По нему замелькали частые полосы; – и все исчезло. В стене было окно.
Они видели всю панораму лагеря так ясно, как будто это было действительно сквозное отверстие. Изображение было объемным, цветным и создавало полную иллюзию прямой видимости.
Это был огромный экран телевизора, съемочная камера которого находилась, по видимому, в стенке корабля, позади экрана.
Они видели людей в лагере, видели, как шевелятся ветви берез.
Бьяининь дотронулся до руки Широкова, словно призывая к вниманию.
И вдруг панорама лагеря дрогнула и стала медленно приближаться. Как будто космический корабль сдвинулся с места и поплыл к нему. Все ближе и ближе, и вот уже на всем экране видна только вершина березы. Каждая веточка, каждый листик казались столь близкими, что до них можно было рукой дотронуться.
И опять все поплыло, но уже в обратную сторону. Лагерь стал удаляться, пока не занял прежнего положения, соответствующего действительному расстоянию до него.
– Будущее нашего телевидения! – сказал Ляо Сен.
– Весь этот корабль наше будущее, – отозвался Широков. – Мы находимся в мире будущего.
Диегонь нажал другую кнопку – и рядом с первым экраном появился второй. Вскоре все восьмиугольные панели, за исключением тех, которые находились позади лестниц, и трех, очевидно служивших дверями, превратились в экраны.
Бьяининь погасил свет – и изображение приобрело еще большую четкость. Если у Широкова и Ляо Сена были какие-нибудь сомнения относительно природы этих «окон», то теперь они рассеялись. Это было телевидение, давно им известное, но неизмеримо более совершенное, чем на Земле.
Стены исчезли. Люди стояли на полу, висящем в воздухе. А кругом расстилался пейзаж, окружающий звездолет. Сверху ярко синело небо и нестерпимым блеском сияло солнце, заливая своим светом внутренность корабля. Его лучи светили, но не грели, проходя через оптическою систему и провода, соединяющие съемочные камеры с экранами.
Тайна «глаз» корабля объяснилась просто и естественно. В наружных стенках помещались съемочные телекамеры, работающие автоматически и снабженные телеобъективами, силу которых можно было произвольно изменять с центрального поста.
– Артем Григорьевич с ума сойдет от восторга, – сказал Широков, когда экраны погасли и все приняло прежний вид.
– А вы еще не сошли? – улыбнулся Ляо Сен. – Я не далек от этого.
По приглашению хозяев, они опять прошли в круглый коридор, спустились по другой лестнице и очутились в очень странном помещении, очевидно служившем жилой каютой.
Она была совершенно круглая, как внутренняя полость мяча. Но так же, как в центральном посту, здесь был явно временный пол, но только не голый, а покрытый тем же материалом, как и дорожка в коридоре. «Каюта» была меблирована. Предметы, находившиеся здесь, поразительно напоминали земную мебель, но в то же время были совершенно на нее не похожи. Общим было их назначение, о котором можно было легко догадаться, – стол, кресла, шкафы; но форма и – главное – материал ни на секунду не позволяли забыть, что все это сделано не на Земле. В том, как были изогнуты ножки стола, причудливо «сломаны» линии кресел, непривычная для глаз шестигранная форма дверец шкафов, прозрачная глубина их панелей – все это было чуждо Земле, во всем чувствовался вкус, привычки и устоявшаяся культура другого народа.
На стене находился большой щит с многочисленными приборами, и это навело Широкова на мысль, что они находятся в каюте командира звездолета.
Диегонь жестом пригласил сесть в кресла, Эго было совсем как на Земле.

КНИГА

Обстановка была так похожа на земную, что Широкову стало немного не по себе. Ему вдруг пришла мысль, – не во сне ли он видит все это? Только черные лица хозяев, с их странно удлиненными, совсем не земными глазами, напоминали, что он находится в гостях у обитателей другой планеты, на космическом корабле, принесшем их неведомо откуда.
Диегонь сел рядом с ним. Бьяининь, который был, очевидно, одним из помощников командира, и Синьг достали из шкафа (как иначе было назвать этот предмет, столь похожий на обыкновенный шкаф?) две большие книги, как показалось Широкову, в кожаных переплетах, положили их на стол и тоже сели.
Что было в этих книгах?.. Рисунки людей, животных, природы той планеты, откуда они прилетели? Или звездные карты, по которым станет ясно, откуда прилетел на Землю этот корабль?..
Диегонь взял книгу и положил ее перед Широковым. Синьг положил другую перед Ляо Сенем.
Глубокое волнение охватило молодого ученого. Сейчас он увидит то, что никогда не видели человеческие глаза…
Какие тайны откроются ему?
Он заметил, что всегда невозмутимый китайский ученый открыл книгу рукой, которая заметно дрожала.
