Хотела бы, пока сияет на небе моя звезда, служить ему с совком и метелкой.
– Вы приходитесь сестрой моей первой жены. Завтра вместе поедем домой, к родному очагу. Таковы же и упования моего сердца. Хотел бы дожить с тобой до седых волос.
Ичжи ликовала, совершила перед студентом глубокий поклон. Студент поднял ее на руки. Тут служанка принесла вина и закуски. Студент и Ичжи сели за стол, и началось у них веселое пирование. Служанка принесла еще вина. Студент перепил и был во хмелю. Ичжи была тоже пьяной. Они принялись любоваться друг другом: она, расстегнув пуговицы, – его удилищем, он, стащив с нее юбку, – ее потайным лоном. Оба не нашли друг у друга каких-либо несовершенств и скоро так увлеклись этим занятием, что оказались в объятиях друг друга. Девочка-служанка поспешно вышла из комнаты, затворив за собой дверь.
Студент снял платье. Ичжи – нижнюю юбку и рубашку. Оба были совершенно голыми. Распахнуто зияла прекрасная пещера, и нефритовая тропа вела в нее через росные травы. Студент потихоньку положил на язык заветное снадобье. Ичжи первой возлегла на ложе и уже поджидала его, вольно раскинувшись на матрасике. Студент взгромоздился на нее. Ичжи развела «золотые лотосы» и широко распахнула потайные двери. Сердечко цветка давно уже сочилось влагой, которая струйкой изливалась наружу. Студент поднял уд и прошелся по росным травам, потом вошел за ворота и стал легонько продвигаться по пещере. Он никак не ожидал, что вослед его движениям будет двигаться и тело Ичжи. И потому ему никак не удавалось вставить корень до конца. Наконец Ичжи словно заглотнула его. Ее переполняла телесная радость. Студент до предела утонул в ней и чувствовал себя там привольно и свободно. Он ее то вертел и крутил, то мял и колол, она в свой черед то подымала бедра, то опускала, то вовсе прятала от него лоно. Наконец студент стал недвижим и слил уд с сердечком цветка. Поистине так отвечают друг другу палочки и барабан, играя свою музыку. Вряд ли можно представить лучшую позицию для любовника. Через какое-то время Ичжи до того заигралась, что ей доставляло радость одно ощущение прикосновения его тела, этих сплетающихся ног, этих губ, нежно касающихся ее, рук, бродящих по бедрам. Дух распутства овладел ею, и она излила влагу лона, словно полноводный поток. Студент поднял золотое оружие и стал еще более точен. Взбодрился стократ духом, и слышно было, как он хлюпает внутри и вовне этой лоханки. Охваченный одной мыслью о наслаждении, он забыл об отдыхе и не прерывался. Поистине оседлавший коня вряд ли перестанет скакать и к середине ночи. Ичжи была словно солдат, к которому приближается рать врагов. Она обвила его торс ногами, и, собрав все оставшиеся силы, отдала их объятиям, ибо ноги, разведенные студентом, были уже не подвластны ей. Приподнявшись на руках, она поднесла себя студенту. В тот же миг силы оставили ее. Теперь она обмякла, кости и мышцы потеряли упругость, рука студента легко скользила по коже, которая была точно умащенная притираниями, и только тогда студент испустил дух страсти. Эту ночь молодые люди провели в объятиях друг друга, и обоюдная сладость наслаждения была беспредельной.
А тем временем Чжэньнян грустно сидела за благоуханным пологом. По одну сторону от нее были Юйнян, Жолань, Яонян, Цяонян и Юйин, а по другую – Хаохао, Паньпань, Мю десятая, Айюэ и Аймэй.
– Милые сестры, – обратилась она к ним. – Сегодня у нас похитили главу дома, нашего возлюбленного господина. Но сохраняйте порядок, пусть каждая займется каким-нибудь делом.
Девушки приняли ее слова к сведению. Далее она сообщила:
– Отныне все вы – словно дворцовые девушки. Каждая делает свою работу. А когда собираетесь вместе в зале, то никаких тайных ласк, никаких улыбок или сплетен.
Девушки опять согласно кивнули головами.
– Во всяком порученном вам деле вы теперь главные ответственные чиновницы, как будто и вправду являетесь таковыми. И как во всякой управе, вам должно смотреть за слугами.
