https://wodolei.ru/catalog/mebel/komplekty/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Вполне возможно, что первоначально они являлись отдельным сборником гимнов пророка (42,1-4, 5-9; 49,1-6; 50,4-9; 52,13-53). Раздел 50, 4-9 является скорее всего автобиографическим отрывком. Существует много предположений относительно времени их написания (см.: А. Weiser. Еinleitung in das Alte Testament, S. 182-186). Так как в эпоху близящегося освобождения основной темой речей Второисайи, естественно, мог бить мотив "нового исхода", предполагают, что отрывки об Эвед-Ягве были написаны в первые годы его проповеди. Толкователи нередко придерживались крайних мнений относительно "песен Служителя": одни считали Эвед-Ягве кем-то из исторических лиц Израиля (Иеремией, Иосией, Ехонией), другие-просто собирательным образом Израиля. Но есть все основания утверждать, что пророк под Служителем имел в виду и исторический Израиль, и идеальный народ Божий, и личного Мессию
(см.: С. Stuhlmuller. Тhе Вооk of Isaih, сh. 40-66, 1966, р. 13).
11. См.: А.Мень, Магизм и Единобожие, приложение "Библия и учение о грехопадении".
12. См.: С.Булгаков. Агнец Божий. Париж, 1933, с. 373.
13. D. Ваrthelemy. Dieu et son image. Paris, 1963, р. 207. О жертве как причастии см. : Д. Фрэзер Золотая ветвь, 1928, вып. IV, гл. 1 и 5. О связи такого понимания жертвы с ветхозаветным см.: J.N. Schofield. Introducing Old Testament Theology, р. 13; F.В. Jevons. Аn Introducing to the History of Religion. London, 1908, р. 113.
14. О вавилонском страдающем божестве Таммузе см.: Д. Мережковский. Тайна трех, Египет и Вавилон. Прага, 1925, с 295.
Глава восемнадцатая
ПРОРОК АВЕСТЫ И ПРОРОК БИБЛИИ
Иран и Халдея, около 560-546 гг.
Персы - это единственный из народов, кроме еврейского,
для которого исторические судьбы раскрывались
в перспективе разрешающего конца.
Н. Бердяев
В рождественском повествовании евангелиста Матфея есть загадочное место: некие "волхвы с востока" приносят свои дары Вифлеемскому Младенцу. Этот рассказ показывает, что Новый Завет каким-то образом связан с внебиблейским религиозным миром, что и за пределами Израиля люди ожидали прихода Спасителя.
Но кто же они были, эти удивительные путники, своим неожиданным появлением нарушившие тишину иудейского городка?
В евангельском подлиннике слово "волхвы" звучит как "маги", что обычно означает людей, искусных в чародействе. Однако какие побуждения могли привлечь в Вифлеем языческих заклинателей? Легенда, видевшая в них царей, еще больше затемнила действительный смысл события.
Между тем в античные времена слово "маг" имело довольно определенное значение: так именовали жрецов иранской религии, которая ко времени Рождества Христова была широко распространена не только на Востоке, но и в самой Римской империи. Следовательно, по Евангелию, именно исповедники и служители этой религии первыми из всего языческого мира склонились у колыбели Богочеловека.
Могло ли это быть случайным? И не примечательно ли, что Ветхий Завет, ополчавшийся против богов Египта, Вавилона, Финикии, Греции, нигде прямо не выступает против религии Ирана?
Много раз мы уже убеждались, что духовный путь народов был не просто скитанием во тьме, но поиском, подготовившим мир к принятию Благой Вести. Прозрения мудрецов Егиша и Халдеи, индийская мистика и античная философия все это послужило как бы преддверием к ней. Здесь ищущее человечество познало и свою силу и свою немощь в движении к истине.
В следующей книге мы будем говорить о состоянии мира накануне явления Христа и еще яснее увидим, какое значение имели древние верования для проповеди Евангелия. И при всем этом звезда привела в Иудею не греческих философов или египетских жрецов, но именно иранских магов. Уже одно это ставит их веру на особое место в дохристианском мире.
До сих пор нам почти не приходилось касаться Ирана, потому что его народы заявили о себе в истории Востока позже других. Если полдень Вавилонской империи падает на XVIII в. до н.э.. Египетской - на XV, Израильской - на X, Ассирийской - на VIII и VII, Халдейской - на первую половину VI в., то иранские племена - мидийцы, персы, бактряне - появляются как значительная сила лишь на рубеже VII и VI веков.
Их обрамленная горами страна была нелегкой добычей для завоевателей, но все же вначале мы слышим о мидийцах как о данниках Ассура. Только к моменту падения Ассирийского царства мидийцы поднимаются и в союзе с халдеями наносят ему последний сокрушительный удар.