Широков последовал его примеру.
На первой странице (листы были плотны и толсты) он увидел… изображение космического корабля, на котором они находились. Это была, по-видимому, фотография.
Корабль стоял среди широкого поля, поросшего низкой оранжево-красной травой. Вдали виднелись какие-то здания. Около корабля не было ни одного человека. Над полем плыли облака совсем такие же, как на Земле. Цвет неба был слегка желтоватым.
Оранжево-красная трава и желтое небо придавали пейзажу какой-то фантастический, неправдоподобный вид.
Широков пристально вглядывался в этот, впервые увиденный человеком ландшафт чужой планеты. Красная трава могла быть следствием жаркого климата Каллисто, но почему небо было такого странного цвета? Чем это было вызвано?
Он перешел к следующей странице.
Это была схема… схема «солнечной» системы, к которой принадлежала планета Каллисто. Рисунок был в точности такой, какие неоднократно видел Широков в книгах по астрономии, где изображалась наша солнечная система. Также в центре схемы находилось «Солнце» и вокруг него – орбиты планет. Их было двенадцать. Четвертая была обведена красным кружком; и Широков понял, что это и есть Каллисто. Седьмая, как маленькое солнце, была окружена пятью орбитами спутников и напоминала Широкову нашу планету Юпитер. На схеме находились какие-то непонятные значки, которые, по всей вероятности, представляли собой цифры.
Следующий рисунок опять изображал корабль, летящий среди звезд. Зеленая пунктирная линия шла от одной из них к другой. Узоры созвездий были совершенно незнакомы Широкову.
«Этот рисунок надо показать Семену Борисовичу», – подумал он.
На следующем листе опять было изображено звездное небо с летящим по нему кораблем. Но созвездия были уже знакомыми. Зеленая пунктирная линия отсутствовала. Широков узнал созвездия Большой медведицы, Ориона, Лебедя и некоторые другие. Одна из звезд была обведена красным кружком. Это было «Солнце» Каллисто, но какая это была звезда, он не знал. Заметив, что Ляо Сен рассматривал тот же рисунок (книги были совершенно одинаковы), он спросил его, но китайский ученый не смог ответить на его вопрос. Он знал астрономию не лучше Широкова.
Как жалко, что с ними не было Штерна или Синяева! Интересующий весь мир вопрос, откуда прилетел корабль, был бы уже выяснен.
Диегонь указал на обведенную кружком звезду, потом на себя и Бьяининя. Широков кивнул головой.
Да, эта звезда была центральным светилом той системы, с которой прилетел звездолет.
В эту минуту Широков проклинал себя за то, что недостаточно интересовался астрономией. Как он был глуп! Он мог бы сейчас узнать!..
Но загадка оставалась загадкой и волей-неволей приходилось перейти к следующей странице, не выяснив жгучего вопроса.
Перевернув лист, Широков замер…
Это была фотография… но какая!
Не раз люди пытались представить себе, как выглядит их планета со стороны, из мирового пространства. В любой астрономической книге можно встретить описание фантастической картины – Земля в пространстве!
И вот перед глазами Широкова была его родная планета, сфотографированная с расстояния многих тысяч километров. На фоне звездного мира висел голубоватый, белесый диск, окруженный словно прозрачной дымкой, сквозь которую смутно проступали очертания Северной Африки, Средиземное море и южные берега Европы. Характерный «сапог» Италии, нацелившийся своим носком в футбольный мяч Сицилии, не оставлял никаких сомнений, что это была Земля, а не другая какая-нибудь планета.
Эта фотография, которую, несомненно, удастся размножить, станет уникальным сокровищем, пока люди сами не научатся летать в межпланетных просторах и не смогут получить другую, подобную этой.
Широков с трудом заставил себя перейти к следующей странице.
На ней был изображен звездолет, стоявший… у лагеря!
Рисунок был прекрасно выполнен. Палатки, одинокие березы, дорога, на которой опустился шар, все мелкие подробности местности были изображены в красках рукой хорошего художника.
Это была не фотография, а рисунок, выполненный от руки. Значит, на корабле был художник!
Эти пять страниц изображали путь звездолета от старта до финиша. Что могло быть на следующей?
Она была заполнена математическими формулами. Значки были чужды и непонятны, но это была математика. Широков без труда узнавал характерные линии геометрических фигур. Они были такими же, как на Земле.
Но разве могло быть иначе? Математика всюду одинакова. Это наука общая для всей вселенной.
«Наши математики, Штерн и Синяев, легко разберутся в этих страницах»,
– подумал Широков и невольно вздохнул. Для него эти значки были совершенно непонятны.