Девушки опять с ней согласились и кивнули головами. Чжэньнян распределила между ними обязанности:
– Двоих выделяю смотреть за очагом и пищей, двое же пусть ведают перепиской нашего золотого повелителя, одного человека вполне достанет, чтобы отвечать за приемы гостей, двоих – следить за платьем, чтобы не было противоестественного, одна – за освещением всех комнат и сохранностью утвари. Служить господину за пологом будем по двое.
Через час последовало еще одно ее распоряжение:
– Если кто из нас, замыслив недоброе, возмечтает привлечь к себе нашего господина, для чего станет кокетничать, строить глазки или же прибегать к иным злокозненным средствам и умыслам, то будет немедленно изгнан из дому на месяц или же в наказание будет по целым дням подметать двор или шить. Кто пением, игрой на музыкальных инструментах или вызывающими танцами станет совращать нашего повелителя, дабы вовлечь его в плотскую игру, та в наказание будет отлучена от постельных дел.
Она велела Юйнян записать эти правила для запоминания. Та взялась за дело с толком, и вот что вышло из-под ее кисти:
«КАК НЕБО – ГЕКСАГРАММА ЦЯНЬ – ЯВЛЯЕТ МУЖСКОЕ НАЧАЛО МИРОЗДАНЬЯ,
ТАК И ЗЕМЛЯ – ГЕКСАГРАММА КУНЬ – ЕСТЬ ЖЕНСКОЕ ВСЕЛЕНСКОЕ НАЧАЛО.
КАК СОЛНЦЕ – СИМВОЛ СИЛЫ ЯН,
ТАК И ЛУНА – НАЧАЛО СИЛЫ ИНЬ.
КАК СОЛНЦА ЛУЧ ЕСТЬ УД СИЯЮЩИЙ, ЧТО ВВЫСЬ ПРОСТЕРСЯ СРЕДЬ ЧЕТЫРЕХ МОРЕЙ,
ТАК ТЕМЬ БЕЗБРЕЖНАЯ – ЖЕНСКОЕ ЛОНО ОХВАТЫВАЕТ ДЕВЯТЬ ОБЛАСТЕЙ.
КАК ПО ВОЛЕ ГЕКСАГРАММЫ КУНЬ ТВОРИТСЯ ЖЕНЩИНА,
ТАК СИЛОЮ ГЕКСАГРАММЫ ЦЯНЬ – МУЖЧИНА.
КОСНЕТСЯ ЖЕНЩИНА СВИРЕЛИ – ТВОРИТСЯ БЛУД,
ПОЙДЕТ МУЖЧИНА НЕПРАВЕДНОЙ СТЕЗЕЙ – ТОТЧАС ИЩЕТ РАЗВЛЕЧЕНИЙ.
МУЖЧИНА ПОДОБЕН ОСИ НЕБА,
А ЖЕНЩИНА – СТУПИЦЕ КОЛЕСА ЗЕМЛИ.
ВЫСОКОЕ НЕБО ВЕЧНО,
ЗЕМЛЯ – ВО ВЛАСТИ ВРЕМЕНИ.
ЕЙ ПРЕДНАЧЕРТАНО РОЖДАТЬ ВСЕ ТВАРИ МИРА.
ЛИШЬ ОБРАЩАЯ К НЕБУ-МУЖУ ЛИК, ПОЛУЧИШЬ ТУ РОСУ, ОТ КОЕЙ ПОНЕСЕШЬ.
ЖЕНА И НАЛОЖНИЦЫ ОБЯЗАНЫ ЧТИТЬ ГОСПОДИНА.
ЖЕНЩИНА ПОДНОСИТ ЕМУ ЛОНО ДО ГРОБОВОЙ ДОСКИ.
ВСЕ ЖЕНЫ ДОМА ЖИВУТ ЕДИНЫМ СЕРДЦЕМ,
ИБО ИНАЧЕ ПЛАЧЕВНЫЙ КОНЕЦ НАСТИГНЕТ ИХ ГОСПОДИНА.
