Природа доставляла ему сладострастное наслаждение, от которого трепетали
его нервы, все его тело.
Он говорил Христиане:
- Знаете, мне кажется, что я словно раскрываюсь, вбираю в себя все, и
каждое впечатление пронизывает меня с такой силой, что я плачу, скриплю
зубами. Ну вот, смотрите, перед нами зеленая круча, широкий кряж, и по
нему карабкаются в гору полчища деревьев; мои глаза вбирают этот лес, он
проникает в меня, заполоняет, бежит по моим жилам, и мне даже кажется,
что я его ем, глотаю, сам становлюсь лесом.
Он говорил все это смеясь и устремлял круглые, широко открытые глаза
то на лес, то на Христиану, а она слушала, удивленная, смущенная, но по-
нимала его впечатлительной душой, и ей казалось, что этот жадный взгляд
расширенных зрачков пожирает и ее вместе с лесом.
Поль продолжал: - А если б вы знали, какие радости приносит мне обо-
няние! Вот этот воздух, которым мы с вами дышим сейчас, я пью, опьяняюсь
им и слышу все запахи, разлитые в нем, все, решительно все. Ну, вот пос-
лушайте. Вопервых, самое главное. Когда вы приехали сюда, заметили вы,
какой здесь аромат? Нежный, ни с чем не сравнимый аромат, такой тонкий,
такой легкий, что он кажется... ну, как бы это сказать... почти неве-
щественным. Он везде, везде, и никак не можешь разгадать, что же это та-
кое, уловить, откуда он исходит. А между тем никогда ни один аромат на
свете не давал мне такого наслаждения. И что ж! - это запах цветущих ви-
ноградников. Ах, я только на пятый день открыл его! Какая прелесть! И
разве не восхитительно думать, что виноград, дарящий нам вино - вино,
которым по-настоящему, как знатоки, могут наслаждаться лишь избранные,
дарит нам и нежнейшее, волнующее благоухание, различимое лишь для самых
изощренных чувственных натур. А улавливаете ли вы в этом воздухе струю
мощного запаха каштанов, приторно-сладкое благоухание акаций, аромат
горных лугов и аромат травы - она пахнет так хорошо, так хорошо, и ведь
никто этого и не замечает.
Она слушала его с изумлением - не потому, что слова его были каким-то
поразительным открытием, но они совсем не походили на то будничное, обы-
денное, что всегда говорилось вокруг нее, и потому захватывали ее, вол-
новали, вносили смятение в привычный строй ее мыслей.
А он все говорил голосом несколько глухим, но теплого тембра:
- И потом, скажите, заметили ли вы, что над дорогами, когда бывает
жарко, в воздухе есть легкий привкус ванили? Замечали, да? И знаете, что
это такое?.. Нет, я не решаюсь сказать...
Он расхохотался и вдруг, протянув руку вперед, сказал:
- Посмотрите.
По дороге тянулись вереницей возы с сеном, и каждый тащила пара ко-
ров. Медлительные, широколобые, они грузно переступали ногами, склонив
под ярмом голову с крутыми рогами, привязанными к деревянной переклади-
не, и видно было, как под кожей движутся у них мослаки. Впереди каждого
воза шел человек в сборчатой рубашке и безрукавке, в черной шляпе и пру-
том подгонял свою упряжку. Время от времени он оборачивался, но никогда
не бил корову, а только касался прутом ее плеча или лба, и она, мигая -
большими и глупыми глазами с поволокой, покорно повиновалась его жесту.
Христиана и Поль посторонились, чтобы дать им дорогу.
Бретиньи спросил:
- Вы чувствуете запах?
Она удивилась:
- Какой? Сейчас пахнет хлевом.
- Ну да, хлевом. Все эти коровы (лошадей совсем нет в здешних местах)
рассеивают по дорогам запах коровника, и в сочетании с мельчайшей пылью
он придает ветру привкус ванили.
Христиана брезгливо сказала:
- Фу!
Он возразил:
- Позвольте, я же делаю химический анализ, и только. Это отнюдь не
мешает мне утверждать, что мы с вами, сударыня, находимся в дивном угол-
ке Франции, пленяющем мягкой, успокаивающей красотой. Нигде я не видел
такой природы. Мы перенеслись в золотой век. А Лимань! Ах, эта Лимань!
Нет, не буду о ней рассказывать, я хочу показать ее вам. Вы должны ее
посмотреть!
Их догнали маркиз и Гонтран. Взяв дочь под руку, маркиз шутливо по-
вернул ее и повел обратно, к деревне, напомнив, что пора идти завтра-
кать.
