У меня есть настоящий камуфляж для фотосъемок, но он с оранжевыми пятнами. Прекрасно подходит для вылазок на природу, но здесь в городе выглядит глупо. Поэтому я оделась в темное и матовое, чтобы не выделяться на свету. Знаешь ли ты, Селина, сколько в городе ночью света? Здесь никогда не бывает совсем темно - ну, может быть, только в подворотнях и тому подобных местах, но на тротуарах даже вспышкой можно не пользоваться. Правда, я взяла с собой вспышку. Ведь нельзя предвидеть, какой там будет свет, правда? Две камеры, лучшая пленка, лучшая вспышка, лучшие батарейки. Теперь все в порядке, - она показала на темный нейлоновый рюкзак на диване. - Проверь его и скажи, не забыла ли я чего-нибудь. Например, треножник. Ты там была. Как ты думаешь, нужен будет треножник? - она снова кинулась в свою импровизированную темную лабораторию. - Я почти готова.
Женщина-кошка, наконец, перевела дух. Действительно ли она слышала имя Селины, или ей только показалось? Надо будет прямо сказать Бонни, как только представится возможность, что Селина, которая пришла к Воинам Дикой Природы, и Женщина-кошка, которая поведет Бонни с ее камерами в квартиру Эдди Лобба, - не одно и то же лицо. Женщина-кошка была одним из готамским костюмированных персонажей, а Селина Кайл просто знала, где ее найти.
Законы вселенной гласили, что взрослые люди склонны верить всему, что им говорят, но у Бонни были ярко выраженные черты невзрослого человека. Возможно, законы вселенной на нее не распространялись.
Женщина-кошка пожала плечами и бегло осмотрела содержимое рюкзака. Она профессионально оценила пару двухсотдолларовых вещиц среди оборудования, но ей уже было известно, что Бонни происходила из зажиточной семьи, и ее родители с любовью и оптимизмом щедро тратили деньги на свое единственное дитя. Это не испортило Бонни; она просто приняла как данность, что ее судьба - успех.
Когда жизнь давала Селине очередного щелчка, она испытывала стыд и унижение. Когда на Бонни сыпались синяки и шишки, она жизнерадостно полагала, что судьба слегка ошиблась и исправится при первой же возможности.
Оставив рюкзак, Женщина-кошка крадучись пробралась к двери, чтобы подсмотреть, чем занимается Бонни. Она стояла перед зеркалом, обвязывая волосы темным шарфом. Покончив с этим, она принялась намазывать что-то черное на лицо.
- Это футболисты используют - знаешь, такая боевая раскраска на лицах. Особенно защитники. Знаешь ли ты, что боевая раскраска и камуфляж почти одно и то же? Я выпросила это у приятеля моей соседки по комнате. Его очень развеселило, что я собираюсь этим пользоваться во время путешествий, поэтому он стащил целую упаковку из кладовой. Вау - это что-то! Он стащил это из кладовой, а я теперь использую, чтобы стащить у этого Эдди...
- Мы не будем ничего красть, - услышала Женщина-кошка собственный голос. - Мы только сделаем несколько фотографий и уйдем.
Бонни нанесла последний мазок на щеки и повернулась. "Мы украдем его секреты, Селина. Что еще мы можем украсть? Вещи можно купить новые, а секреты - нет".
Они смотрели друг на друга. Селина моргнула первая.
- Почему ты все время зовешь меня Селиной. Я не Селина Кайл. Она просто... просто моя знакомая.
Долгое молчание повисло между ними, пока Бонни рассматривала стоящую напротив женщину в черной одежде. Она вся замерла, только глаза двигались. Но эти зеленые глаза вбирали в себя всё, медленно, методично, и, когда осмотр был закончен, у Женщины-кошки возникло совсем иное представление о невинности.
Бонни переваривала все, что увидела. "Да, теперь я понимаю, - она несколько раз кивнула, подтверждая что-то самой себе. - Женщина-кошка. Не Селина. Это моя ошибка. Знаешь, там, у нас в Индиане, нет таких людей, как ты, - добавила она, словно это объясняло нечто важное. - Я хочу сказать, мы смотрим новости по телевизору и все такое, но в Блумингтоне не происходит ничего интересного, ничего такого, ради чего стоит жить. Поэтому у меня не было ни малейшего представления, как ты делаешь свое дело. Я думала, это какое-то актерство, как играть роль - но теперь я вижу, что ошибалась. В тебе нет ничего от Селины Кайл. Ты - Женщина-кошка, цельная и простая, верно? И мне лучше не забывать об этом, если я желаю себе добра, да?"
Женщина-кошка отошла в сторону. Ее маска не годилась на то, чтобы прятать тонкие чувства, кроме простодушной улыбки. Бонни, в конце концов, была просто молодой женщиной, которая вставила черную пантеру в пейзаж с засахаренными соснами и кленами.
- Если ты готова, то я тоже, - крикнула Бонни.
Дорогу прокладывала Женщина-кошка. Ей приходилось помогать приятельнице в трудных местах, но Бонни поняла - без лишних слов - что теперь время подчиняться, а не болтать. Не жалуясь, она тащила свой тяжелый рюкзак, делала все, что ей говорили, и не проронила ни словечка, пока они не оказались в пустой квартире Эдди.
