорского располагались в одном из небоскребов, здесь, в изящно и богато обставленных помещениях, он и вел дела, распоряжаясь многими миллионами. Помимо того что он наследник больших денег, он – представитель одной из древнейших фамилий России.
Александр говорил по-русски практически без акцента, по настоянию отца, Феликса Третьего, сына покончившего с собой Феликса-младшего, Александру наняли русскую няню, крестили в православии и воспитывали в русской культуре. Его мать, представительница элитарного и очень богатого семейства Маккормиков, пыталась было противиться, но поняла, что мужа переубедить не удастся. Ее супруг, два срока заседавший в сенате, крупный промышленник и финансист, друг нескольких президентов и желанный гость в Белом Доме, не терпел противления собственной воле.
Мать Александра вздохнула с облегчением, когда ее супруг-диктатор в возрасте пятидесяти шести лет, вскоре после рождения Александра, внезапно скончался от инсульта. Хелена Святогорская, еще до того, как согласилась выйти замуж за Феликса Третьего, вместе со своим родителями тщательно взвесила все «за» и «против». Святогорские были чрезвычайно богаты, стареющий князь, который до достижения пятидесятилетнего возраста вел сибаритскую жизнь, не отказывая себе ни в каких удовольствиях, в результате чего он в итоге и проиграл очередные выборы в сенат, был выгодным женихом. Его первая супруга, голландская графиня, погибла в автомобильной катастрофе, детей у них не было. Но вот эта старая история, произошедшая в России… Впрочем, кому, кроме читателей бульварных газетенок, были интересны сплетни более чем полувековой давности.
Роскошные свадебные подарки князя – яхта «Хелена», четвертая по водоизмещению в мире, редкостный квадратный изумруд и полотно кисти Рембрандта – убедили родителей Хелены ответить согласием на предложение Феликса Третьего. Единственным их условием было, чтобы сына-наследника, рождения которого с нетерпением ожидали и Маккормики, и Святогорский, крестили в лютеранстве и нарекли Эдуардом – в честь его деда по материнской линии. Феликс дал свое согласие, но все изменилось в тот момент, когда в апреле 1970 года Хелена разродилась здоровым и крепким мальчуганом.
Феликс Третий, давно бредивший наследником и с ужасом, после легкого инфаркта, осознавший, что он может умереть, так и не произведя на свет потомства, буквально сошел с ума, когда увидел мальчика. Он единоличным решением, не советуясь с женой, тещей и тестем, назвал его Александром, в честь своего прадеда, знаменитого военного стратега, и на третий день после рождения тайно крестил в православном храме.
Скандал разгорелся нешуточный. Семейство Маккормиков потребовало чуть ли не развода Хелены с князем и грандиозного судебного процесса, связанного с правами по опеке над сыном, но князь, мобилизовав все имеющиеся связи, пригрозил тестю подлинной финансовой войной.
Эдуард Маккормик вскоре убедился в реальности намерений зятя – Святогорский начал скупать акции некоторых предприятий, принадлежавших семейству его жены, затем созвал на одном из них внеочередное собрание акционеров, отправил в отставку прежний совет директоров и практически прибрал к рукам выгодное предприятие по производству автомобильных покрышек. Все это произошло в течение считанных недель. Когда Святогорский нацелился на крупный фармацевтический концерн и начал приготовления к его захвату, Маккормик, видя, что зять не считается с затратами и готов вести войну до победного конца, невзирая на жертвы с обеих сторон, запросил перемирия.
Семейный совет, созванный в техасском поместье Маккормиков, постановил придерживаться статус-кво: мальчик остается Александром, однако, следуя протестантской традиции, получает второе имя Эдуард. Религиозный вопрос также остался без изменений – юный Александр стал прихожанином православного храма Святой Елизаветы. Старший Маккормик особенно противодействовал в этом пункте, он надеялся, что его внук когда-нибудь займет пост президента США, а его православие стало тому серьезным препятствием.
– Нет, – заявил Феликс Третий, – мой сын скорее станет русским царем, чем президентом Америки.
