Поняв, что может их достать, она заулыбалась еще шире.
– С чего это ты так сияешь? – не выдержала Энни.
– Да так. – Хелен пожала плечами!
– Тогда перестань улыбаться как идиотка.
– Прости, не могу.
Когда Лора ушла на обед, Хелен заперлась в ее кабинете и позвонила Рейчел, чтобы сообщить новости. Рейчел, которая была ближайшей подругой и доверенным лицом, Хелен последние десять лет и которая бесчисленное число, раз слушала ее жалобы на разбитую жизнь, целых полминуты радовалась за нее, но потом перешла к более важной для себя теме – кого позвать на свадьбу и что надеть. Хелен пыталась поддерживать разговор, но ее сверх всякой меры раздражал эгоизм подруги. Как она может быть такой себялюбивой? В свое время они поместили в список «Женщины, которых мы ненавидим» не только тех, кто уводит чужих мужей (сейчас в эту категорию попадала сама Хелен), и женщин, которые щеголяют аристократическим выговором, но и женщин, которым любовники ближе подруг, и женщин, которые изводят своих собеседников бесконечными рассказами о свадьбах и/или детях. Вот как на самом деле выглядел полный список:
Женщины, которые уводят чужих мужей (Хелен);
Женщины, которым любовники ближе подруг (Рейчел);
Женщины, которые изводят собеседников бесконечными рассказами о своей свадьбе и/или детях (Рейчел);
Женщины, которые щеголяют аристократическим выговором;
Толстухи, которые уверяют, что едят как птички;
Женщины, которые все время выставляют напоказ грудь (сюда относятся и те, кто вместо сисек выставляет напоказ известных поклонников);
Грудастые худышки (они включили данную разновидность в список исключительно из зависти; в самом деле, такие счастливицы встречаются довольно редко. Мало кто может до двадцати пяти лет похвастаться и пышным бюстом, и одновременно стройностью – до двадцати пяти, потому что Рейчел и Хелен были убеждены: все женщины, одаренные от природы, к двадцати шести годам обрастают жирком);
Толстухи, которые гордятся пышным бюстом (как видно, тема бюста могла растянуться на весь список, как и тема толщины, но Рейчел и Хелен решили умерить пыл);
Женщины, которые любят певицу Дайду;
Женщины, которые любят Бриджит Джонс;
Женщины, которые похожи на Бриджит Джонс (Софи);
Женщины, которые рассуждают о том, как они любят туфли (включая и тех, которые считают, что жизнь похожа на сериал «Секс в большом городе»);
Женщины, которые помешаны на шоколаде;
Женщины, которые интересуются гороскопами;
Дженнифер (никто из них уже не помнил, кто такая Дженнифер, но они решили оставить ее, потому что у них, должно быть, были веские причины когда-то внести ее в список);
Ходячие скелеты, которые переживают из-за того, что «потолстели до сорок второго размера»;
Плаксы (сейчас к ним, наверное, можно причислить и Хелен – а, все равно!);
Женщины, которые говорят «умник», или «класс», или «отстой» (в общем, какие там сегодня самые расхожие словечки?);
Женщины с тоненькими, как у девочек, голосками;
Женщины, которые говорят, что они сошли с ума (исключая тех, по которым действительно психушка плачет);
Те, кто называют себя или других «чудными мамочками»;
Противные молодые девчонки;
Женщины, которые называют свои месячные «женскими праздниками»;
Женщины, которые достают всех разговорами об экстракорпоральном оплодотворении;
Клуши-наседки;
Женщины, которые ходили к психоаналитику;
Женщины, которые нарываются на комплименты («Я сегодня такая толстая» – и пауза, чтобы дать вам время сказать: «Нет! Ты стройная»);
Женщины, которые называют своих бойфрендов «приятелями»;
Лора (недавно Хелен ее вычеркнула);
Женщины, которые носят подтяжки. Или корсеты – в общем, то, что, по мнению журналов для мужчин, повышает уровень их сексуальной притягательности;
Женщины, которые очень хотят выглядеть… (см. выше);
Женщины, которые носят в волосах цветы, любят шали и пашмины, черный лифчик под белой майкой и туфли-лодочки;
Мамаши, которые работают на полставки и думают, будто всем интересны их проблемы («Пожалуйста, подмени меня на той неделе – детский сад Сэма закрывается на ремонт»);
Женщины, которые публично кормят младенцев грудью;
Женщины, которые продолжают грудное вскармливание, когда их дети уже умеют говорить.
Значит, Хелен подпадала под одну из категорий. Зато Рейчел виновна уже в двух смертных грехах – возможно, вскоре к ним добавится еще парочка.