- Ты? - спросила она, показывая на исцарапанную дверь и притолоку.
Быстро кивнув, Женщина-кошка нагнулась и начала работать над замком. Это была сложная процедура; во время первого визита механизм был поврежден. Неужели Эдди так и не был здесь с тех пор? Наконец стержни встали на место, и болт повернулся. Она нащупала выключатель, и, хотя ей было известно, что они увидят, сердце неприятно прыгнуло. Все оставалось так, как она запомнила. В глубине души она надеялась, что никто после нее не входил в эту комнату.
- О, Боже. О, Боже, - Бонни поколебалась прежде, чем переступить порог. - О, Боже. Они не поверят. Широкоугольного объектива будет недостаточно. Надо было принести кинокамеру. Это требует движения, медленной панорамы по всей комнате, чтобы глаз охватил все, что здесь находится. И стоп-кадры здесь... или здесь... или... О, Боже. Не знаю, откуда начать.
- Да просто наводи и снимай. Обязательно попадется что-то незаконное. Там еще есть вещь, шкатулка из уссурийского тигра, в той комнате, через которую мы вошли. Оставь для нее кадр. Я посмотрю в других комнатах, нет ли там чего еще.
- Наводи и снимай, - повторила Бонни. - Снимай и наводи. О, Боже.
Она сняла рюкзак и открыла его. Когда Женщина-кошка выходила из комнаты, она уже поставила обе камеры на пол и натягивала тонкие перчатки. Быстрый осмотр других помещений убедил Женщину-кошку в том, что, кроме шкатулки в спальне, ничего заслуживающего фотографирования не было. Она также убедилась, что Эдди Лобб не приходил домой. Это наполнило ее безотчетной тревогой. Если Эдди так долго отсутствует, он вполне может в любой момент войти в дверь. Однако это соображение никак не повлияло на кислотный обмен ее желудка. Она вернулась в тигриную комнату и велела Бонни поторапливаться. Та стояла на стуле из тигриных костей и пыталась снять со стены одну из голов.
- Не делай этого!
Женщина-кошка была гораздо сильнее Бонни. Она легко отняла голову у напарницы и прикрепила ее обратно к стене.
- Не трогай вещи! Что еще ты трогала? - оглядевшись вокруг, Женщина-кошка получила ответ на свой вопрос: каждая вещь на правой стороне комнаты была слегка сдвинута с места.
- Я делала широкоугольные снимки на быстропроявляющейся цветной пленке; теперь я собираюсь сделать узкие снимки на черно-белой пленке. Я сделаю огромное увеличение. Чтобы снимки получились хорошие, нужно подвинуть вещи. Я надела перчатки. Кажется, я нигде не оставила отпечатков. И потом, меня никогда не арестовывали. У них нет моих отпечатков пальцев.
- Но он узнает, что здесь были.
Бонни скорчила рожицу. "Один взгляд на эту дверь, и становится ясно, что здесь кто-то был, тебе так не кажется? Разумеется, он не узнает, кто и не осмелится заявить в полицию - потому что, если они придут сюда и увидят все эти штуки, у него появятся очень большие проблемы. Послушай, я знаю, ты говорила, что мы не должны ничего трогать, что все доказательства будут у нас на снимках, но мне кажется - поскольку ты так или иначе отметилась у него на двери - нам стоит пойти дальше и слегка его припугнуть. Передвинуть вещи. Я имею в виду, что парень, который сделал себе такую комнату, должен быть анимистом. Клянусь, он полагает, что у всех этих вещей есть мана. Представь, он сидит здесь на стуле из тигриных костей, работает за столом из тигриных костей, окружает себя тигриными чучелами. Ей-Богу, он думает, что он сам - кот. Ну, не так, как ты, конечно. Но во всяком случае у него точно крыша поедет, если он увидит, что все эти вещи передвинуты. То есть, он тогда и сам сдвинется. Начнет думать, что все эти кошки ополчились против него.
- Ты так думаешь? - медленно сказала Женщина-кошка, покусывая свой стальной коготь. У Бонни была привычка говорить такие вещи и использовать такие слова, которые не очень-то понятны людям, без толку отсидевшим своё в школе. Анимист? Анимация? Какое отношение мультики имеют к Эдди Лоббу? Но, как это уже случалось раньше, Женщине-кошке пришлись по душе умозаключения Бонни. - Ты думаешь он действительно чокнется, если мы тут все передвинем?
- Ну да. Подожди. Я придумала кое-что получше. Вместо того, чтобы просто передвинуть, мы передвинем их со смыслом. Видишь, тут все расставлено так, чтобы они смотрели на его стол? Так давай поставим так, чтобы они смотрели в другое место - на дверь. Дверь, на которой ты оставила свои царапины. Как будто все тигры повернули головы и ждут, когда он войдет. О, это будет здорово. Хотелось бы мне посмотреть на его физиономию! Впрочем, мы и так когда-нибудь увидим его физиономию, потому что от этих снимков у наших Воинов кровь закипит. Я тебе обещаю. Они наймут адвокатов, судей, всех, кого надо. Этот Эдди Лобб - к тому времени, как мы с ним разделаемся, он будет жалеть, что родился на свет.