ЕСЛИ ЖЕ СЕРДЦЕ ОХВАЧЕНО ЗАВИСТЬЮ, ОБМАНОМ И РЕВНОСТЬЮ,
ЕЖЕЛИ КТО ВОЗРОПЩЕТ НА НАШЕГО ДОБРОГО ГОСПОДИНА,
ТО НАДЛЕЖИТ ПОСТУПИТЬ. КАК В СТАРИНУ, – ОТСЕЛИТЬ ОСЛУШНИЦУ.
ДА ПУСТЬ БУДЕТ СЧАСТЬЕ ТЕМ, КТО ЕДИН В УСТРЕМЛЕНИЯХ,
СОСТАВЛЯЯ КАК БЫ ОДИН МАТЕРИК, ТЕМ, КТО СООБЩА
СЛУЖИТ ЗА ПОЛОГОМ И СООБЩА ВЕРШИТ ДЕЛА ДОМА.
СПИСОК ОБЯЗАННОСТЕЙ ПОМЕЩАЮ НИЖЕ:
ГЛАВНОЙ РАСПОРЯДИТЕЛЬНИЦЕЙ ДОМА ЯВЛЯЕТСЯ ЧЖЭНЬНЯН, УРОЖДЕННАЯ ЛАНЬ, ОТВЕЧАЮЩАЯ ЗА ОБЩЕЕ ВЕДЕНИЕ ДЕЛ И РУКОВОДСТВО ВСЕМИ ЖЕНАМИ.
УРОЖДЕННАЯ ЛАНЬ, ИМЯ ЮЙНЯН: СОСТАВЛЯЕТ СПИСОК, КТО, КОГДА И КАК СЛУЖИТ ЗА ПОЛОГОМ, ВЫДАЕТ СРЕДСТВА НА РАСХОДЫ И ДРУГОЕ.
УРОЖДЕННАЯ ПАНЬ, ИМЯ ЖОЛАНЬ: ПРИСМАТРИВАЕТ ЗА СЛУГАМИ И СЛУЖАНКАМИ, ОТВЕЧАЕТ ЗА ПРИГОТОВЛЕНИЕ СВЕЖЕГО ЧАЯ В ДОМЕ, ПОЧТИТЕЛЬНО И УСЛУЖЛИВО ВСТРЕЧАЕТ ГОСТЕЙ.
УРОЖДЕННАЯ ЛАНЬ, ЯОНЯН: РАСПОРЯДИТЕЛЬНИЦА ЗА ПОЛОГОМ, ВЕДЕТ ЗАПИСИ ПОСТУПЛЕНИЯ И РАСХОДОВ ЗОЛОТА, ПАРЧИ И ПРОЧИХ ЦЕННОСТЕЙ.
УРОЖДЕННАЯ МИНЬ, ИМЯ ЦЯОНЯН: ОТВЕТСТВЕННАЯ ЗА УГОЩЕНИЕ, НАКРЫВАЕТ СТОЛЫ, ГОТОВИТ ПИРЫ, СЛЕДИТ ЗА СЛУЖАНКАМИ, СЛУГАМИ И ПРОЧЕЙ ЧЕЛЯДЬЮ.
УРОЖДЕННАЯ БЯНЬ, ИМЯ ЮЙИН: ОТВЕЧАЕТ ЗА СОГЛАСИЕ И ДРУЖЕСТВЕННОСТЬ В СЕМЬЕ, А ТАКЖЕ ЗА ПОДНОШЕНИЕ ПИЩИ СТАРШИМ И ГОСТЯМ.
УРОЖДЕННАЯ ФЭН, ИМЯ ХАОХАО: ИСПОЛНЯЕТ ЗА ПОЛОГОМ ВСЕ ПРИКАЗАНИЯ ГОСПОДИНА, ОСОБО ПОМОГАЕТ ЕМУ ОТЫСКИВАТЬ НУЖНЫХ ЛЮДЕЙ И СЛЕДИТ, ЧТОБЫ НЕ ВОЗНИКАЛИ В СЕМЬЕ ЗЛОКОЗНЕННЫЕ УМЫСЛЫ.
УРОЖДЕННАЯ ФАН, ИМЯ ПАНЬПАНЬ: ПОМОГАЕТ ХАОХАО В ДЕЛАХ ЗА ПОЛОГОМ.