Борясь против Ассирии, племена Ирана использовали ее же собственные приемы и технику; да и вообще не только в военном деле, но и в сфере цивилизации, управления, искусства они никогда не проявляли большой самостоятельности и подражали соседям. Оригинальность Ирана, как и Израиля, заключалась в его религии.
Вещественных памятников эта религия почти не оставила. Единственным свидетельством о ней, дошедшим до нашего времени, является священная книга парсов - небольшого племени, бежавшего в Индию от преследования мусульман. От них-то и получила Европа "иранскую библию" - Авесту. Название это означает то же самое, что и Веды, знание, но, разумеется, речь идет в ней не о науке, а о знании духовном.
Первое знакомство европейцев с Авестой произошло в XVIII веке и сначала привело к разочарованию и недоумениям. Книга была еще более пестрой, непонятной и противоречивой, чем Веды. Диковинные обряды, странная терминология, бессмысленные на первый взгляд запреты-все это вызывало сомнения в подлинности книги или насмешки. "Нельзя, - писал Вольтер, одолеть двух страниц отвратительного вздора, приписываемого этому Зороастру, без того, чтобы не проникнуться жалостью к человеческой природе. Нострадамус и учителя урины - люди разумные в сравнении с этим бесноватым".
Но проходили годы, составлялись словари, делались новые переводы Авесты, и отношение к ней постепенно изменилось. Исследования показали, что она написана не одним Заратустрой и что ее пестрота является, как и в Ведах, результатом напластования многих разнородных слоев (1).
Хотя значительная часть Авесты была записана на рубеже н. э. и даже в средние века, но в ней содержится немало такого, что пришло из глубокой древности. Эти архаические ее пласты вводят в знакомый уже нам мир. Там фигурируют арийские боги неба, огня, земли, солнца, вод: Агура, Митра, Хаома, Нима. Это не кто иные, как Асура, Митра, Сома, Яма арьев. Очевидно, мифы о них в Авесте есть отголоски тех времен, когда предки иранцев составляли одно целое с арьями, двигающимися на Индостан. Даже само название Ариана (Иран) происходит от слова "арья".
Когда произошло разделение общеарийского ствола, точно установить невозможно (скорее всего, где-то в начале II тысячелетия до н. э.), но религиозные традиции долгое время напоминали о родстве обеих его ветвей. Поэтому мы не будем останавливаться на этих ранних формах язычества, чтобы не повторять того, что было уже сказано о религии арьев времен Риг-Веды (2).
Впрочем, две особенности веры иранцев необходимо отметить, ибо впоследствии им суждено будет сыграть важную роль.
Первая черта-огнепоклонство. Его следы археологи находят уже в древнейших поселениях Хорезма, одного из очагов иранской культуры. Неугасимый огонь был у обитателей Ирана и его окраин старым священным символом. Чистое пламя заменяло сакральные изображения и знаменовало вечный свет Божественного. Огонь почитался космической стихией, подобно тому как у других народов-вода. Древние германцы, родичи арьев, верили в то, что мир некогда сгорит в огне, чтобы возродиться к новой жизни. Этот миф, запечатленный в германской Эдде, у индийцев принял форму веры в "кальпы" огромные периоды, между которыми мир поглощается Божеством (3).
Вторая черта-сохранение наряду с пантеоном культа верховного Бога. У индоарьев Его называли Асура-Дьяушпитар, а впоследствии, отождествленный с богом неба Варуной (Ураном, Перуном), он стал именоваться "Асура Вишваведа"-Господь Всеведущий.
В Иране Его чтили под именем Мазды Агуры (Агурамазды), что также означает Всеведущий, или Всемудрый, Господь. Из ассирийской надписи VIII в. до н. э. явствует, что Мазду почитали в то время на западе Ирана и на Кавказе. Имя Мазды нередко сопровождалось эпитетом "облеченный в небесную твердь", что указывает на его связь с небесным богом Варуной. Но, как и в Ведах, образ Господа Всеведущего у иранцев бьы заслонен сонмом богов, а богини земли и водных пространств считались его супругами (4).
Таков был фон, на котором в Иране возникло мощное религиозное движение, превратившее старые, не слишком оригинальные верования в новую религию спасения. Впоследствии, претерпевая разные изменения и перерождения, она стала государственным культом персов, оказала влияние на поздний иудаизм, проникла в римскую религию, вдохновила гностицизм и манихейство. Ей, в конечном счете, обязаны своим возникновением альбигойство, богомильство, павликианство и религия русских "волхвов". Отголоски ее можно встретить в новейших оккультных и философских системах (5).
О происхождении этой религии говорят Гаты - гимны, входящие в часть Авесты, называемую Ясна. Если языческие мифы Авесты дошли до нас главным образом в поздних редакциях, то форма и язык Гат указывают на их древнее происхождение. Эти псалмы, родственные ведическим и библейским, несут на себе черты личного поэтического творчества. Их автор - не просто сказитель или собиратель эпоса; они выражают думы и чаяния проповедника нового учения, реформатора веры (6).