Женщина-кошка не слушала. Она была занята воплощением плана, поворачивая все головы к двери, пока Бонни их фотографировала. Это занимало много времени, но дело того стоило. Вдруг Женщина-кошка услышала звук, исходящий от входной двери.
Ночь-заступница - Эдди Лобб возвращается!
Бонни уже упаковывала камеры. Ее западные глаза побелели, а дыхание сделалось панически-прерывистым, но она продолжала двигаться. Женщина-кошка опустилась на колени рядом, торопливо передавая ей линзы и коробочки с пленкой.
- Я боюсь, - прошептала Бонни как можно тише.
- Ты умница, - выдохнула Женщина-кошка, услышав звук металлического болта, выскакивающего из металлического гнезда. - Иди в холл, вылезай в окно. Доберись до пожарной лестницы и лезь на крышу - так же, как мы пришли сюда, только наоборот. Сможешь?
Из глаз Бонни катились слезы, но она уверенно кивнула.
- Давай. У тебя все получится. Жди меня на крыше.
Женщина-кошка погасила свет, закрыла дверь и стала прислушиваться. Второй болт выскочил из гнезда. У них еще было время. Никто, даже сам Эдди, не мог попасть в эту квартиру быстро. Она услышала шорох занавесей и невольный вскрик, когда Бонни вылезла из окна. Женщина-кошка задержала дыхание, ожидая следующего звука и надеясь, что это не будет звук удара чего-то тяжелого обо что-то твердое. Но нет. Она начала отступать назад по коридору. Она была в спальне Розы - черт, им не удалось снять шкатулку из уссурийского тигра, с которой все и началось, - когда входная дверь открылась. Когда та захлопнулась, она уже передвигалась по карнизу под окном.
Она догнала Бонни на крыше. Новенькая сидела, дрожа от ужаса.
- Эй, все кончилось. Дело сделано, - Женщина-кошка пыталась поставить ее на ноги, но та была как свинцом налита. - Ты все сделала отлично, Бонни. У нас теперь достаточно снимков для того, чтобы - как ты сказала? - у них кровь закипела, - по-прежнему никакого ответа. - Ну представь себе - вот он стоит перед дверью. Видит царапины. Пытается открыть замок. Не получается, он нервничает, роняет ключ...
Бонни подняла голову и слабо улыбнулась. "Да уж, увидеть бы его лицо, когда он включит свет, а? Ослепить его вспышкой. Попался, Эдди Лобб!"
Это было соблазнительно. Очень соблазнительно. Теперь, когда Бонни здесь в безопасности, Женщина-кошка легко могла бы спуститься вниз с одной камерой.
- С ними ведь не так уж сложно работать, а? Просто наводить и снимать?
- Не совсем, но почти. Вот, я тебе покажу. Дай-ка я вставлю новую пленку...
Минуту спустя, Женщина-кошка уже спускалась по пожарной лестнице.
- Удачи! - прошептала ей вслед Бонни.
Какое странное, теплое чувство - слышать как тебе желают удачи. Женщина-кошка быстро стряхнула его. Удача - совсем не то, на что она привыкла полагаться.
Эдди был в тигриной комнате. Женщина-кошка услышала его крик задолго до того, как влезла в окно.
- Ну отмените же это, прошу вас. Пропади пропадом эти чертовы бессарабы со своими грязными картинками! Говорю вам, кто-то вломился в мою квартиру, пока меня не было.
Женщина-кошка подкралась к двери спальни и выглянула оттуда. Она слышала, как он расхаживал по комнате, и вспомнила, что на столе лежал радиотелефон, Бонни еще уронила его на пол.
- Ну и пусть остаются там. Им полезно немножко понервничать. Я уже слышал, что они возбуждают весь город. Это только на пользу грязным пастухам...
Наступила тишина; шаги прекратились. Женщина-кошка поняла, что Эдди получает выволочку от своего босса. Снова на нее накатило теплое чувство, на этот раз она позволила ему остаться.
- Да, правильно, - голос стал вежливее, шаги помедленнее. - Броуд 208. С Десятой. Через час. Да, я там буду, - еще одна пауза, покороче. Нет, я не знаю, взяли ли они что-нибудь. Не похоже. Скорее какие-то хулиганы, шпана, забрались в квартиру и переставили все вещи, ну, знаете, босс, мои личные вещи... Нет, нет, не через входную дверь... Черт, я не знаю как - Роза?.. Черт, нет. А, может быть. Я не смотрел.
Женщина-кошка побежала по коридору. Она хотела сфотографировать картину, где фоном служила тигриная шкура. Она держала камеру перед собой, как ружье или щит, пальцы застыли над кнопкой, которую Бонни велела нажать и подержать.
- Попался, Эдди Лобб, - прорычала она из двери. Он был по меньшей в пяти футах от нее; Бонни сказала, что для камеры достаточно пяти футов, если и Эдди, и фон попадут в фокус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26