УРОЖДЕННАЯ ЛЯНЬ, ИМЯ АЙЮЭ: ОСОБО ОТВЕЧАЕТ ЗА ПЛАТЬЕ.
УРОЖДЕННАЯ ЛЯНЬ, ИМЯ АЙМЭЙ: ЕЙ ПОРУЧАЕТСЯ СЛЕДИТЬ, ДАБЫ НЕ БЫЛО ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННОГО МЕЖДУ ЖЕНАМИ.
УРОЖДЕННАЯ МЮ, ДЕСЯТАЯ В СЕМЬЕ: ОБЯЗАНА ПРОВОДИТЬ ВСЯКИЕ ДОЗНАНИЯ ПО ДЕЛАМ, ВОЗНИКШИМ В ДОМЕ.
СРЕДСТВОМ ПРОТИВ НЕПОСЛУШАНИЯ И СОБЛАЗНОВ БУДЕТ НАКАЗАНИЕ: КТО ПОПЫТАЕТСЯ ВОВЛЕЧЬ В БЛУД ИЛИ ЖЕ ДОБИТЬСЯ ОСОБОГО БЛАГОРАСПОЛОЖЕНИЯ НАШЕГО ГОСПОДИНА, ИЗГОНЯЕТСЯ ИЗ СПАЛЬНИ НА МЕСЯЦ, У ОСЛУШНИЦЫ ОТНИМАЮТСЯ ШЕЛКОВЫЕ ЮБКИ, И ОНА ВО ВСЕМ УПОДОБЛЯЕТСЯ ПРОСТОЙ ПРИСЛУГЕ. ПО ИСТЕЧЕНИИ МЕСЯЦА НАКАЗАННУЮ ВОЗВРАЩАЮТ. ВСЕ ЖЕНЫ ОБЯЗАНЫ СТРОГО БЛЮСТИ ОЗНАЧЕННЫЕ УСТАНОВЛЕНИЯ, НЕ НАРУШАТЬ ИХ И НЕ ПЕРЕЧИТЬ.
В третий год под девизом да-е «великие свершения» в месяцы малой весны оная запись составлена и принята».
Прочтя записку еще раз и уже вслух, Чжэньнян велела прикрепить ее на стену. Так в доме был установлен порядок и учрежден закон.
А тем временем студент и Ичжи, покинув изголовье, умылись, а Ичжи еще и тщательно припудрилась, сели в паланкин и направились к реке, где наняли лодку. Месяц еще не вышел на небо, а они уже были в усадьбе студента. Первым в дом вошел студент. Прошел в спальню, где его ждали Чжэньнян и все остальные жены. Выстроенные в ряд, они хором приветствовали его.
– Вчера заглянул к одному приятелю, – сказал им студент.
Чжэньнян в ответ не сказала ни слова. В тот миг в комнате появился посыльный и громко возгласил, что у ворот стоит паланкин, в коем находится женщина. Тут в комнату вбежала запыхавшаяся Гуйпин:
– Посыльный сказал, что господина ожидает какая-то женщина.
Чжэньнян метнула быстрый взгляд на студента – в сей же миг она все поняла: «Окаянный распутник! Не только не пришел ночевать, но еще и притащил потаскуху. Всякий раз приводит по девке. Так можно и до ста дойти. Да уж ладно, но в доме надо бы установить более строгие порядки». Она прикинула про себя: «Если не выйти встречать ее, с каким лицом предстану перед господином? Если выйти – он и вовсе станет несносен». Супругу она сказала так:
– Почтенный господин! Похоже, хорошо повеселились. Ваши наложницы, кои так жаждут лицезреть ваш лик, согласны принять в дом еще одного человека. Но полагаю, господин на этой красавице остановится.
Студент поклонился ей с благодарностью. Женщины скопом высыпали встретить гостью. Они провели ее в задние покои. Студент спрятался за занавеской, наблюдая за женами. Он увидел, как Ичжи залилась краской, видя вокруг столько красавиц. Она чувствовала себя неловко, и ему стало жаль ее. Чжэньнян и остальные жены расселись. Ичжи обвела их глазами: как хороши – точно цветные облака! Женщины походили на нефритовое деревце, выросшее на нескольких комлях! Посреди этого цветника она увидела Чжэньнян. Ичжи склонилась перед ней в глубоком поклоне и молвила так:
– Сколь прекрасны эти девицы, ведающие обряд! Чжэньнян уже приняла решение разрешить новенькой
вступить за полог. Но все же ей хотелось, чтобы та еще усерднее поклонилась всем. Потому сказала ей:
– Совершите обряд приветствия перед каждой из присутствующих.