Хелен свернула разговор, пообещав в ближайшие выходные поездить вместе с подругой и посмотреть места, где можно было бы устроить свадьбу. Она хотела, было пригласить Рейчел выпить как-нибудь на неделе, но передумала – та наверняка откажется или притащит с собой Нила. Против Нила как такового Хелен ничего не имела, он славный малый. Просто… Хелен понимала, что не сможет говорить с Рейчел о Мэтью, потому что Нил то и дело будет вставлять, что Мэтью, дескать, «отличный парень», и спрашивать, когда они снова соберутся вчетвером. При иных обстоятельствах она обязательно посоветовалась бы с Софи. Но Софи считает ее опытной журналисткой. Поэтому она не станет делиться с ней радостным известием. Тем не менее она хотела услышать детали вчерашнего вечера, так что все равно ей позвонила, напомнив себе, что нельзя болтать о себе, чтобы не наговорить лишнего.
– Честно говоря, – сказала Софи, когда Хелен надавила на нее, – все прошло отлично. Девочки рады, мы нормально общались, никаких ссор. Знаешь, ты была права. Я чувствовала, что контролирую ситуацию – правда, после того, как убрала свое художество, – и вот что мне показалось. Как бы ни был он там счастлив со своей сучкой, он явно рад был прийти к нам. Он соскучился. Во всяком случае, я на это надеюсь.
– Продолжай в том же духе, – посоветовала Хелен, которая неожиданно ощутила приступ острой ревности. Почему? Она радоваться должна… и рада… но не слишком-то приятно для самолюбия узнавать, что Мэтью может так легко вернуться к прежней жизни. – Заставь его помучиться.
– Я так и сделаю. Между прочим, спасибо за советы, – сказала Софи. – Они мне очень помогли.
Хелен решила уйти с работы пораньше. Выходя, она слышала, как Джейми зачитывал всем служащим последнее электронное послание Алана (речь в нем шла о недавнем вечере в отеле). Дома оказалось, что Мэтью обошел ее на повороте и успел украсить комнату, так что она стала похожа на бордель под Рождество. На лампу были наброшены цветные кашне – она была уверена, что чувствует запах паленой шерсти. На книжных полках кое-как стояли горящие свечи. Стол был накрыт на двоих; посередине, в ведерке со льдом, охлаждалась бутылка шампанского. Хелен посмотрела на часы – всего половина шестого. Она слышала, как Мэтью напевает что-то себе под нос в душе. Чтобы не портить ему удовольствия, она не стала снимать пальто. Очевидно, квартира в любую минуту могла загореться – Мэтью не подумал не только о том, как опасно набрасывать материю на электролампочки, но и забыл о том, что любопытный кот легко доберется до горящих свечей. Она повернулась и снова вышла в парадную дверь. Затем вернулась, схватила Нормана и, несмотря на протесты, заперла его в кухне.
Она вышла из квартиры во второй раз и двинулась по ступенькам на улицу, пытаясь решить, на что убить час времени. Она испытала искушение отправиться в кино и вернуться через час, изображая невинность и притворяясь, что она подавлена тем, что пропустила то, что он задумал. О боже, романтический ужин на двоих – это уж слишком. Очень мило с его стороны, но все, чего она хочет, – сесть и расслабиться перед телевизором. О чем они будут разговаривать? У них почти не осталось общих тем для разговора. Работа? О работе не проговоришь четыре часа или даже больше. А потом он, чего доброго, расчувствуется и попытается затащить ее в постель. Они добрых несколько недель умудрялись обходиться без секса, что ее вполне устраивало. Ее затошнило при мысли, что он начнет ее лапать – хотя когда-то ей это нравилось. Дело не в том, что он ей противен, и не потому, что плохой любовник. Дело в другом. Просто он – Мэтью.
Она шла в толпе людей, выходящих из метро и спешащих домой; минут десять глазела на витрины, посидела у кафе «Жареная курочка по-кентуккийски», дрожа в слишком легком пальто. В половине седьмого она устало двинулась обратно домой, репетируя предстоящее представление. Когда она вошла, Мэтью слонялся в коридоре, словно нервничающая хозяйка вечера, и вид у него был такой ждущий и такой восторженный, что поощрить его оказалось нетрудно.
– Что такое? – спросила она с наигранным удивлением. – Что происходит?
Мэтью широким жестом указал на гостиную:
– Та-та-та-там!
Хелен вошла. Свечи уже догорели; один шарф лежал на стуле; посередине его было прожжено большое черное пятно. Еще сильнее пахло паленым, смешиваясь с восхитительным ароматом карри.
– Мэтью, что это?
– Торжественный ужин, – гордо сказал он. – В честь твоей новой работы.
– Ты сам готовил?
– Нет, заказал в ресторане.
– Как все красиво! Спасибо тебе большое. Какой он все-таки милый – столько всего для нее сделал. Три или четыре месяца назад она была бы безумно счастлива, она бы замучила Рейчел до смерти, в сотый раз пересказывая одно и то же во всех подробностях. А сейчас ей с трудом удавалось изображать благодарность.
– Выпей шампанского.
Мэтью вынул из ведерка бутылку – лед уже растаял, и шампанское стояло в воде – и налил ей бокал. Она выпила его в два глотка и протянула бокал за второй порцией.