Гаты говорят нам о пророке, который властно стучится в двери языческого храма, чтобы изгнать оттуда богов. Он называет себя Заратустрой, именем, которое по странному капризу Ницше рождает у нас ассоциации, весьма далекие от Авесты.
Одного этого имени, казалось, достаточно, чтобы поставить под сомнение историческую реальность автора Гат; действительно, во многих частях Авесты Заратустра-это сверхъестественное существо, близкое к богам, родоначальник жречества и земледелия, своего рода иранский Прометей.
Но следует обратить внимание на то, что верховный жрец парсов именовался Заратустремой, то есть Высочайшим Заратустрой, и, следовательно, слово это-не личное имя, а скорее титул, или почетное наименование, как Будда или Христос. Поэтому, если какой-либо человек называл себя Заратустрой, это вовсе не означает, что он-лицо вымышленное.
Кроме того, многие греческие писатели были наслышаны о Заратустре (или Зороастре, как они его называли) и видели в нем лицо вполне историческое.
Авеста знает и личное имя своего пророка. Она называет его Спитамой, сыном знатного мидийца Пурушаспы, жителем города Раги. Род Спитамы упоминается и в документах халдейских банкиров. Сомневаться в этих вполне реальных сведениях, подкрепленных ярким индивидуальным стилем Гат, нет серьезных оснований.
Персидское предание, за которым все большее число историков признает характер достоверности, относит Спитаму ко времени за 258 лет до Александра Македонского. Это приводит нас к рубежу VII и VI веков до н. э. Правда, некоторые греческие авторы считали Заратустру мудрецом баснословной древности. Но они могли быть введены в заблуждение мифической хронологией, принятой магами, которая относилась к космическим периодам (7).
Показательно и то, что, когда в конце VI века идеи Заратустры получают резонанс в Персидской империи, имя пророка еще не упоминается в официальных текстах. Если бы почитание его в то время было уже древней традицией, то молчание о нем всех памятников персидских царей VI и V веков было бы невозможно объяснить. Разгадка скорее всего содержится в самих Гатах, где говорится, что пророк не был признан на родине в Мидии и ушел на восток, в Бактрию, где и обрел первых последователей. Оттуда новое учение лишь постепенно проникало в западные области, но Иранские цари, вероятно, долгое время не желали признавать высокого авторитета Спитамы, ибо сами претендовали на главенство в делах веры. Лишь с падением Ахменидской державы маги добились того, что имя Заратустры стало окружаться священным ореолом.
x x x
Кем же был Спитама? Сам он себя нигде не называет жрецом, магом. Это звание передавалось только по наследству, и маги, подобно израильским левитам, составляли замкнутый клан. Не принадлежа к магам по рождению, реформатор говорил о себе как о "мантраме", псалмопевце, и лишь в одном (и то сомнительном) месте он называет себя "избранником". Мастерство, с каким написаны Гаты, позволяет предположить, что их автор принадлежал к образованному слою общества.
Согласно легенде, Спитама двадцати лет от роду ушел из дома и поселился в уединении у реки Даитья в Азербайджане. Там, погруженный в "безмолвную мысль", он искал ответа на жгучие вопросы жизни, искал высшую правду (8).
В отличие от брахманов и греческих философов, его не столько волновали отвлеченные вопросы, сколько мечта об установлении на земле истины, мира и справедливости. Эта черта роднит его с пророками Израиля.
Окраины Ирана в годы молодости Спитамы были постоянно охвачены смутами и войнами. Часть населения стремилась к оседлой трудовой жизни, другие же, особенно обитатели Турана, оставались воинственными номадами. Они нависали постоянной угрозой над мирными поселенцами. В одной из частей Гат мы слышим голос "Души Быка" (существа, символизирующего мирных крестьян), которая жалуется Мазде на беды, причиняемые набегами врагов. "Душа Быка" ждет, что Мазда пошлет в мир человека, который принесет людям Ашу, или Арту,-праведный порядок. Но в то же время она сомневается в том, что слово пророка окажется действенным, если его не поддержит рука царя или князя.
Для Спитамы губители-номады и древние боги, которым они поклонялись, составляли одну сатанинскую рать. Он называет этих богов старым арийским термином дэвы, но в его устах это уже не "боги", а демонические силы. Как гласит легенда, дэвы не раз пытались атаковать Спитаму в его убежище, то соблазняя его, то угрожая смертью. Но пророк остался непоколебим. Лжебогам он хочет противопоставить истинную веру в истинного Бога.
После десятилетних молитв, размышлений и вопрошаний Заратустра открыл для себя в лице древнего Мазды Агуры этого Бога, Творца Вселенной и Правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65


А-П

П-Я