Ичжи по порядку отвесила каждой церемонный поклон. Скоро обряд взаимных приветствий был закончен, и Чжэньнян повела Ичжи в нарядную спальню. Когда все уселись, она завела с ней такой разговор:
– Вижу, сестрица имеет намерение служить нашему господину, как мы все делаем. Я не буду чинить ей препятствий, прошу только ознакомиться с теми наставлениями, кои среди нас приняты, чтобы не было у нее никаких ненужных мыслей.
Ичжи горячо благодарила ее. Снова поклонилась. Но, видя длинный ряд девиц, выстроившийся у стены, все же была не вполне спокойна. Тем временем Чжэньнян велела слугам готовить пир, и скоро на столе появилось вино и закуски. Пригласили студента разделить трапезу. Он сел в центре стола, а жены расположились по обеим сторонам от него. Когда вино было выпито, он обратился к ним:
– Ныне мы принимаем в семью Ичжи. Это мое тайное упование. И коль скоро оное свершилось, почему бы не украсить наше празднество стихами? Ведь когда льется вино, всегда звучат песни и рождаются стихи. Пусть каждая из моих любезных жен составит по строчке!
Все с радостью согласились. Чжэньнян позвала Гуйпин и велела принести жбан вина. Студент начал первым:
Здесь все цветы благоухают ароматом,
едва лишь ветер ласковый коснется лепестков,
и месяц молодой со мною – точно с братом,
вдвоем мы пьем вино, но в этом я не нов.
Так сложил студент, и все выпили вместе с ним по бокалу вина.
Чжэньнян сложила такую строку:
Цветок небес, чей пестик – из нефрита,
благоухание луны таит…
Юйнян продолжила:
он опустился в расписную залу
и каждую любовью одарит.
Жолань составила так:
Здесь ясный жемчуг в нитях серебрится,
мешая блики яшмы и луны…
Яонян продолжила:
но свет луны не просто так двоится,
не разберешь – где я, где ты.
Студенту понравилась игра, и он стал превозносить литературные дарования своих жен. Прошло некоторое время, и Цяонян вдруг подала голос и сказала:
Светлейшая луна – наперсница нефрита,
порхающего прытко по цветам…
Юйин продолжила:
Восточный господин в нарядной зале –
вино с луной вкушает там.
Стихи понравились собравшимся, и они решили продолжить игру. Мю десятая сложила:
Деревья здесь в цвету
впитали запах ночи…
Хаохао продолжила:
Столетнее вино
туманит наши очи.
Игра продолжалась долго, пока не наскучила и пока хмель не затуманил головы. Студент был премного доволен. И то сказать! Могло ли быть иначе! Перед ним сидели двенадцать прекрасных дев, двенадцать золотых заколок сияло у каждой в волосах. Девушки походили на цветы, раскрывшие чашечки только что распустившихся бутонов, а он, точно золотая иволга, порхал среди этого цветника. Все были дружественны и милы, передавая друг другу бокалы вина, и вот уже хмель затуманил очи, и вот уже загорланили песни высокими голосами. Так просидели они за столом до той поры, пока не пришло время идти в спальню. А в спальне, нарядной и прекрасной, уже были зажжены светильники, кои отбрасывали вокруг подвижные блики пламени.
Плывет благоуханный запах мускуса и аромат орхидей над тюфяками и одеялами, курится в курильницах росный ладан, и воздух благоухает ароматом помады и притираний. Сколь изящны и грациозны эти двенадцать красавиц! Вот уже нет одежд, и двенадцать обнаженных тел сверкают нефритово-атласной кожей. Сброшены туфельки, и «золотые лотосы» семенят к ложу любви, где все двенадцать устроили на кровати некое подобие горы драгоценного сияющего нефрита, которая вот-вот накренится и рассыплется, тогда девушки будут походить на разбросанные по простыням коралловые веточки, а потом вновь будут собраны в один прекрасный букет под парчовым одеялом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24