Через два часа они, наконец, поужинали, и Хелен стала соображать, какое зло будет меньшим из двух – сказать, что она устала и хочет спать, несмотря на то, что Мэтью ждет награды за свои труды, или пересиливать себя и бодрствовать до тех пор, пока он сам не заснет, – и выдержать еще часа три высокопарных разговоров. Сказать честно, они умудрились провести время достаточно приятно, сплетничая о работе и размышляя о будущей карьере Хелен, но она с трудом придумывала следующую тему для беседы. Может быть, она снова должна завести разговор о Софи и воплотить в жизнь еще немного своих планов?
– Кстати, – вдруг услышала она, – у меня новости от Лео.
Сердце у Хелен ушло в пятки; ее замутило.
– В пятницу он хочет познакомиться с тобой.
– Он… что? – Она не была уверена, что расслышала верно.
– Он пригласил нас на открытие своего ресторана. Я сказал ему, что хотел бы привести тебя, и он сказал, что с радостью познакомится с тобой. Наверное, Софи тоже придет, но это нормально, разве не так? Я хочу сказать… по-моему, все успокоились, ведут себя как взрослые люди, так что, наверное, ничего страшного, если она тебя увидит.
Хелен овладела паника.
– Нет.
– Что – нет?
– Прошло еще так мало времени… Я не могу. Я еще не могу с ними знакомиться.
– Не глупи. Конечно, можешь.
– Нет, Мэтью, не могу. – Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
– Вот что я тебе скажу. Я выясню, в какое время появится Софи. Мы придем позже. Не знаю, что ты вообразила, но она не станет выдирать тебе волосы – она не такая.
– Нет, я вообще не могу пойти. Я не могу встретиться с Лео. Не сейчас. – Слезы ручьем лились по щекам Хелен. Настоящая пытка! – И вообще я не смогу, – заявила она. – В пятницу я занята.
– Чем же?
– Я обещала Рейчел.
– Ты ведь увидишься с ней завтра. – Мэтью, конечно, не имел представления о том, что Хелен на самом деле планировала провести вечер вторника с его бывшей женой.
– Она выходит замуж, Мэтью, – сказала Хелен так, как будто бы это все объясняло. Увидев его непонимающий взгляд, она продолжила: – Я помогаю ей все устроить. Я – подружка невесты… не знаю, как это называется. В общем, я обещала.
– Так откажись! Лео мой сын, Хелен. Ты знаешь, у нас с ним все складывалось непросто. Это чудо, что он вообще пригласил меня! И что мне теперь прикажешь делать? Объявить, что у нас другие планы?
– Нет, ты иди. Только без меня. Мне очень жаль.
– Хелен, я не могу сказать Лео, что ты отказываешься с ним познакомиться.
– Не будь таким напыщенным, мать твою! Лео нисколько не хочется со мной познакомиться. Он проявил элементарную вежливость, что делает ему честь, но я еще не готова. Понятно? Все, точка. Скажи, что у меня другие планы.
– Ты ведешь себя просто смешно. Ты идешь со мной, и точка.
– Нет, не иду.
– Хелен, не глупи. Твои сотрудницы рассказали мне, что ты специально уходишь, когда приходит Лео. Я все понимаю – ты боялась, что выйдет скандал. Но теперь, поверь мне, он сам хочет с тобой познакомиться, он действительно ищет способ встретиться с тобой. Так почему ты отказываешься? Признавайся, в чем дело?
– Ни в чем. Я просто не готова. Я никуда не пойду, а заставить меня ты не можешь. Ты мне не отец, Мэтью. Ты не можешь заставить меня поступить по-своему. Я не иду, с этим кончено.
– Ты ведешь себя как девчонка.
– Нет, я веду себя как тридцатидевятилетняя женщина, которая может сама принимать решения, а вот ты ведешь себя как старик, который думает, что все должны делать то, что он скажет. А знаешь, почему? Потому что я и есть тридцатидевятилетняя женщина, а ты – старик.
Мэтью встал из-за стола:
– Я иду спать.
– Сейчас всего без десяти девять.
– Я все равно отправляюсь в постель.
– Отлично, я буду спать здесь.
– Ради бога.
Дверь спальни с шумом захлопнулась за ним.
– Ничтожество, – прокричала Хелен ему в спину, желая оставить за собой последнее слово.
Через пять минут голова Мэтью высунулась из-за двери.
– Тебе наплевать на наши с тобой отношения! – рявкнул он на нее.
– Давай, давай, скажи, что ты бросил все ради меня. Разве я тебя об этом просила?
– Да, просила! – Он повысил голос до крика. – Да, черт побери, ты просила!!!
Он снова скрылся в спальне.
– Да пошел ты! – прокричала ему вслед Хелен. Пять минут спустя он вернулся.
– Один вечер. Только один чертов вечер, чтобы помочь мне поддержать своего сына. Неужели я прошу слишком много?
– Да. Мне очень жаль, но это так, – сказала Хелен, укладываясь на диван и натягивая одеяло на голову.
Глава 26
Хелен сидела в «Музейной таверне» напротив Британского музея, как робот, помешивая соломинкой «Кровавую Мэри».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42