https://wodolei.ru/catalog/installation/dlya-rakoviny/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Тонкий, с едва заметной горбинкой нос чемто привлек внимание Сергея. Он вгляделся попристальней и злорадно хмыкнул в душе. Шрам!
Едва различимый, точно паутинка, шрам.
"Ага, голубчик! - решил Сергей. - Носик-то наверняка подкачал. Пришлось доводить до нужных пропорций. Искусный косметолог поработал.
Значит, портрет свой ты сам себе рисовал. В глазки, может, белладонну капаешь, а интересную бледность заделать - раз плюнуть. Но неплохо...
неплохо... Имидж что надо".
Придя к такому заключению, Сергей поостыл, и внешность Саяниди стала его меньше раздражать. Впрочем, больше раздражал один невыясненный вопрос, и Сергей тотчас не преминул его задать.
- Конечно, очень рад знакомству, - подчеркнуто галантно отвесил поклон Сергей - Но хотелось бы знать, почему уважаемый Иван, э-э...
- Павлович, - подсказал Саяниди.
- Почему Иван Павлович не явился на назначенную, как я понимаю, им же встречу?
Саяниди и Фитцжералъд переглянулись и вдруг рассмеялись одновременно. Сергей зло поджал губы и тоном записного дуэлянта осведомился:
- Вы находите мой вопрос забавным? Что ж, господа, объяснитесь - и я, может быть, посмеюсь вместе с вами.
- Видишь ли, - дружески обнял за плечи Сергея Фитцжеральд. - Он и не собирался на эту встречу.
Сергей резким движением стряхнул руку Эдуарда и прищурился:
- Ну-ну... продолжай.
- Ты только не обижайся и постарайся понять, - вздохнул Фитцжеральд, у Ивана свои методы оценки человека. Это был просто психологический тест. Вам теперь предстоит работать вместе, вот Ваня и хотел посмотреть: как ты себя поведешь в экстремальной ситуации. Ну... такой у него подход. Я и сам не всегда его одобряю, но, поверь, тебе ровным счетом ничего не угрожало.
- Ничего не угрожало!? - почти проорал Сергей. - Так это вы знали, а я?
- Но иначе тест терял весь свой смысл, - быстро перебил его Фитцжеральд.
- Да? Ну так вот что я вам скажу откровенно - оба вы обыкновенные американские мудаки, русский так не поступит.
- Ну это, знаешь... слишком, - оскорбился Фитцжеральд - Хорошо, - вдруг впервые вмешался в разговор Саяниди. - Давай тогда по-русски выпьем водки и все забудем. Идет?
Сергей с сожалением покосился на него и безнадежно махнул рукой:
- Даже этого вы, придурки, не догоняете. Ты сначала налей, да повтори, да прощения попроси - глядишь и помиримся.
- Вот такой разговор мне больше по душе, - потер ладошки Фитцжеральд. Я мигом...
8
В своем стремлении скрупулезно следовать русским традициям Эдуард, пожалуй, переусердствовал. Стол, который он "мигом" организовал, давно уже был накрыт в столовой, но еще раньше, лет эдак на семьдесят, он уже перестал отражать русский быт. Из атрибутов нынешнего русского застолья на нем присутствовали разве что соленые грибочки да квашеная капуста. Все остальное - и стерляжья уха, и осетровый балык, и расстегайчики, и икорка семи сортов - давно уже отошло в область преданий. И уж конечно, водка английского производства мало напоминала тот химический суррогат, который привык видеть Сергей на столах в родном Отечестве. Впрочем, за год он уже и сам забыл убогие прелести нынешней русской кухни с ее обязательным винегретом, салатом "оливье" да вареной картошкой.
После "пятой" и соответствующей закуски Фитцжеральд аккуратно промокнул салфеткой губы, откинулся на спинку кресла и блаженно отметил:
- Теперь можно и о деле поговорить.
- Валяй, - великодушно разрешил Сергей.
- Ты пойми, дурашка, - растроганно прижал руку к сердцу Эдуард. Сегодня у тебя знаменательный день.
- Это я и сам догадался.
- Да... А почему? А... а потому, что когда я говорю "мы" - я подразумеваю себя, Саяниди и еще одного человечка. С ним тебя знакомить еще не время, но мы с Ваней и есть ядро того, что мы называем "русской мафией" здесь, в Калифорнии.
Так я говорю, Иван?
Саяниди, который немного пил, мало ел и почти ничего не говорил, только кивнул в знак согласия.
- Вот, - продолжал Фитцжеральд. - А сегодня ты познакомился с Ванькой. Значит, поднялся еще на одну степень доверия. Но это еще не все.
С сегодняшнего дня вы будете брать в работу самого Манзини. Ого! Раньше мы и мечтать о таком боялись. Что Лич против Манзини? Тьфу, "шестерка". А Манзини - фигура! Но и его прищучим. А как?
- А вправду: как? - вяло заинтересовался Сергей.
- О! Тут нам поможет Фил Картрайт.
- Кто такой Картрайт? - наморщил лоб Сергей, но так и не припомнил.