Шестнадцать листов подряд были посвящены математике. Очевидно, ученые Каллисто возлагали на нее свои надежды найти общий язык с обитателями других миров. Эта книга доказывала, что они были уверены, что встретят обитаемые планеты на своем пути.
Что подумали звездоплаватели, видя, как их гости равнодушно перевернули эти страницы? Может быть, они были глубоко разочарованы?..
Внешне они ничем не выдали своих чувств.
После математических страниц началась… азбука!
Это явно была она! На каждом листе были крупно изображены две буквы.
Ляо Сен встрепенулся и впился глазами в эти непонятные знаки. Это была его область!
Диегонь встал и локтями оперся о стол. Эта поза была так похожа на позу земного человека!..
Широков видел перед самыми глазами его лицо, черное морщинистое лицо с серыми губами и неестественно (если в природе может существовать что-нибудь «неестественное») длинными глазами.
Бьяининь указал на первую букву и произнес звук «ль».
По укоренившейся привычке Широков ожидал услышать «а», но азбука Каллисто, очевидно, начиналась с согласных букв.
Он вынул блокнот и хотел срисовать значок, изображавший букву «л», но Диегонь остановил его руку. Он указал на книгу, предлагая на ней нарисовать земное обозначение этой буквы. То же самое предложил Синьг Ляо Сену.
Люди поняли, что хозяева хотят обменяться азбукой. Это был первый взаимный урок языка. Теперь стало понятно, почему была не одна, а две книги. Одна предназначалась людям, вторая – звездоплавателям.
Ляо Сен предложил Широкову, неплохо умевшему рисовать, взять на себя книгу хозяев. Молодой медик тщательно вычертил рядом с «ль» Каллисто земное «л» (в русском начертании).
За «л» последовало «д».
В языке гостей оказались все буквы русского алфавита, за исключением «ш», «щ» и «ч». Незнакомых Широкову звуков не было совсем.
Это облегчало людям изучение языка Каллисто, но затрудняло звездоплавателям изучение русского языка.
Широков решил, что во что бы то ни стало овладеет языком гостей.
Это намерение совпадало с его тайными мыслями, которые еще более настойчиво осаждали его после того, как он увидел «каллистян» и убедился, что они такие же люди, как он сам, правда, с несколько иными чертами лица, но все же самые настоящие люди. Он понял в этот момент, что его неожиданная для него самого храбрость, когда ему предложили подняться на крыльях, объяснялась той же причиной, о которой он все же боялся думать определенно.
Книга (точнее говоря, – альбом) заканчивалась азбукой. Это было пособие для облегчения первого знакомства, и только.
Когда последняя буква («ж») была осмотрена и «переведена» на русский язык, Бьяининь встал и торжественно передал книгу Ляо Сену. Вторую, с изображением русских букв, он прижал к груди и поклонился.
Первый урок был окончен.
Широкову и Ляо Сену очень хотелось увидеть другие книги и фотографии, не имевшие «учебного» характера, но хозяева, очевидно, решили, что на первый раз этого вполне достаточно.
Они опять перешли в центральный пост. Сквозь «окна» Широков увидел, что возле корабля стоят Куприянов, Штерн и два звездоплавателя, оставшиеся в лагере.
Пора было покинуть корабль.
Сколько времени они пробыли в нем, Широков не знал. Может быть, прошел час, а может быть, и десять. Время пролетело незаметно.
На этот раз кабина подъемной машины не наполнялась никаким газом. Он, очевидно, был нужен только при входе.
Диегонь попрощался с ними у подножия лестницы. Бьяининь и Синьг проводит их наверх.
Оказавшись снова на вершине шара, Широков обратил внимание, что вокруг корабля не было прежней толпы. Она успела разойтись. Даже с высоты тридцати метров никого не было видно. Это доказывало, что они пробыли на корабле довольно долго.
Ляо Сен все время держал в руках книгу. Надевая крылья, он положил ее на площадку. Но, когда его руки вошли в «рукава», он не мог ни поднять, ни взять ее. Бьяининь поднял книгу и положил ее в специальный карман внутри крыльев.
Широкову очень хотелось попрощаться с хозяевами, спросить их, когда можно еще раз посетить корабль, но он мог только кивнуть головой и улыбнуться.
Немного страшно было смотреть вниз и сознавать, что нужно прыгнуть с такой высоты. Куприянов и Штерн казались совсем маленькими.
– До свиданья! – сказал Ляо Сен.
Он первый раскрыл крылья.
Спуск прошел вполне благополучно Летательный аппарат был так просто устроен, что даже ребенок мог бы пользоваться им. Через несколько секунд они уже стояли внизу.



Часть вторая
ГОСТИ ЗЕМЛИ

«В нашей стране быть героем – святая обязанность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32