Гистамину этот пример показался неудачным, остальным – наоборот.
– Да, и когда они сидели в одной ванне, он в нее тоже не пукал, – развил мысль Адреналин.
– И не писал, – добавил Тестостерон.
– Что ты сказал? – взвился Гистамин.
– Этот спор носит чисто теоретический характер, потому что они больше не моются в одной ванне, – примирительно сказал Феромон.
– Следовательно, отношение Билла к Эвелин не поменялось, – заключил Серотонин.
– За исключением одной маленькой детали: они больше не принимают ванну вместе, – саркастически заметил Гистамин.
– Это вовсе не обязательно указывает на несчастливый брак, – настаивал Серотонин. – Может быть, теперь ему больше нравится душ.
– Твое мнение никого не интересует.
– Я думаю, что это Эвелин стала относиться к Биллу по-другому, – неожиданно тревожно вмешался Тестостерон. – Во-первых, она перестала брить ноги.
– Во-вторых, ее трусики стали больше, – добавил Феромон.
– Нет, не стали! – взвился было Тестостерон, но затем уточнил: – Постой-ка, ты сказал трусики или усики?
– Заткнись, Тестостерон, – сказал Гистамин.
– Как вам кажется, в чем, прежде всего, проявляются ваши проблемы? – спросила Кейли.
– Мы ссоримся, – спокойно ответил Билл.
– И по каким поводам вы не ладите?
Супруги задумались на несколько мгновений, потом Эвелин принялась перечислять:
– Мы ссоримся по поводу чистоты, по глупости, из-за недружелюбного отношения. Биллу нравится меня унижать. Он говорит ужасно обидные вещи.
– Билл, а вы сознаете, что ваши слова причиняют Эвелин боль?
– Да, поэтому я их и говорю, – кивнул Билл и засмеялся, но обе женщины хранили молчание.
Он понял, что производит неблагоприятное впечатление на Кейли, и постарался сказать что-то позитивное. Однако этот принципиально новый подход оказался ему не по зубам.
– Иногда мы ссоримся из-за того, как много мы ссоримся, – добавила Эвелин, а Билл утвердительно кивнул.
– Вы ругаетесь из-за денег?
Оба отрицательно покачали головами.
– Это необычно, и это хороший знак.
– По-моему, мы просто раздражаем друг друга, и ничего более. Иногда он слишком сильно гремит чайной ложкой, когда размешивает чай, – продолжила Эвелин.
В наступившей тишине, Билл и Кейли ожидали дальнейших объяснений.
– Билл не пьет чай с сахаром, поэтому ему вовсе не обязательно его перемешивать, но он просто сидит, болтает ложкой и смотрит в пустоту.
– Понятно, – сказала Кейли.
Несмотря на то, что они так много ссорились, это откровение оказалось для Билла неожиданностью.
– А когда он слушает свои диски, то перед каждой новой песней напевает мотив, который должен зазвучать. Еще до того, как тот начнется. Это очень раздражает.
Эвелин остановилась, подумала и сказала:
– А еще он вздыхает.
– Как это?
– Какую бы телепрограмму мы ни смотрели, он всегда недоволен. Если я спрашиваю, не хочет ли он переключить на что-нибудь другое, он сначала отказывается, а потом начинает вздыхать, вот так, – Эвелин демонстративно тяжко вздохнула.
– Но я вовсе не хочу смотреть другую программу, – возразил Билл.
– Тогда почему ты так вздыхаешь?
– Я просто люблю вздыхать.
– А еще иногда он дышит.
– Что? – одновременно спросили Билл и Кейли.
– Иногда он так по-особенному дышит. И это раздражает. А потом, до чего же мне надоел этот быт Мы оба выполняем работу по дому, и Билл тоже делает кое-что. Но когда он что-нибудь сделает, например пропылесосит пол, то ожидает за это награды. Я ведь не жду аплодисментов, когда зашиваю ему носки. Но он помнит о своих заслугах и через несколько недель: «Милое платье». – «О, спасибо». – «Забавно, но совсем недавно я гладил точно такое же». А все, что касается гигиены… Он оставляет ношеную одежду на полу, а не в корзине для грязного белья. Я понимаю, это выглядит так мелочно…
– Правильно, потому что это так и есть на самом деле, – хмыкнул Феромон.
Кейли почувствовала, что сеанс пора завершать. Учитывая, что это была их последняя встреча, ей хотелось, чтобы у клиентов осталось хоть какое-то ощущение улучшения, чтобы они поняли, что их брак уже не так безнадежен, как на первом занятии. Также психоаналитик поняла, что бессознательно все чаще готова защищать Билла и ей неприятно слышать о нем плохое.
– Хорошо, у меня следующее предложение, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы выбрали время, когда останетесь вдвоем, и сделали все возможное, чтобы не ссориться. Тогда вы сможете оглянуться и вспомнить, что на протяжении последних двух часов…
Но Билл уже не слушал ее, потому что Тестостерон заполнил все его мысли:
– Мы трахаемся с психоаналитиком! Мы трахаемся с психоаналитиком!