Дорогой он сказал:
- Слушайте, детки, это касается вас, всех троих. Вильям совершенно
сходит с ума, когда какая-нибудь мысль засядет ему в голову, и теперь он
ни о чем думать не может, кроме своего будущего курорта. Он бредит им и
для своих целей вознамерился пленить семейство Ориолей. Он хочет, чтобы
Христиана познакомилась с девочками и посмотрела, приемлемы ли они в хо-
рошем обществе. Но знакомство должно состояться так, чтобы отец и не по-
дозревал о наших хитростях. И вот меня осенила идея: устроим благотвори-
тельный праздник. Ты, милочка, навестишь здешнего священника, и вы с ним
выберете двух его прихожанок, которые будут собирать вместе с тобой по-
жертвования во время церковной службы. Конечно, ты сумеешь подсказать
ему, кого следует выбрать, и он их пригласит якобы по своему почину... А
на вас, молодые люди, возлагается обязанность устроить в казино лотерею
при содействии господина Петрюса Мартеля, его труппы и его оркестра. Ес-
ли девицы Ориоль милы и благовоспитанны, - говорят, их хорошо вышколили
в монастырском пансионе, - Христиана, несомненно, покорит их.


V

Целую неделю Христиана с увлечением занималась приготовлениями к
празднику. Священник действительно нашел, что из всех его прихожанок
только сестры Ориоль достойны чести собирать пожертвования вместе с до-
черью маркиза де Равенеля, и, обрадовавшись возможности сыграть роль,
стал хлопотать, все уладил, все устроил и пригласил обеих девушек, как
будто ему первому пришла эта мысль.
Весь приход был взбудоражен; даже угрюмые обитатели курорта отвлек-
лись от разговоров о своих болезнях и обменивались за табльдотом различ-
ными соображениями по поводу возможной суммы сборов с двух празднеств,
церковного и мирского.
День начался удачно. Стояла прекрасная летняя погода, жаркая и ясная;
солнце заливало равнину, а в тени под деревьями веяло прохладой.
Церковная служба была назначена в девять часов утра, краткая, но с
органом. Христиана, придя до начала обедни, чтобы взглянуть, как убрана
церковь цветочными гирляндами, заказанными в Руайя и в Клермон-Ферране,
услышала шаги за своей спиной, - вслед за ней явился аббат Литр с сест-
рами Ориоль; аббат представил их Христиане, и она тотчас пригласила обе-
их девушек к завтраку. Они, краснея, с почтительными реверансами, приня-
ли приглашение.
Начали собираться верующие.
Христиана и сестры Ориоль заняли почетные места, - на стульях, пос-
тавленных для них на краю клироса, а напротив них сели три принарядив-
шихся молодых человека: сын мэра, сын его помощника и сын муниципального
советника, - их избрали для сопровождения сборщиц, чтобы польстить мест-
ным властям.
Все сошло очень хорошо.
Служба кончилась быстро. Сбор дал сто десять франков, к этому присое-
динили пятьсот франков, пожертвованных Андерматом, пятьдесят - маркизом
де Равенелем, сто франков от Поля Бретиньи, и в итоге получилось семьсот
шестьдесят франков - сумма небывалая в анвальском приходе.
После обедни сестер Ориоль повели завтракать в отель.
Обе казались несколько смущенными, но держали себя очень мило, и, хо-
тя почти не принимали участия в разговоре, видно было, что это не ро-
бость, а скорее скромность. Они завтракали за табльдотом и понравились
всем мужчинам, всем без исключения.
Старшая была степеннее, младшая - живее; старшая - благовоспитаннее в
обыденном смысле этого слова, младшая - милее, приветливее; и вместе с
тем они были похожи друг на друга, как могут только быть похожи сестры.
После завтрака все отправились в казино, где в два часа был назначен
розыгрыш лотереи.
Парк уже заполнила пестрая толпа крестьян и больных, и он напоминал
ярмарку.
В китайской беседке музыканты играли сельскую симфонию - произведение
самого Сен-Ландри. Поль, который шел с Христианой, вдруг остановился.
- Ого! - воскликнул он. - Недурно! Право, недурно! Маэстро Сен-Ланд-
ри, несомненно, талантлив. Если б это играл настоящий оркестр, впечатле-
ние было бы большое. - И он спросил Христиану: - Вы любите музыку?
- Очень.
- А меня она мучает. Когда я слушаю любимую вещь, то первые же звуки
как будто срывают с меня кожу, вся она тает, растворяется, словно и нет
ее на моем теле; все мои мышцы, все нервы обнажены и беззащитны перед
натиском музыки. Право же, оркестр играет на моих обнаженных нервах, и
они вздрагивают, трепещут, отзываясь на каждую ноту. Я воспринимаю музы-
ку не только слухом, я ощущаю ее всем телом, и оно вибрирует с ног до
головы. Музыка!.. Сколько она дает мне наслаждения, вернее - счастья!..
Ничто с ним не может сравниться.
Христиана улыбнулась.
- Какие у вас бурные чувства!
- Ах, боже мой, да стоит ли жить, если нет этих бурных чувств! Не за-
видую тем людям, у которых сердце обросло кожей бегемота или покрыто щи-
том черепахи. Счастлив только тот, у кого ощущения так остры, что причи-
няют боль, кто воспринимает их как потрясения и наслаждается ими, как
изысканным лакомством. Ведь надо осознавать все переживания, и радостные
и горькие, наполнять ими душу до краев и, упиваясь ими, испытывать самое
острое блаженство или самые мучительные страдания.