- Погоди, Эдуард, - неожиданно подал голос Саяниди. - Это разговор серьезный, а ты, помоему, выпал из формы. Поди-ка лучше свари нам кофе, а мы перейдем в твой кабинет и побеседуем.
Странно, но на такое предложение Фитцжеральд вовсе не обиделся и покорно поплелся готовить кофе.
В кабинете Фитцжеральда Саяниди занял хозяйское место - за необозримым письменным столом красного дерева. Сергей не без удобства обосновался на кушетке в углу.
- Ну вот, теперь о деле, - подчеркнуто строго начал Саяниди, - Фил Картрайт, это компаньон, друг и... хм... любовница Манзини. Если Манзини король, то Картрайт, безусловно, премьер-министр. И подступиться к нему было бы так же трудно, как и к царственному старикашке, но...
У каждого человека есть свой пунктик...
"Черт их знает - где они раскапывают все эти сведения", - только и оставалось удивляться Сергею, и как всегда, сведения эти бы|ги точными, краткими и выверенными.
Фил Картрайт, несомненно, крупная и неодиозная фигура в окружении Манзини.
С самим Манзини все ясно. Глава одного из сильнейших "семейств" американской "Козы Ностры", дон Джакомо прошел типичный путь от рядового мафиози до великого "кэмпо" - "крестного отца" всей итальянской диаспоры Юга США.
В меру религиозный, хотя и не чуждый обычного католического лицемерия, в меру жадный, если потеря части капитала не грозила одновременно потерей даже малой толики власти, и в меру распущенный. Безусловно, смелый и решительный исполнитель, хитрый и расчетливый дипломат и, наконец, всевидящий и всезнающий руководитель. Таков был Джакомо Манзини. Работа, верней деятельность, и жизнь были для него увязаны в единое целое. Джакомо не мыслил жизни вне мафии, и потому жизнь его, как и цель этой жизни, была ясна и проста.
Но Фил Картрайт...
Этот жил в двух измерениях. Измерение первое - все, что связано с мафией и бизнесом. В этом измерении Фил мало отличался от Манзини.
Но существовало второе измерение - сугубо личное. И в этом измерении изнеженный эстет, филантроп и психопат Картрайт так же мало походил на Фила-мафиози, как балерина на шахтера.
Тонкая, мятущаяся душа Картрайта во втором измерении постоянно блуждала в поисках божественного откровения и наконец нашла его в дзэнбуддизме. Хотя не последнюю роль в таком выборе сыграла и конъюнктура действующего духовного рынка. Дзэн-буддизм в последние годы высоко котировался на этом рынке, и, конечно же, душа Фила Картрайта не могла не угодить в мощную струю новомодного течения.
Была ли вера его искренней? В этом Саяниди сомневался, ибо сколько черта ни ряди в ризы, а так он чертом и останется. Впрочем, Картрайт уже четыре года строго выполнял все требования культа. Он аккуратно посещал ритуальные сборища, прошел уже три ступени очищения и свято следовал наставлениям своего гуру.
Гуру этот, как следовало из характеристики Саяниди, - типичный пройдоха, недоучившийся студент-ориенталист и вообще ничтожная личность. Но, как ни странно, эта "ничтожная личность" бесспорно и сильно влияла на психику Картрайта. Особенно это влияние усилилось в последний год.
Естественно, Манзини знал об этом увлечении своего ближайшего помощника. И гуру, и дюжина постоянных адептов были внимательно, как только может мафия, проверены. Но ни за кем не обнаружилось ничего, со специфической точки зрения Манзини, предосудительного. В мирном дзэнбуддизме, конечно же, имелся громадный недостаток - слабая совместимость его с церковью святого Петра, но такой уж чрезмерной нетерпимостью дон Манзини не отличался - в делах религиозных, конечно. Строго преследовалась только измена интересам "семьи".
"Господь с ним, пусть мальчик развлекается, раз делу это не вредит", решил Манзини, слежка стала не постоянной, а так, от случая к случаю.
А еще Фил Картрайт был страстным и заядлым коллекционером. Тяга к антиквариату появилась у Фила давно, задолго до увлечения буддизмом. Финансовые же возможности Картрайта позволяли развить подобную страсть, и к сорока годам он собрал уникальную и не поддающуюся никакой оценке коллекцию. Увлечение же дзэнбуддизмом направило собирательскую энергию Фила в новое русло. Теперь его интересовали исключительно предметы, связанные с культом Будды. Впрочем, не чурался он и изделий близкой к буддизму, но более древней и загадочной индуистской культуры.
Исходя из этих странностей и причуд Картрайта, Саяниди и разработал хитроумный и изящный план "психологической агрессии". В первую часть этого плана входила соответствующая обработка гуру Картрайта с последующей его заменой самим Саяниди. И на этом этапе профессор-востоковед Саяниди не предвидел особых трудностей и не сомневался в успехе.
Параллельно с этим следовало укрепить веру Картрайта и сделать из него послушную игрушку в чужих руках, эдакого зомби от дзэн-буддизма. Заставить его прямо предать "семью", конечно, Саяниди не надеялся, но он был уверен, что сможет выкачать кой-какую информацию.