Улыбка пробежала по губам Билла. Он разглядывал Кейли, а гормоны наполняли его сознание сексуальными фантазиями. Они вынуждены были использовать их, потому что не могли припомнить деталей реального общения с Кейли, но Билла это не особенно заботило.
– Расширить зрачки! – командовал Адреналин.
– Зачем? – спросил Гистамин.
– Не знаю.
– Билл прочитал это у Десмонда Морриса , – пояснил Феромон. – Когда тебе кто-то нравится, твои зрачки расширяются. Это что-то вроде международного языка.
Гормоны бросились расширять зрачки Билла. Теперь он смахивал на Марти Фелдмана .
– Так он выглядит привлекательнее? – снова спросил Гистамин.
– Очевидно, да, – ответил ему Феромон.
Видимо, Кейли тоже так посчитала, потому что она вдруг подмигнула оцепеневшему от неожиданности Биллу.
– Тревога! – закричал Адреналин.
– Да чтоб я сдох, она ведь всего лишь подмигнула. Наверное, ей что-то попало в глаз, – начал Гистамин небрежно, но на самом деле он был возбужден так же, как и все остальные.
Гормоны не ошиблись в своих предположениях, потому что Кейли отложила свои бумаги и сказала с улыбкой, слегка кивнув Биллу:
– Мне кажется, что на данном этапе будет лучше, если мы с вами поработаем индивидуально. Билл, я хочу поговорить с вами. Эвелин, можно попросить вас оставить нас на минутку? Совсем ненадолго.
– По правде говоря, – ответила Эвелин, выпрямившись, – я не очень хорошо себя чувствую. Я бы не возражала э-э…
Конец фразы остался за дверью, куда она стремительно вылетела.
– Неужели Прогестерона и Эстрогена решили нам помочь? – удивился Гистамин.
– Быть может, я имею на них большее влияние, чем думал раньше, – согласился с ним Феромон. – Эти девушки ради меня готовы на все…
– Кроме секса, – заметил Тестостерон.
– Или любой другой поддержки, – добавил Гистамин.
– А-аааа! – вскрикнул Адреналин. – Смотрите!
Гормоны оглянулись и увидели, что сразу же после того, как Эвелин убежала, Кейли обошла стол и решительно направилась к Биллу.
– Я хочу тебя! – выпалила она. – Я хочу тебя прямо сейчас! Жду тебя этой ночью!
Билл сглотнул и издал какой-то судорожный всхлип.
– Не упусти свой шанс! – продолжала она. – Возьми меня! Ты нужен мне сегодня ночью.
– А-аааааааааааа! – продолжал свою нехитрую песнь Адреналин. – Она пытается нас поцеловать!
– Мне казалось, мы именно этого и хотели, – сказал Тестостерон.
– Ну да, именно этого, – ответил Адреналин, суетясь еще больше.
Кейли склонила голову и слегка приоткрыла рот.
Билл замер, потому что даже в этот момент был не совсем уверен, что правильно все понимает.
– А-аааааааа! – продолжал Адреналин. – Кто-нибудь, помогите Биллу!
– Ладно! Хорошо! – прокричал Феромон, который паниковал не меньше Адреналина. – Как она собирается целоваться? Хочет ли она, чтобы он просунул свой язык ей в рот? Или ей нравится, когда языки встречаются где-нибудь посередине и переплетаются?
– Какие еще языки, встречающиеся на середине? – волновался Адреналин. – С каких это пор появился новый способ целоваться? О господи, о господи!
Билл наконец вышел из ступора и начал действовать языком.
– Так! – Голос Феромона дрожал. – По-моему, мы внутри!
– Куда руки девать? Что делать руками? – кричал Адреналин.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Феромон.
– Мы собираемся погладить ее грудь или попу? Может, лучше пробежать руками по ее волосам? Как там по протоколу?
– Сиськи! – ответил Тестостерон. – Сиськи – всегда беспроигрышный вариант.
– Лично я предпочитаю попку, – сказал Феромон.
– Да, но ты известный извращенец.
Спор окончился вместе с поцелуем. В итоге Билл не погладил ее грудь, не потрогал волосы. Он так и просидел, судорожно вцепившись в подлокотники кресла.
Прежде чем он очнулся, Кейли вернулась за свой стол и что-то написала в блокноте. Она сунула Биллу записку с номером телефона, а затем прошла к двери и впустила Эвелин.
Глава 10
– Видите ли, – заметил Гистамин, – если вы смотрите на пару и не можете понять, что их держит вместе, велика вероятность того, что они и сами об этом не догадываются.
Если бы Билл и Эвелин могли слышать Гистамина, они бы с ним согласились.
Вернувшись вечером домой, супруги чувствовали себя в прекрасной форме для драки. Эвелин спросила Билла, не хочет ли тот чаю, и он ответил: «Да, с удовольствием». Это был неправильный ответ. Надо было сказать: «Ты, наверное, устала, дорогая. Присядь, а я пока приготовлю нам чаю». Вероятно, такое поведение указывало на его в корне неправильное отношение к жене.