Она подняла на него глаза, удивленная его речами, как и всем, что
слышала от него за неделю их знакомства.
И правда, этот новый друг, - он сразу же стал ее другом, несмотря на
первое неприятное впечатление, - уже целую неделю непрестанно смущал по-
кой ее души, поднимая в ней волнение, как будто бросал камни в чистое,
прозрачное озеро. И немало больших камней он кидал в эту мирную глубину.
Отец Христианы, как это свойственно отцам, все еще смотрел, на нее
как на маленькую девочку, с которой незачем говорить о серьезных вещах;
брат умел ее посмешить, но не способен был натолкнуть на какие-то раз-
мышления; мужу даже и в голову не приходило, что с женой можно разгова-
ривать о чем-либо, выходящем за пределы житейских интересов совместной
жизни, и до сих пор Христиана жила в какой-то безмятежной сладкой дремо-
те.
И вот пришел человек, который ударами мысли, подобными ударам топора,
пробил стену, замыкавшую ее узкий кругозор. Да еще человек этот принад-
лежал к тому типу мужчин, которые нравятся женщинам, всем женщинам, са-
мим своим складом, силой и остротой переживаний. Он умел говорить с жен-
щинами, все передать, все заставить понять. Богато одаренный, но неспо-
собный к длительным усилиям, всегда одержимый страстной любовью или не-
навистью, обо всем говоривший с неподдельной искренностью и яростной
убежденностью переменчивой и восторженной натуры, он в избытке обладал
женскими чертами - впечатлительностью, обаянием, душевной гибкостью, со-
четавшимися с более широким, деятельным и проницательным мужским умом.
К ним быстрым шагом подошел Гонтран.
- Обернитесь, - сказал он. - Взгляните на любопытную супружескую па-
ру.
Они обернулись и увидели доктора Онора под руку с толстой старой жен-
щиной в голубом платье и в шляпке, похожей на клумбу из ботанического
сада, - столько на ней было насажено разнообразнейших цветов и растений.
Христиана удивленно спросила:
- Неужели это его жена? Да ведь она старше его лет на пятнадцать?
- Угадала, ей шестьдесят пять лет. Бывшая повивальная бабка. Подцепи-
ла себе доктора в мужья на каких-нибудь родах. Впрочем, их супружеская
жизнь проходит в постоянных стычках.
Услышав громкие возгласы и гул толпы, они повернули обратно, к кази-
но. Перед входом на больших столах были разложены выигрыши лотереи, а
Петрюс Мартель при содействии мадемуазель Одлен из Одеона, миниатюрной
темноволосой особы, вытаскивал и громогласно объявлял номера, потешая
при этом столпившуюся публику балаганными шутками. Подошел маркиз вместе
с Андерматом и сестрами Ориоль.
- Ну, как? - спросил он. - Останемся или уйдем? Уж очень тут шумно.
Решили прогуляться в горы по дороге в Ла-Рош-Прадьер.
На дорогу поднялись гуськом, через виноградники, по узкой тропинке.
Впереди всех быстрым, упругим шагом шла Христиана. С первых же дней при-
езда в Анваль она чувствовала, что живет как-то по-новому: самые обычные
удовольствия приобрели неожиданную яркость, и никогда еще она не испыты-
вала такой радости жизни. Быть может, причина была в том, что от ванн ее
здоровье укрепилось, организм избавился от недомоганий, которые всегда
угнетают человека и вызывают как будто беспричинное уныние; теперь она
свободнее могла воспринимать впечатления и наслаждаться природой. А мо-
жет быть, она была так радостно возбуждена просто оттого, что теперь ря-
дом с нею постоянно был загадочный для нее человек, открывавший ей в
своих пылких речах столько нового.
Она шла, вдыхая воздух полной грудью, и вспоминала, что он говорил ей
об ароматах, которые несет с собою ветер. "А ведь правда, - думала она,
- он научил меня различать их в воздухе". Теперь она и сама различала
все эти ароматы, особенно благоухание цветущих виноградников, такое лег-
кое, тонкое, ускользающее.
Наконец все выбрались на дорогу и пошли по ней парами. Андермат и Лу-
иза, старшая из сестер Ориоль, ушли вперед, беседуя о доходности
овернских земель. Юная овернка, истая дочь своего отца, унаследовавшая
его практичность, знала до мелочей, как ведется в Оверне сельское хо-
зяйство; она рассказывала о нем ровным, спокойным голоском, серьезно и
скромно, с интонациями благовоспитанной барышни, усвоенными в пансионе.
Андермат слушал, поглядывал на нее сбоку и находил очаровательной эту
девицу, такую молоденькую и такую положительную, уже прекрасно знакомую
с деловой стороной жизни. Иногда он выражал некоторое удивление:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35