Святогорский лелеял мечту о триумфальном возвращении на родину. Он сам родился в Староникольске, однако после самоубийства отца его дед принял решение – немедленно уехать в Париж, туда же перевести и все капиталы. В империи, которая вела войну, это выглядело крайне непатриотично, однако у старого князя были на то веские основания. Его сына, покончившего с собой, подозревали, помимо убийства любовницы, актрисы Анны Радзивилл, в совершении ряда жестоких преступлений, взбудораживших провинциальный городок летом и осенью 1916 года. Княжеское семейство, всегда популярное по причине их щедрой благотворительной деятельности, возненавидели, и старый Святогорский счел необходимым убраться восвояси еще до того, как полные гнева граждане разгромят его дворец и перебьют все семейство.
Феликс Третий, который провел в России всего несколько месяцев своей младенческой жизни, желал во что бы то ни стало вернуться на родину. И не как турист, а как хозяин. У него были фотографии его дворца, превращенного после революции сначала в клуб для просвещения безграмотных, потом в избу-читальню, затем в хлебопекарню, и под конец в склад. Святогорский всеми фибрами своей аристократической души ненавидел большевиков и считал коммунизм порождением сатаны. Это не помешало ему трижды побывать в СССР, и в том числе один раз съездить в Староникольск, где он, насупив брови и сузив глаза, осмотрел роскошный остов некогда величественного особняка, заросший сад, превращенный в городской парк, перестроенную систему когда-то чудных фонтанов, которые современники сравнивали по красоте с петергофскими.
После возвращения в Америку князь предложил советскому правительству выкупить принадлежавшие некогда его семейству угодья и дворцовые площади за колоссальную сумму – двести пятьдесят миллионов долларов. Брежневские чиновники сначала сочли письмо, пришедшее в Кремль, дикой шуткой, затем рассматривали это как провокацию диссидентов и заморских спецслужб, а под конец на безупречном английском в сладко-вежливых фразах ответили «его сиятельству князю Феликсу Святогорскому», что подобная сделка не может иметь место ни в коем случае, так как советское государство не нуждается в деньгах и не намерено продавать национальное достояние, «собственником которого является народ СССР».
Святогорский после этого бушевал на своей вилле во Флориде, крича: о каком достоянии идет речь, если дворец зарастает бурьяном и используется жителями городка как огромный общественный туалет. Спустя неделю после этого инцидента князь во время перелета из Майами в Нью-Йорк на частном самолете почувствовал себя плохо, самолет был вынужден запросить экстренную посадку, однако живым увидеть землю Феликсу Третьему так и не довелось – он впал в предсмертную кому еще до того, как шасси его самолета коснулись поверхности взлетно-посадочной полосы аэропорта в Вирджинии.
Хелена Маккормик-Святогорская не особо горевала по поводу кончины супруга, с которым она так и не сумела найти общий язык. Александру в тот момент было два года, и он стал наследником огромного состояния, которое грозило увеличиться после кончины его бабки и деда Маккормиков. Так и произошло, и в возрасте двадцати одного года Александр вступил в права владения колоссальным состоянием. Его матушка, нашедшая счастье в объятиях личного дантиста, бывшего на девять лет ее моложе, с удовольствием передала сыну бразды правления.
Александр, практически не помнивший отца, воспитывался Хеленой в отстраненной к нему критике. Феликс Третий считался эксцентриком и неудачником. Но Александр, сызмальства поражавший удивительно трезвыми суждениями и несгибаемой волей, сумел разобраться в действительном положении вещей. Мать он чтил, предоставил ей два особняка – в Калифорнии и Нью-Йорке, а также чрезвычайно щедрое годовое содержание, которое Хелена и ее любовник-дантист не могли потратить даже при всей их склонности к мотовству. Отца он уважал. Он, как Феликс Третий, бредил Россией, утерянной землей обетованной, которую ему предстояло обрести.
Поэтому, когда рухнул железный занавес, он тотчас отправился в Москву, а оттуда в Староникольск. Городок произвел на него гнетущее впечатление, а кирпично-мраморный труп дворца вызвал у него слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8