Добрых полчаса они потратили на ревизию неистощимых запасников своих обид и упреков. Эвелин высказалась по поводу того, что Билл не выполняет целый ряд обязанностей, необходимость которых «была бы очевидна любому идиоту». Билл ответил на это довольно пространным рассуждением на тему «этих идиотских изматывающих отношений».
После этого Эвелин перешла на крик:
– Я прощу тебя об элементарных вещах, а ты смотришь на меня, как будто я велела королеве пернуть!
– Билл, не поддавайся на провокацию, – увещевал Кортизол. – Расслабься. Пойди туда, где тебе будет спокойно.
– Именно здесь, по идее, ему и должно быть спокойно, – заметил Гистамин.
– Я думала, что ты уже уладил вопрос с банком, о чем я тебя просила, но ты и пальцем не пошевелил. Почему ты всегда мне врешь? Почему нельзя просто сказать правду?
– Потому, что я не хочу умереть смертью храбрых.
– Это не тебе решать!
– Чтоб я сдох, как они меня бесят, – сказал Гистамин.
– Что? Эта Эвелин опять не правильно себя ведет? – спросил Феромон.
– Нет, просто… – Гистамин неожиданно прервался, так как не в состоянии был выдумать какой-нибудь подходящий пример от захлестнувшей его волны раздражения.
– Полагаешь, Билл ненавидит женщин? – спросил Серотонин.
– Разумеется.
– Билл ненавидит все, что видит, – сказал в рифму Феромон.
– А-а, – отозвался немного повеселевший Серотонин.
– И мы можем сыграть на этом его качестве прямо сейчас, – предложил Феромон.
– Как это?
– Сегодня ночью Билл встречается с Кейли. Если он сумеет основательно разозлить Эвелин, то они улягутся в разных спальнях, и он сможет подготовиться к свиданию.
– Пусть обзовет жену толстой коровой, – внес свою лепту Тестостерон.
– Да, но всегда неплохо, если для оскорбительных слов есть какая-то основа, – сказал Феромон. – Правила ссор для среднего класса подразумевают, что для иррациональных поступков должна быть рациональная причина. Все понимают, что ты поступаешь непорядочно, но ничего поделать с этим не могут.
Никто не понял смысла этой витиеватой фразы, поэтому Феромон счел нужным пояснить:
– Например, если Эвелин скажет что-то слишком грубое, мы можем ответить ей, что она корова. В противном случае окажется виновным Билл. Эту проблему можно обойти, если вспомнить что-нибудь из прошлого. Например, сказать: «О господи, так у нас уже было тогда, когда…» После этих слов все будет тип-топ.
– Ты сам все это придумал? – спросил Гистамин.
– Да.
Но Билл воспользовался другим проверенным методом, чтобы улизнуть.
В разгар перепалки Эвелин высказала Билу совершенно справедливый упрек, на который ему нечего было возразить. Тогда он безучастно взглянул на нее, подождал вдохновения, глубоко вздохнул и прошипел:
– Как мне все это надоело…
С этими словами он встал и направился к лестнице.
– Беспроигрышный вариант, – оценил его фразу Феромон. – Теперь это выглядит так, как будто ссоры ниже его достоинства.
Билл готовился к свиданию. Стоя в ванной в чем мать родила, он оглядывал в зеркале свой солидный живот, заплывший жиром.
– Как Кейли могла на это купиться? – думали гормоны.
– Он в последнее время сильно поправился, – признал Гистамин. – По моим подсчетам, фунтов на шесть.
– Из которых два пошли на член, – прокомментировал Феромон.
– Во всяком случае, это ему не помешало бы.
– Так каковы размеры его пениса на сегодняшний день? – поинтересовался Адреналин, волновавшийся от одной мысли о грядущем вечере. – А что, если она посмотрит на него и рассмеется?
– По-моему, Билл как-то измерял его, – вспомнил Феромон. – Кажется, при эрекции его длина была около пятнадцати сантиметров.
– Это с натяжкой, – съехидничал Адреналин.
– Как бы то ни было, люди не такие, – продолжал спорить Гистамин. – Редко кто может рассмеяться, впервые увидев человека обнаженным.
– Мы можем, – признался Тестостерон.
– Будем надеяться, что женщины воспитаны лучше. Давайте постараемся думать о приятных вещах.
– Пусть почувствует себя уверенно, – поспешил предложить Серотонин. – Как там говаривал отец Билла?
– Никогда не зли парикмахера.
– Нет, а еще?
– Он говорил: «Всегда будь доволен собой и делай так, чтобы другие тоже были довольны собой», – напомнил Серотонин.
– Ну-у, – протянул Феромон, – мне больше понравилась цитата про парикмахера.
– Да, – поддержал его Тестостерон, – она более жизненная.
Пока беседа текла своим чередом, Адреналин наблюдал за Биллом, оживленно комментируя его действия:
– Смотрите-ка, как он старается – чистит зубы разрекламированной по телеку пастой. Он даже купил ту бутылочку с полосканием для рта, от которой «дыхание свежее, как после визита к врачу».
– Свежее, как если бы стоматолог отполировал вам зубы? Или свежее, как если бы доктор разодрал ваши десны в клочья, и отовсюду полилась кровь? – уточнил Тестостерон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21