И это представлялось сложной задачей: требовалась информация о недоступном доне Джакомо, проникновение в самые строго охраняемые тайны. Для верного члена "семьи" и близкого к кэмпо человека это весьма и весьма близко подходило к предательству, а заставить пойти на предательство Фила, даже с помраченным рассудком, шансов было немного. Требовалось тонко войти в доверие и выдерживать баланс в расспросах так, чтобы Картрайт не насторожился. Впрочем, здесь у Саяниди имелись обоснованные соображения. Прежде всего он намеревался провести Картрайта через "четвертую ступень очищения".
Ступень эта подразумевала испытание страхом.
Сергей сразу засомневался, каким это образом на беднягу Фила можно нагнать столько страху, чтобы он забыл, кем является в реальной жизни.
Саяниди сомнения Сергея ничуть не смутили.
Как оказалось, он собирался прибегнуть к древнему, но чрезвычайно эффектному трюку браминов.
Трюк этот давно забыт, и вообще знали его лишь немногие избранные.
Архитектура древних храмов браминов, их акустические свойства в сочетании с использованием хитроумных музыкальных инструментов позволяли достигать потрясающего эффекта. Основой его являлись сверхнизкие частоты, именно их и умудрялись извлекать брамины из своих таинственных инструментов. Как объяснил всезнайка Саяниди, инфразвук, генерируемый на частоте семи герц, вызывает у человека, находящегося рядом с источником звука, чувство животного, непреодолимого страха. Это чувство столь тягостно, что при длительном времени воздействия приводит к развитию острого психоза. Как оказалось, Саяниди сам испытал в одном из полузаброшенных древних храмов подобное воздействие и сумел докопаться до первопричины.
Но тогда, в храме, он вместе с немногими прихожанами дошел до предела возбуждения. А затем музыка прервалась, и наступил ни с чем не сравнимый экстаз. Непередаваемое ощущение умиротворения и покоя... И вот теперь Саяниди намеревался подвергнуть такому же, только более длительному воздействию Картрайта.
Сергей тотчас иронично осведомился, как он собирается поступить: транспортировать ли Фила в Индию, либо перевезти храм с браминами в Америку? Оказалось, что при наличии такого умельца, как двоюродный брат Фитцжеральда Люк Тенесси, ничего подобного не потребуется.
Люк мог воссоздать храм с инструментами и инфразвуковой эффект в коробочке три на три дюйма, верней, уже создал. А подсунуть изделие Картрайту должен был уже Саяниди.
Короче говоря, весь план был уже разработан в деталях, неясным в нем осталась только роль самого Сергея. А оказалась она простой и, если честно, не столь уж значительной - Сергей и его группа должны страховать Саяниди и работать у него, как говорится, "на подхвате". Ну и еще коекакие мелочи...
Обсуждение этих "мелочей" закончилось уже далеко за полночь. К тому времени Фитцжеральд окончательно захмелел и лишь хлопал устало глазами. А Сергей ни усталости, ни хмеля не чувствовал. Игра начинала ему нравиться.
9
Фил Картрайт потянул за шнурок бра, упал в кресло и, с наслаждением вытянув ноги, подремал минут десять. Потом вздрогнул, проснулся, сладко зевнул и почему-то на цыпочках прокрался в угол.
Здесь на двух старинных книжных полках тускло отсвечивали переплетами древние фолианты.
Картрайт любил на сон грядущий полистать "Комментарии Цезаря" или "Записки Наполеона Бонапарта". Еще ему нравился Лукреций Кар.
Любимые книги Фил держал в спальне - под рукой.
Но сейчас книги Фила не интересовали. Он открыл дверцу верхней полки и нажал на корешок крайнего справа тома. Вся полка плавно и беззвучно сдвинулась в сторону, обнажив бронзовую заслонку с цифровым замком.
Картрайт набрал код, повернув крохотные колесики, достал из жилетного кармана маленький серебряный ключик, вставил его в ажурную прорезь и дважды повернул.
Заслонка скользнула вниз, и за ней открылась ниша, подсвеченная изнутри ровным голубым сиянием. Здесь, в этом потайном сейфе, покоились избранные сокровища Картрайта, его слабость и гордость.
Картрайт прятал их не от воров. Никакой вор безнаказанно не проник бы и за ограду его дома.
Картрайт прятал их от кощунственных и завистливых людских глаз.
Изящные золотые статуэтки: Будда, Шива...
Вот он - шестирукий и головастый, обвешанный черепами, удавками, ножами, огнедышащий и грозный. Пляшет себе на слоноголовом Генеше - мудром и добром боге. Топчет его босыми ногами.
Так и сам Картрайт ездил на доверчивых и беззлобных. Пусть не родятся дураками. Шиву Картрайт почитал особо.
А вот жук-скарабей. Амулет эпохи фараонов.
Из чистейшего железа. Непостижимо! Какими только секретами не владели древние мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47


А-П

П-Я